- По принципу «назови человека сто раз свиньей - и он захрюкает»? - обрадовалась Инга.

- Да. Если ты хочешь видеть вокруг только плохое - ты и будешь видеть только плохое. И жить по правилу «человек человеку волк». И ненавидеть тех, кто выходит за эти рамки, кто не признает этих рамок. Понятно?

- То есть некоторые провинциалы ненавидят москвичей, чтобы оправдаться перед собой за свою же слабохарактерность? - поняла Инга.

- Да. И тебе не повезло, что встретила именно такую особу. Будем надеяться, что на новом месте и в институте все твои товарищи и коллеги из других городов будут культурными и адекватными людьми.

- Кстати, раз уж вы закончили тему, - вступил папа, - я могу задать безумно интересующий меня вопрос? Инга, куда ты решила поступать?

- На исторический, - уверенно ответила Инга.

- Куда? - хором изумились мама и папа.

- На исторический, в пед.

- Но почему? - так же хором спросили они

- Методом исключения, - улыбнулась Инга. - Объяснить?

- Давай.

- Сначала исключаем те факультеты, для которых нужно иметь ярко выраженные способности много лет подготовки. Это математические, физические факультеты, все инженерные, строители» биологические, химические, медицинские.

- Никто и не думал, что ты мечтаешь стать врачом или физиком, - пробормотала мама.

- Далее улетают факультеты, куда ломится куча народа, - через пять лет специалистов будет больше, чем рабочих мест, - это юриспруденция, экономика, психология. Потом убираем все престижно-крутое, где без блата и денег нечего делать все, что в МГИМО, факультеты а-ля защита информации, международная журналистика.

- А потом?

- Потом бесполезные лично для меня. Журналистика - я уже профессионал, филология - я не собираюсь становиться писателем, связи с общественностью - они и сами не понимают, чему учат, культура и искусство и прочие. И напоследок отметаем те институты и факультеты, куда я не смогу поступить, не готовясь специально, - театральные вузы например, а заодно маркетинг, лингвистические… в общем, из всех полезных, интересных, не сложных и не блатных остается исторический факультет.

- Почему в педе? Почему не МГУ, например? - спросил папа, выпускник МГУ.

- Кстати, да. Исторический в МГУ очень сильный, - сказала мама, выпускница МГУ с красным дипломом.

- Потому что, - ответила Инга, - причин много. Во-первых, меня могут срезать - там тоже много мест проплачено. Во-вторых, там большой конкурс, высокие требования, моих знаний может и не хватить, а готовиться специально я не стану. В-третьих, МГУ*- крупнейший вуз, там должны учиться самые талантливые люди, у которых есть призвание, а я? Я просто хочу получить корочку и интересно провести время, раз уж пять лет придется тратить на учебу. И зачем мне отнимать место у кого-то, кто мечтает об истории? И в-четвертых, в МГУ наверняка строго с дисциплиной, с посещаемостью, с успеваемостью, в общем, там тяжело учиться, а я не готова совершать подвиги по овладению знаниями.

Поэтому пойду в МГПУ - он достаточно крупный и известный, его диплом котируется, но там все проще во всех отношениях.

- У тебя очень легкомысленное отношение к высшему образованию, - только и нашла что сказать мама.

- Да, ма. Я действительно считаю высшее образование в гуманитарных отраслях совершенно не нужным. В поговорке, которой раньше встречали молодых специалистов на производстве: «Забудьте все, чему вас учили в институте», - лишь доля шутки. Человек либо приобретает нужные знания на практике - либо не приобретает их совсем. Институт ничего не может дать, надо просто идти и работать, - уверенно сказала Инга, - это же не медицина, где нужно учиться и учиться. Статьи надо учиться писать, работая журналистом, - а если не берут, бесполезно учиться пять лет теоретически, надо просто искать другую отрасль для реализации. - Инга улыбнулась. - У меня не легкомысленное отношение к тебе и к папе, поэтому я иду в институт. Надеюсь, вы мне это как-нибудь зачтете, когда соберетесь пилить за что-нибудь,

- Тебя распилишь, - проворчала мама, на тебя где сядешь, там и слезешь.

- Ты бы предпочла лет до тридцати все за меня решать и везде пристраивать и хлопотать? - прищурилась Инга. - Татьяне завидуешь?

Татьяна была маминой коллегой. Она рано родила дочку, которую назвала Милочкой и в первые пять-семь лет Милочкиной жизни практически не принимала участия в ее воспитании.

Училась, работала, ребенок жил у бабушки (отца у Милочки не было), иногда на выходные Татьяна дочку забирала, но толком не умела с ней общаться и быстро от нее уставала. Потом Татьяна вышла замуж - Милочке опять не нашлось места в ее доме и жизни, и, когда неожиданно умерла Татьянина мама, Милочка свалилась на Татьяну как снег на голову. И тут Татьяна обнаружила все возможные издержки бабушкиного воспитания. Девочка была неглупой, доброй, общительной, но избалованной до крайности, изнеженной, слабой, не умеющей принимать даже элементарных решений, плаксивой и обидчивой. Училась Милочка с четверки на тройку, ничем не хотела заниматься, физические нагрузки ненавидела. Татьяна билась с дочерью так и этак, но опустила руки. Даже выбор, какое платье надеть, красное или синее, был для Милочки тяжелым бременем, она предпочитала услышать вердикт от старших. Любые трудности вызывали у девочки слезы, она даже не пыталась их преодолевать, сразу отступала и обижалась.

Муж честно сказал Татьяне, что она сама во всем виновата, - воспитывала бы с рождения, как положено, и Милочка стала бы нормальной. Ему падчерица категорически не нравилась, он даже предложил отдать ее в интернат - дескать, там научат самостоятельности.

Может, Татьяна и не была хорошей матерью, но отдать ребенка в интернат оказалось выше ее сил, Через два года измен и фактически параллельного проживания они с мужем развелись. Татьяна принялась искупать свою вину перед Милочкой, устраивая дочери жизнь. Она нанимала ей репетиторов, за руку водила сдавать экзамены в институт (факультет выбрала тоже Татьяна), усаживала готовиться к семинарам и лабораторным, потом пристроила на работу через знакомых, регулярно наводила справки и даже пыталась дружить с Милочкиными коллегами. В общем, Татьяна постоянно занималась решением каких-то Милочкиных проблем, попытками вести Милочку по традиционному пути и ограждением тепличной девочки от реальности.

- Она ее замуж еще не выдала? - поинтересовалась Инга.

- Тебе-то что?

- Да ничего. Интересно. Все-таки Милочке скоро уже тридцать, пора бы. Ну ма, ну скажи,- затянула девушка нарочито детским, вредным голоском.

- Пора, пора. Татьяна уже ищет ей жениха.

- Кто бы сомневался! Где ищет?

- По подругам - у кого мальчишки есть или у кого из друзей сыновья тоже домашние. Милочке же не нужен олигарх или знаменитость - ей нужен просто хороший муж, желательно без тяги к приключениям.

- Думаешь, найдет? - спросила Инга.

- Найдет. Милочка - девочка симпатичная, готовит вкусно, характер у нее покладистый. Таких женщин мужчины любят.

- Что же она тогда до сих пор не замужем? - перебила Инга, втайне оскорбленная определением мужской любви.

Инга не умела готовить, учиться не хотела, а свой самостоятельный и упрямый характер искренне считала хоть не покладистым, зато интересным.

- Она же сама не навязывается. Она домашняя девочка, а сейчас многие женщины на шею мужчинам вешаются - мужчинам и недосуг заметить тихую Милочку.

- Значит, надо быть активнее, - сказала Инга.

- Кому как. Тебе бы, наоборот, поумерить свою прыть. Какой мужчина захочет жениться на тебе, если ты ему ни в чем не будешь уступать? Карьеристок и феминисток никто не любит.

- Ну и пусть! - заупрямилась Инга. - Лучше вообще жить одной, чем притворяться. Лучше не выйти замуж никогда, чем терпеть мужа, который выделывается и хочет видеть рядом с собой не жену, а помесь собаки с кухонным комбайном.

Мама улыбнулась с таким снисходительным пониманием, будто хотела сказать: «Подрастешь - поймешь», - и обиженная Инга, объявив, что ей с утра надо начинать искать работу, сбежала к себе в комнату.

А мама на самом деле встревожилась не на шутку.

- Ты не боишься, что наша дочь станет феминисткой? - с ужасом спросила она Ингиного папу ночью.

- Ммм, - произнес засыпающий папа, - а что страшного?

- Как - что? - возмутилась его спокойствием мама. - Она будет ненавидеть мужчин, у нее не сложится личная жизнь, она не выйдет замуж, у нее не будет детей, или она будет тащить ребенка одна, и ее будут считать вторым сортом.

- Разве феминистки ненавидят мужчин? - удивился папа.

- Вроде да: А какая разница? Главное, что над ними все смеются и у них проблемы в личной жизни. Ты хочешь, чтобы наша дочь была такой?

- Я хочу спать, - честно признался папа, - а наша дочь будет такой, какой она захочет, независимо от того, что мы о ней сейчас наговорим и что придумаем или решим. Поэтому давай спокойно заснем, раз мы все равно не можем ничего изменить. Папа действительно заснул. А Ингина мама, не обладая спокойствием мужа (когда она сердилась, она называла мужа чурбаном бесчувственным) вздыхала еще почти час, обдумывая, как спасти дочь от страшной судьбы всеми презираемой и несчастной феминистки.

Глава 7

В жизни Инги началась длинная эпоха собеседований. Поскольку девушка приняла решение, что категорически не станет больше работать на местные власти, пришлось пойти стандартным путем. Инга разместила резюме на крупных сайтах, стала покупать газету « Работа и зарплата» и нашла координаты всех кадровых агентств, занимающихся подбором персонала в области СМИ. В принципе Инга была не против заняться чем-то еще, все равно впереди сплошные экзамены, трудный проект не возьмешь, но не знала чем - в общем, читала все разделы подряд. Заинтересовалась бесплатной школой крупье при крупном казино, поскольку профессия представлялась ей таинственной, красивой и богемной, но не прошла отбор из-за маленького роста. Рост лишил ее возможности устроиться промоутером, хотя Инга нацепила на кастинг огромные платформы и рекламировала работодателям свои немыслимые достоинства в области общения.