Голова Джека слегка дернулась, и он глубоко вздохнул. Нет, ничего ему не нужно от Грейс Коулбрук. Лучше уж бездумный секс с такими женщинами, как Стейси Мидлтон.

Где-то наверху раздались громкие шаги, затем снова хлопнула дверь. Поднявшись с кровати, Джек выругался. Паркет под ногами показался ему холодным. Джек натянул джинсы, спустился вниз и включил свет на кухне. Открыв дверцу холодильника, он обнаружил все, что требовалось для сандвича. Нарезал мясо и сыр и съел сандвич, запивая его ледяным пивом.

Затем включил телевизор и стал переключать каналы, но не нашел ничего интересного. За окном было пасмурно, снова шел дождь. Джек подумал, что если еще похолодает, то пойдет снег.

Выключив телевизор, Джек снова отправился наверх. Необходимо было хоть немного поспать. Но только он лег, как наверху снова загремели шаги и зазвучала громкая музыка.

Напряжение и раздражение достигли предела. Извергая проклятия в адрес беспокойных соседей, Джек оделся, вышел из квартиры и решительно поднялся этажом выше. Бесцеремонно стуча в дверь, он подумал: черт дернул купить квартиру в доме, где соседка буквально сводит его с ума. Когда ответа не последовало, Джек застучал в дверь двумя кулаками. На этот раз в квартире выключили музыку.

– Войдите.

Джек повернул ручку, оказалось, что дверь не заперта, и это только усилило его раздражение. Кто же в здравом уме оставляет в Нью-Йорке дверь квартиры незапертой!

Войдя в квартиру, он сразу увидел Грейс. Она лежала на софе, растрепанная, укрытая толстым одеялом. Но не успел Джек как следует рассмотреть ее, как почувствовал запах какао. Это напомнило ему родительский дом, вспомнился голос и смех матери, заполнявшие кухню. И еще кое-что вспомнилось. Дни в Коннектикуте. Дни, которые он хотел забыть.

– Так-так, ну и кто это?

Джек наконец отвел взгляд от Грейс и увидел стоявшую посреди гостиной крупную женщину. Яркие рыжие волосы, наверняка парик, короткое черное платье, ноги с такими мощными икрами, которыми мог бы гордиться футболист. Джек прищурился, пытаясь хоть что-то понять.

Женщина подошла ближе, и Джек с трудом удержался от презрительной гримасы. В жизни он не видел такой отвратительной физиономии, а когда она протянула руку, ее рукопожатие оказалось решительным и крепким. В следующую секунду до Джека дошло, что перед ним не женщина, а мужчина.

– А ты симпатичный, – проворковал незнакомец. Джек напрягся и выпрямился во весь рост.

– Марк, оставь его в покое, – со смехом заявила Грейс. – Это не твой тип. Я мало что знаю о Джеке Беренджере, но уверена – тут тебе ничего не светит. Его привлекают молоденькие, пышногрудые дамы. А ты, дурень, не так уж молод и не женщина.

Джек нахмурился, Марк бросил взгляд на Грейс, а затем обратился к Джеку:

– Не знаю, откуда она набралась этой чуши. Но точно не от меня. Я всегда спокоен и вежлив.

– Рад слышать, – ответил Джек, криво усмехнувшись.

– А вот Грейс последние дни ведет себя плохо и совсем не вежлива, – пожаловался Марк.

– Эй, похоже, вы забыли, что я здесь, – вмешалась она сама.

Только сейчас Джек заметил, что Грейс выглядит ужасно. На фоне одеяла ее кожа выглядела белее мела. Рядом на кофейном столике были разбросаны огрызки шоколадных батончиков, стояли стаканы и лежала раскрытая книга. Забыв об усталости и раздражении, Джек взял себя в руки.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он озабоченным тоном. – Выглядишь, во всяком случае, ужасно.

– И это говорит такой завидный жених, – пожаловалась Грейс Марку. – Неудивительно, что такая умная женщина, как я, до сих пор одинока и видит радость жизни только в шоколаде.

Марк рассмеялся:

– Но он по крайней мере поинтересовался твоим здоровьем. Что ж, Грейс, как бы я ни хотел остаться, у меня назначена встреча.

– С Пьером?

– Нет, с Чарлзом.

– А кто такой Чарлз? – полюбопытствовала Грейс.

Марк бросил взгляд на Джека, как бы решая для себя, можно ли быть откровенным.

– Известный банкир с Уолл-стрит. Очень богатый и очень умный. – Марк вздохнул. – Как-нибудь расскажу тебе о нем. Кстати, я же принес кое-что. – Он протянул Грейс белую коробку, перевязанную голубой лентой.

Грейс оживилась:

– Подарок? Мне? А что это? Шоколад? Ты же знаешь, я обожаю шоколад.

Марк замялся и посмотрел на Джека.

– Насколько вы осведомлены о последних... несчастьях Грейс?

– Марк! – возмутилась Грейс.

– Я знаю достаточно, – ответил Джек.

– Тогда вы должны согласиться, что она не может всю оставшуюся жизнь лежать вот так и жалеть себя. Правильно?

– Я не жалею себя!

Джек ничего не ответил, он разглядывал Грейс.

– Ладно, открывай коробку, – приказал Марк. Когда Грейс открыла коробку, Джек заметил, как расширились ее глаза, затем потемнели. Видно, подарок расстроил ее.

Грейс вытащила из коробки футболку, прочитала надпись на груди и подняла взгляд на Марка, словно растерявшийся ребенок.

– Зачем?

– Прости, Грейс, но я должен был сделать это. Тебе пора взять себя в руки. Последние четыре дня ты только и делаешь, что лопаешь шоколад и смотришь видео.

Грейс швырнула футболку на одеяло, и Джек прочел надпись: «Держи хвост пистолетом».

По обиженному лицу Грейс Джек понял, что Марк переборщил со своим сочувствием, появилось желание заехать Марку в ухо.

Если Марк и заметил обиду Грейс и догадался о желании Джека, он не подал виду. Подойдя к подруге, опустился на колени.

– Грейс, тебе пора взять себя в руки. Не позволяй этому подонку Родману праздновать победу. – С этими словами Марк поднялся и направился к двери, но остановился перед Джеком. – Возможно, вы окажетесь более удачливым и сможете вдохнуть в нее жизнь. Четыре дня депрессии – это уже очень много. – Он надел норковое пальто, сшитое на заказ, учитывая его габариты.

– Марк, я сто раз говорила тебе – нет у меня никакой депрессии, – сварливо сказала Грейс. – Просто набираюсь сил.

Глаза Марка округлились, но он не стал ничего возражать, а молча удалился.

Джек замялся, сказав себе мысленно, что нужно убираться отсюда к чертовой матери. Однако вместо этого прошел в гостиную.

– Я хочу, чтобы отныне ты держала дверь запертой, – произнес он властным тоном. – Любой может войти к тебе в квартиру.

– Например, трансвестит или доктор, которого не приглашали? – огрызнулась Грейс.

– Меня больше беспокоят грабители и убийцы.

– А что им здесь нужно? Ограбить меня? Убить? Если им это понадобится, запертая дверь не поможет. – Грейс со стоном вздохнула. – По крайней мере, если меня убьют, это произойдет быстро.

– Что за чушь ты несешь?

– Я и так умираю, только медленно.

– Что? – Джек рванулся вперед.

– У меня лимфосаркома.

Джек оторопел:

– Когда тебе поставили такой диагноз?

– Вчера вечером.

«Может, она ходила в больницу?» – подумал Джек.

– Грейс, ты уверена? Какие симптомы?

Она сморщила нос и натянула одеяло до подбородка.

– Лимфатические узлы увеличены, но не болят, лихорадка и озноб, потею по ночам, потеря веса... или скоро начну терять вес... и, без сомнения, увеличена селезенка.

Джек машинально присел на край софы и положил ладонь на лоб Грейс. В приемном покое он действовал быстро, автоматически. Но здесь, в этой квартире, рядом с этой женщиной мозг работал медленно, осмысливая ее слова.

– Грейс, да нет у тебя никакой лихорадки.

– Что ж, тогда пощупай лимфатические узлы, – посоветовала Грейс.

Джек отвернул одеяло, осторожно, но настойчиво высвободив его край из пальцев Грейс, затем ощупал ладонями ее подбородок, шею, плечи. Потом поднял свитер, и кончики его пальцев коснулись кожи Грейс.

У Грейс перехватило дыхание, она оттолкнула руки Джека. На ее щеках горел румянец, но это был румянец смущения, а не лихорадки.

– Что ты делаешь? – возмутилась она. Чувствуя даже через толстое одеяло, как бедро Джека прижимается к ее бедру, Грейс ощутила слабость в коленях и учащенное сердцебиение. И решила – вот еще один признак того, что она умирает.

– Грейс, я хочу осмотреть тебя.

– Осмотреть? – Грейс вытаращила глаза. – То есть как это... осмотреть?

– Как осматривает доктор.

– Тогда осматривай шею. Пощупай лимфатические узлы. Они огромные. – Грейс с трудом сглотнула слюну, а когда пальцы Джека начали осторожно ощупывать ее кожу под подбородком, у нее пересохло во рту. – Они так распухли, что я с трудом глотаю.

Джек профессиональным жестом ощупал лимфатические узлы на шее.

– Но они у тебя в норме. – Он устремил на нее строгий родительский взгляд. – Грейс, позволь мне осмотреть другие узлы.

– Под свитером? – испуганно спросила она.

– Да не буду я на тебя смотреть... если тебе от этого легче.

Грейс запрокинула голову на подушку и закрыла глаза.

– Ладно, делай, что нужно.

– Успокойся, это же не пытка, – сухо бросил Джек. Но Грейс уже не слышала его. Ее кожа горела от его близости. Его прикосновения под свитером были осторожными и нежными, и Грейс слишком поздно вспомнила, что на ней нет лифчика. Дыхание ее стало прерывистым, когда Джек стал нажимать на лимфатические узлы подмышек, а затем его пальцы, совершая круговые движения, двинулись к груди, и ладони накрыли соски.

Грейс закусила губу, чтобы не застонать. Соски тут же напряглись, отвердели, но, слава Богу, если Джек и заметил это, то не придал значения.

Закончив свое дело, доктор сел прямо и пристально посмотрел на Грейс.

– Кто тебе поставил такой диагноз? – спросил он. Грейс почувствовала себя настоящей дурой.

– Ты ведь не ходила к знахарям в китайский квартал, я надеюсь? Конечно, я всецело за альтернативные методы лечения... если только целитель не какой-нибудь слесарь, который изображает из себя светило восточной медицины, повесив на стенку в кабинете фальшивый диплом.

– Нет, в Чайна-таун я не ходила. И в больнице не была. В этом не было необходимости. – Она кивнула на книгу, лежавшую на журнальном столике.