— Вижу, что знаете, — ответил за неё маэстро. — Я нашёл его вчера в вещах Джино Спероне и сразу вспомнил о вас. Татуировка на его руке — это ведь не корона, а вот это самое солнце. Цверрский символ… Но ведь вы и так знали это, да? И промолчали… Почему вы мне не сказали? Хотя, я знаю почему. Вы защищаете своих, мне это понятно. Но только таким способом вы добьётесь ровно обратного, Дамиана. Что ещё вы от меня утаили? Может, и все ваши видения были ложью? Чтобы скрыть очевидное…

— О-ля-ля! Ну солнце, и что? Что это доказывает?! Вы же не думаете, что всех этих девушек убили цверры?! — воскликнула Миа, ставя на стол пустую чашку. Он припёр её к стенке, и она больше не собиралась молчать. — О нет, конечно, вы именно так и думаете! И вы, и ваш брат! И даже если это не цверры, то надо сделать так, чтобы все на них подумали! Это же так удобно! Вот и повод вышвырнуть нас из Марджалетты, чтобы герцог Ногарола на пару с вашим братом прибрал к рукам освободившиеся острова! Да чтоб у них руки отсохли! И вы ему помогаете в этом! Так с чего мне тут с вами откровенничать?! И не думайте, что я поверю в то, что вы меня просто так отпустите! Всем патрициям нужно только одно! И вам в том числе! Я же вижу, что вам от меня нужно! Вы забираете всё, что можете забрать! Чтоб вам пропасть! — она размахивала руками, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

Маэстро бросил медальон на стол, и резкий звук заставил Дамиану вздрогнуть.

— Вы закончили свою обвинительную речь, маэсса О'Мелья? — он направился к кофейному столику и взял свою чашку.

— Даже если и нет, то какая разница! Вы всё равно будете винить во всём нас!

— Почему вы так решили? Я вовсе не считаю, что цверры имеют к этому какое-то отношение. Во всяком случае, явно не самое прямое, — маэстро спокойно отпил из чашки и задумчиво посмотрел в окно. Он будто и не заметил выплеснувшейся ярости Дамианы. — К тому же каким бы ни был подестой мой брат, он всегда голосовал против гонений цверров. Ему не нужны погромы и пожары в городе. И если и были с его стороны какие-то притеснения, то только по делу, за явные нарушения порядка. А уж на пару с Ногарола он никогда ничего не стал бы делать. Скорее уж наоборот — в пику ему. Так что не знаю, с чего вы выстроили такое странное умозаключение, но в нём вы не правы.

Ну конечно! А то она не слышала, о чём болтали синьор Лоренцо и Ногарола!

Маэстро поставил чашку, подошёл к двери и повернул ключ в замке.

— Я перевернул вчера весь остров Мурано и не нашёл печи с такой кладкой, как на рисунке, — произнёс он, выразительно посмотрев на Дамиану. — И такого подвала.

— И теперь вы думаете, что я соврала?! — воскликнула она возмущённо.

— Нет, вы определённо не соврали. Где-то такая печь существует, но это точно не стекольная печь. Я послал записку главному архитектору, и он обещал приехать сегодня до полудня. Я надеюсь, он подскажет, где в Альбиции применялась такая кладка кирпича, как я изобразил на рисунке с ваших слов. Это особенная кладка, она не альбицийская, скорее материковая и более новая, чем печи в Мурано, — маэстро вытащил ключ и, продолжил, словно рассуждая вслух: — И хотя маэстро Позитано явно знает больше о том, чем занимался Джино Спероне, но пока что я не нашёл ничего, что заставило бы его заговорить. Противопожарные нарушения не в счёт. Гильдия просто заплатит штрафы, но язык ему это не развяжет. Но у меня возникла другая догадка — насчёт женщины в красном бархате. Той, которую вы видели в подвале. Мы можем сосредоточиться на ней и попытаться выяснить, кто она такая. И у меня есть одна идея, как нам её найти. Хотя…

Маэстро распахнул дверь настежь и отошёл в сторону, достаточно далеко.

— … вы можете просто уйти. Если хотите.

Это была ловушка, и Миа это понимала. Нет, он не бросится за ней и не позовёт слуг, и если она сейчас выйдет, он позволит ей даже добраться до Марджалетты. Ловушка в другом. Он всё говорит так, чтобы она сама не захотела уйти. И самое плохое, что она и правда не хочет.

Кофе, вкрадчивый голос, его трость, открытая дверь, этот внимательный взгляд, и это объединяющее «мы можем»…

Солнце, голуби, крошки… клетка!

Они смотрели друг на друга одно тягучее мгновение, а затем маэстро усмехнулся, и она поклялась бы, что на его лице промелькнули радость и облегчение.

— Идите сюда, — он указал рукой на стол, — взгляните на это. Я не сразу заметил, но посмотрим, заметите ли это вы с вашей наблюдательностью…

Маэстро подошёл к столу и, быстро отодвинув в сторону какие-то бумаги, освободил место. Он не смотрел на Дамиану, будто позволяя ей решать — уйти или остаться, но она знала — и это тоже специально. Иллюзия выбора. Вот она — открытая дверь. Лети птичка. Лети…

Так почему она не хочет улетать?

Миа посмотрела, как маэстро, словно карты, раскладывает на столе бланки назначений доктора Гольдони.

Она уйдёт. Позже. А пока узнает всё, что сможет.

— Взгляните, — произнёс он, указывая на них рукой. — Видите что-нибудь странное?

Миа подошла и принялась разглядывать бумажки. Маэстро отдёрнул ещё одну штору, впуская больше света, подошёл и встал рядом. И она почти кожей ощутила его присутствие. Хотела отодвинуться, но не стала. Как ни странно, она больше не чувствовала угрозы с его стороны. А ведь должна была…

— Вот эти три бланка, — Миа подняла листы, — они выписаны на имя другого пациента и другим доктором. И они… отличаются от остальных.

— Совершенно верно, — маэстро взял один из них и посмотрел на просвет. — Видите? Здесь бумага белее и тоньше, и чернила имеют другой оттенок. А рамка печати, посмотрите внимательнее, она не расплывчатая. Что вы на это скажете?

Миа взяла один из бланков.

— У этих бумага более жёлтая и плотная, и неровная какая-то, будто она сначала намокла, а потом высохла. Расплывчатые чернила, слегка выгоревшие, и края порыжели, — Миа подняла взгляд на маэстро, — они старые? Бланки доктора Гольдони очень старые!

— В точку! — усмехнулся маэстро. — Так что, скорее всего, их взяли вовсе не из больницы Святой Лючии. Нынешняя больница вообще не при чём. Доктор Гольдони, видимо, забрал их с собой, когда уходил из больницы, и это было давно. Возможно, он хранил их дома. Возможно, где-то ещё. И то, что вы разглядели в своём видении — его тайник. И кто-то о нём знал все эти годы. И кто-то достал их только сейчас. Почему? И кто? Как думаете, кто мог знать о тайнике доктора, кроме самого доктора? — спросил маэстро, чуть наклоняясь к Дамиане.

Его глаза блестели, и выражение лица было каким-то… довольным.

— Жена? Дети? Кто-то из пациентов? Другие доктора? Друзья? — Миа приложила палец к подбородку, пытаясь представить, кому доктор мог рассказать о своём тайнике.

— В точку! А вы делаете успехи, маэсса О'Мелья! — он усмехнулся и постучал пальцами по столу. — Это кто-то близкий, кому он доверял. И я думаю, что вдова доктора Гольдони должна знать, кто был к нему близок. А может, она знает и про тайник.

— Так мы поплывём к вдове? — спросила Миа и подумала, что вот она и сама уже говорит это «мы», как будто так и надо!

— Сначала дождёмся архитектора, а потом посетим и вдову. Жильо как раз должен выяснить её адрес, — маэстро сгрёб бланки и сложил их аккуратной стопкой. — Думаю, самое время для завтрака, что скажете, маэсса О'Мелья?

Это предложение застало её врасплох. Не так давно она собиралась прыгать из окна в канал, а он посылать Пабло с багром, чтобы её выловить, а теперь… он зовёт её завтракать?

Вот так поворот!

— Э-э-э, ну, мне нужно переодеться, — пожала Миа плечами, проведя руками по грязному подолу платья. — Тут же принято переодеваться к каждому блюду.

Она усмехнулась и направилась к двери. Шла, а сама думала: бросится за ней маэстро или позвонит в колокольчик? Пошлёт кого-то следом? Но он лишь произнёс вдогонку:

— Завтрак на террасе, маэсса О'Мелья. И… не оставляйте здесь больше огрызков от яблок. Это всё-таки рабочий кабинет.

Никто за ней не пошёл. И, поднимаясь по лестнице, делая каждый следующий шаг, она боролась с собой.

Предчувствие кричало — уходи! Уходи, как задумала!

Но что-то уйти не давало. Она уйдёт, конечно… но не раньше, чем узнает, что известно о тайнике доктора вдове Гольдони. А может, Светлейшая ей ещё что-то приоткроет. Да, точно, ей нужно посмотреть на эту вдову…

И если маэстро не считает цверров виновниками… То ей лучше остаться здесь и помочь поскорее найти настоящего убийцу. Этим она защитит всех. И себя в том числе.

Спускаясь к завтраку, она всё ещё чувствовала себя скованно. Прислушивалась и оглядывалась, думая, что вот сейчас маэстро сбросит вежливую маску, кликнет своих сикарио и всё — пропала Дамиана. Припомнят ей все прегрешения!

Но маэстро сидел за столом совершенно расслабленно, и неторопливо намазывал масло на хлеб. Лишь покосился на часы, будто проверяя насколько Дамиана опоздала. Слуга отодвинул для неё стул и, глядя на тончайшую фарфоровую тарелку, украшенную по краю серебряными завитками узора, Миа подумала, что вот теперь она окончательно в тупике. Она вроде неплохо разбирается в людях, а вот понять маэстро ей никак не удаётся.

Что бы сделал любой на его месте? Велел бы выпороть наглую цверру. Или констеблей позвал. Запер бы в кладовой для острастки. Отвесил пощёчину…

С такими, как она, никто не церемонится.

Ах да, маэстро заподозрил у неё дар, который будет ему полезен!

И если всё дело в этом, тогда почему не посадил её под замок? Не предложил денег, например, или помочь с лавкой в обмен на услуги. Или ещё что…

Но маэстро не сделал ничего из того, что сделал бы обычный патриций на его месте. И это пугало. И пробуждало любопытство. Хотелось докопаться до истины, и поэтому она расположилась за столом и сделала вид, что полностью принимает правила. Маэстро решил играть в «ничего такого не произошло»? Ну что же, она тоже умеет играть в эту игру!