С уважением - преподаватель литературы Ольга Викторовна».

В субботу Инга с мамой поехали в Центральный дом журналиста, на всякий случай прихватив эту записку, школьные сочинения и тетрадку с Ингиным творчеством. Мама отнеслась к словам «Московский комсомолец» и «Центральный дом журналиста» с трепетом и выразила робкую надежду, что их могут даже не выгнать.

- Вот бы действительно тебе в такое общество попасть, - говорила мама.

Дальше у Инги в голове все перемешались: беседа мамы с каким-то приятным молодым человеком, перелистывания ее заветной тетрадки, огромный актовый зал, куча народа с блокнотами и ручками, выступления со сцены, какие-то вопросы и ответы, мельтешение, гул, деление на группы…

Группа, в которую распределили Ингу, осталась в этом же зале, пришел руководитель по имени Паша, начали читать и обсуждать статьи - эмоционально, бурно, но совершенно непонятно. Инга молча сидела в одном из последних рядов и внимательно слушала - она растерялась. Все собрались уходить, брали газеты из большой стопки, а Инга замешкалась.

- Ты новенькая? - спросил Паша.

- Да.

- Возьми «Глагол», я тебе сейчас еще старые номера принесу, почитай дома внимательно.

- Спасибо.

Паша отдал ей несколько газет, Инга стояла с ними, все так же робко глядя куда-то в район рисунка на Пашиной футболке.

- У нас всегда собрания проходят так, - объяснил Паша, - сначала мы приглашаем какую-то известную персону, например, в следующий раз придет Листьев, человек выступает, а мы учимся брать интервью - все желающие задают вопросы. Во второй части сдаем написанные статьи, что-то читаем, разбираем, обсуждаем, забираем свежий номер «Глагола» и получаем гонорары.

У Инги в голове мутилось - пишем, разбираем, получаем…

- Попробуй что-то написать к следующему разу.

- Я? - изумилась Инга.

- Конечно! Никто же не будет писать за тебя. Ты напиши, я прочитаю, поправлю, дам какие-то советы. Выбери тему попроще - ну, хоть про организацию осенних каникул в твоей школе, как раз впереди каникулярный номер. Поняла?

- Поняла, - сказала Инга, увидев, что Паша торопится и хочет закончить разговор.

На самом деле она почти ничего не поняла, но была оглушена, потрясена и выбита из колеи. Ей хотелось домой.

Мама ждала Ингу внизу.

- Как?

- Что?

- Как все было? Что вы там делали?

Инга не могла вразумительно ответить на вопросы. Она пыталась пересказать события, сбивалась, путалась и, наконец, спросила главное:

- Мама, а кто такой Листьев? Его все знают, а я - как дура, мне так стыдно!

Инге было двенадцать лет.

В СЮРе она до конца не освоилась и спустя полгода. Ни с кем не подружилась, даже не обменялась телефонами, почти никого не запомнила по именам и чувствовала себя чужой. Руководитель группы не обращал на нее внимания, и Инга радовалась - она бы не выдержала, если бы Паша вздумал разбирать и обсуждать что-то из ее статей, зачитывать их публично, чтобы все смеялись. Инга была самой младшей.

В СЮРе занимались подростки, старшеклассники, и ничего удивительного, что девочка оказалась им неинтересна, тем более что выглядела Инга лет на девять, не больше. Она не знала никого из приходивших и выступавших со сцены - имена Минкина, Муладжанова, Листьева, Якубовича ничего для нее не значили. Инга не только никому из них не задала ни одного вопроса - она, признаться честно, не всегда даже понимала суть вопросов, которые задавали другие. Инга видела, что все вокруг играют в одну игру, у всех какие-то намеки, улыбочки, таинственные знаки - но ее в эту игру почему-то не брали.

Зато статьи для «Глагола» брали охотно - ничуть не реже, чем у других. Инга действительно очень старалась. Еще в самый первый раз, когда Паша велел ей попробовать что-то написать, она специально обегала пять ближайших школ и переписала все каникулярные планы с листочков. В одной из школ ее заметила завуч и поинтересовалась:

- Девочка, а ты из какого класса? Почему не на уроке, звонок уже был.

Инга сжалась, побледнела и призналась:

- Я не из этой школы.

- Тогда зачем переписываешь планы на каникулы? - не отставала женщина.

- Дело в том, что я пишу статью для газеты «Глагол». Как раз про осенние каникулы.

Инга приготовилась, что ее сейчас обругают и выгонят, но женщина неожиданно улыбнулась:

- И сколько тебе лет?

- Двенадцать с половиной.

Инга ненавидела свою внешность, ненавидела крошечный рост, худобу, круглое личико с веснушками.

- Меня зовут Алла Ивановна, я завуч этой школы. Газету «Глагол» я знаю, нам ее привозят периодически. Думаю, для статьи тебе нужно увидеть все своими глазами, верно?

Девочка кивнула, еще не понимая, а Алла Ивановна повела ее в актовый зал.

- Вот здесь висят наши стенгазеты, их сделали шестые и седьмые классы, готовясь к олимпиаде по творчеству Лермонтова. Во время каникул пройдет финал - и праздник с награждением победителей. Намечаются концерт и чаепитие - кстати, приходи, очень будет интересно. А вот афиша нашего школьного театра - на каникулах состоятся два представления по сказке «Про Федота-стрельца, удалого молодца». А вот это фотографии из Ярославля - туда каждый год ездят на каникулы наши отличники.

Алла Ивановна водила Ингу по школе, рассказывала ей про все мероприятия и показывала то фотографии, то кабинеты. А потом напоила девочку чаем с шоколадными конфетами и пригласила приходить почаще. На прощание завуч сунула будущей акуле пера шоколадку.

Инга смутилась окончательно и побежала домой вприпрыжку - щеки у нее горели.

- Ну вот, станешь известной журналисткой, будешь постоянно с подарками, - пошутила мама.

Мама искренне верила в Ингины способности.

- Будешь ходить и слушать, что говорят, читать, что пишут, сама пробовать - и рано или поздно у тебя получится. Главное, пиши, показывай - на ошибках учатся.

Инга старалась. Обежала пять школ, три вечера посвятила написанию статьи, переделывала и переписывала восемь раз, старалась писать разборчиво. Девочка решила показать, что везде отношение к каникулам разное - начиная от максимально внимательного в той школе, где ей встретилась Алла Ивановна, и заканчивая ее родным учебным заведением, где план висит, но выполняться не будет, поскольку детям и родителям ничего не говорят и денег не собирают. Инга видела, что ее попытка анализировать не удалась - про первую школу много, про остальные меньше, все как-то сумбурно, много подробностей, короче, совершенно не похоже на веселые лаконичные статьи «Глагола». «Осенние каникулы в школах нашего района», - написала Инга заголовок и положила листочек в карман.

Все занятие она опять просидела молча и собралась выскользнуть за дверь, когда Паша вдруг вспомнил про нее:

- Постой! Тебя как зовут, я забыл?

- Инга.

- Ты что-нибудь написала?

Инга молчала, не зная, что лучше - соврать или сказать правду.

- Не стесняйся. Написала - давай, твою статью должен читать я.

Инга отдала уже много раз смятый листочек и быстро выбежала, краснея до самых ушей. В следующую субботу она в СЮРе не была - мама заболела, и некому оказалось ее отвезти, а через субботу шла с надеждой, что Паша давно забыл про статью, не выгонит ее, как безнадежную, и не будет при всех читать и смеяться.

Паша действительно ни слова не сказал, и Инга, радостная, схватила, как обычно, на выходе свежий номер и побежала к маме. Паша крикнул вслед:

- А деньги?

- Какие деньги?

Девочка испугалась, что занятия в СЮРе надо оплачивать, а она приходит уже третий раз и до сих пор ничего не приносила, а мама ей ничего не сказала и денег не давала.

- Гонорар за статью. Забирай.

Паша вручил ей конверт. Инга машинально взяла его и стояла, глядя в пол.

- Нельзя денежки-то забывать. Работа должна оплачиваться, - весело сказал Паша, - кстати, ты сегодня ничего не принесла, а почему?

- Не написала, - прошелестела Инга, еще ничего не понимая.

- Тему не могла выбрать?

- Не могла, - согласилась Инга. Она согласилась бы с любой его фразой.

- Напиши в следующий раз про вашу школьную столовую - как организовано питание, чем кормят, что за повара. Ну, сама подумаешь. Пока.

Паша ушел, а Инга осталась стоять в коридоре. На конверте стояла ее фамилия и цифра - две тысячи. Девочка открыла конверт - в нем лежали купюры. Она машинально их пересчитала. Действительно, две тысячи.

«Это за статью, - вдруг поняла Инга, - значит, ее напечатали».

Девочка лихорадочно принялась листать газету - буквы прыгали перед глазами. Потом увидела свою фамилию - и только потом заголовок, явно придуманный Пашей. «Лермонтов остался доволен!» - огромными буквами светилось сверху на левой полосе, а статья… статья занимала половину полосы!

- Лермонтов остался доволен, - повторила девочка вслух. Она читала, но не узнавала свой текст, хотя правка была не так уж велика - Паша больше выбрасывал лишнее, чем правил написанное.

К Инге спешила мама, обеспокоенная отсутствием дочери - все слушатели СЮРа и часть руководителей уже прошли через гардероб.

- Инга, ты чего? - испугалась мама, увидев искаженное лицо дочери. - Тебя выгнали? Не расстраивайся, всякое в жизни бывает, ничего страшного, в конце концов…

- Мама, - перебила ее Инга, - меня не выгнали. - И торжественно добавила: - Мне заплатили две тысячи за статью. Вот какая она огромная. Смотри - «Лермонтов остался доволен!» - это моя. Замечательное название, правда?

Мама посмотрела и прослезилась. Инге тоже хотелось плакать от счастья, но сил уже не было.

Она уснула в метро, еле-еле дошла до дома и буквально упала в постель. На следующий день поднялась температура. Триумф дался тяжелее любого поражения.