Линда Ли - Зигзаги судьбы

– Хочешь кусочек?

Джек поморщился.

– Нет, спасибо. Хотя надо признать, ты приготовила ее так, что смотрится аппетитно.

Грейс пожала плечами, в данном случае это значило «как угодно, тебе же хуже», и отправила в рот очередной кусочек. Тогда Джек, чувствуя себя как дома, распахнул холодильник, отыскал крупную морковку, помыл ее, почистил и впился в нее крепкими белыми зубами.

– Так, теперь давай обсудим вот что: почему ты всегда убегаешь из моей постели?

– Послушай, Джек, ну что ты ко мне пристал, я не желаю разговаривать на эту тему. Я вообще не люблю, обсуждать некоторые вопросы.

– Например, секс?

– Да, например, секс. Это меня бесит.

– Секс?

– Нет! Ты!

Лицо Беренджера стало серьезным.

– Знаешь, Грейс, мы оба повели себя неправильно.

– И что из этого следует?

– Надо все начать сначала. Давай сделаем вид, что мы с тобой не знакомы.

И тут без всякого предупреждения Грейс завопила во весь голос. Ошарашенный, Джек даже отшатнулся.

– В чем дело, Грейс?

– Наверное, я именно так повела бы себя, обнаружив в своей квартире незнакомого мужчину.

Серьезное выражение на лице Джека сменилось широкой улыбкой. Он медленно, но решительно двинулся к Грейс, словно хищник на охоте.

– Эй, что ты задумал? – встревожилась Грейс.

– А как ты считаешь?

– Наверное, хочешь представиться, – с надеждой в голосе промолвила Грейс. – Мы ведь с тобой не знакомы. – Она выставила вперед ладони, но Джек, не обращая на это внимания, подходил все ближе и ближе. Грейс отступала, пока не уперлась спиной в край кухонного стола. – Послушай, Джек, я не уверена, что это лучший способ начать все сначала.

– Я был глупцом, думая, что нам это удастся.

– Глупцом? Ты? Ни в коем случае. Наверное, просто чрезмерным оптимистом.

Джек продолжал наступать.

Тогда Грейс схватила со стола вилку:

– Не смей подходить ближе.

– А то что? Проткнешь меня вилкой?

Они смотрели в глаза друг другу, и Джек сделал еще несколько шагов. Теперь он мог уже дотронуться до Грейс. Но не стал этого делать. Он просто стоял и смотрел на нее.

– Грейс, ты сводишь меня с ума.

– Значит, теперь ты решил начать с комплимента? – спросила Грейс, и сама же услышала, как дрожит ее голос.

– Я хочу сказать тебе, что между нами есть что-то... нечто такое, что я не могу потерять. Я хочу тебя. – Ладони Джека легли на плечи Грейс, и от этого прикосновения ее бросило в жар. – Ты творишь со мной что-то невероятное.

Сердце Грейс забилось сильно-сильно, ей так захотелось, чтобы слова Джека были правдой! Но на самом деле она хотела большего, чем просто услышать от мужчины, что он хочет ее.

За годы своей жизни ее отец желал многих женщин, которые охотно играли с ним в любовные игры. Так, может, и для Джека это лишь очередная игра? Что с ней будет, если уступать всем его требованиям? Ведь имея перед глазами пример отца, Грейс всю жизнь мечтала найти такого мужчину, который так бы любил ее и был настолько ей предан, что не желал бы никакую другую женщину.

В свое время она пыталась убедить себя, что Уолтер именно таков. И вот прекрасный пример того, как можно обмануться, пытаясь увидеть в ком-то то, во что хочется верить. Все, с нее хватит, больше она не собиралась обольщаться.

– И что это означает? – спросила Грейс. – Почему ты хочешь меня? Потому что любишь?

Джек прищурился и убрал ладони с плеч Грейс. Она буквально почувствовала то напряжение, которое его охватило. Грейс подумала, что Джек может желать ее, а любовь здесь вовсе ни при чем. Стало обидно... Хотя чего обижаться – ведь она сама вовлекла их обоих в эту сумасшедшую сексуальную «русскую рулетку».

– Люблю? – переспросил Джек. – Это слово для дурацких песенок с примитивными стихами.

Если бы Грейс не понимала ясно, что он имеет в виду, то, наверное, рассмеялась бы. Но сейчас она чувствовала, как Джек отдаляется от нее. Не в физическом плане, нет, он по-прежнему стоял рядом, а в мыслях.

– Думай что хочешь, но мне нравятся некоторые лирические песни, – заявила Грейс и, решив, что теперь он не станет ее удерживать, попыталась проскользнуть мимо Джека. Но тот схватил ее за руку. Их взгляды встретились. Переведя дыхание, Грейс сказала: – А я, Джек, не признаю желание без любви.

Джек пристально смотрел на нее, эмоции переполняли его, буквально жгли ему грудь. Но он не произнес ни слова. Тогда Грейс вырвала руку и направилась из кухни в гостиную.

– Проклятие, – пробормотал Джек, глядя ей вслед. Своими разговорами о любви Грейс застала его врасплох, и теперь он должен был кое-что ей объяснить.

Однако Джек не обнаружил Грейс ни в гостиной, ни в спальне. Остановившись посередине гостиной, он прислушался и уловил тихие звуки – играли на пианино. Повернувшись в ту сторону, откуда доносилась музыка, Джек увидел лестницу, которую не замечал раньше. Он подошел к лестнице и стал подниматься наверх, почти касаясь плечами стен.

Наверху его ослепил яркий солнечный свет, а когда глаза привыкли к нему, Джек увидел, что Грейс сидит на полу посередине комнаты, склонившись над игрушечным инструментом. Она пыталась наигрывать какую-то неизвестную ему мелодию, не обращая на него внимания. Джек с удивлением оглядел мансарду с белой мебелью, заполненную книгами и игрушками. Стали всплывать воспоминания, отдававшиеся болью в груди.

– Я всегда хотела иметь такое.

Джек не сразу сообразил, что это сказала Грейс.

– Пианино? – спросил он.

– Да, игрушечное пианино. У моей подружки было такое, и оно мне очень нравилось.

Игрушечное пианино... Он постарался отогнать непрошеные воспоминания. А Грейс поднялась и стала расхаживать по комнате от игрушки к игрушке.

– Надеюсь, Рут здесь понравится, – прошептала она.

– Кто такая Рут?

– Моя маленькая родственница, о которой я буду заботиться. Она приедет завтра. – Грейс посмотрела на Джека. – Надеюсь, мы сможем быть вежливыми друг с другом, пока девочка здесь?

– А с чего нам быть невежливыми? – холодно спросил Джек.

– Ладно, Джек, забудем.

Но он не мог забыть. Ни игрушки в этой комнате, ни игрушки из далекого прошлого. Джек повернулся, торопясь покинуть эту квартиру, эту женщину. Воспоминания обрушились на него с неистовой силой.

Бостон, Массачусетс – много лет назад

– Я беременна.

Джек поднял голову от учебника, который читал в библиотеке.

– Ох, Джек, представляешь? Я буду матерью!

По библиотеке пробежал приглушенный шепот, а Джек молчал, уставившись на свою молодую жену, стоявшую возле стола. Одета она была, как обычно: шерстяная юбка, блузка с галстуком-бабочкой и кожаные туфли типа мокасин. Щеки ее пылали здоровым румянцем.

– Я только что от врача, он подтвердил. У нас будет ребенок!

Поначалу новость ошеломила Джека. Они ведь так тщательно предохранялись. А затем разозлила. К столу подошла библиотекарша:

– Миссис, я попрошу вас говорить потише.

Марша засмеялась и посоветовала библиотекарше самой говорить потише.

– То есть как это беременна? – спросил Джек почти угрожающим тоном.

Марша не поняла, что муж расстроен. Наклонилась, оперлась локтями на стопку книг, лежавшую на столе.

– Но мы же спали вместе, глупенький, – кокетливо промурлыкала она.

– Послушайте, здесь не место, чтобы обсуждать подобные вопросы, – возмутилась библиотекарша.

Беренджер захлопнул учебник и схватил Маршу за руку. Только теперь она поняла, что он зол.

– Джек, что с тобой?

Он молча вывел Маршу из библиотеки и только в коридоре заговорил:

– Что значит беременна, Марша? Мы же обсуждали этот вопрос. Строили планы. Договорились не заводить детей, пока я не окончу учебу. А я только что перешел на третий курс!

Теперь уже глаза Марши сверкнули гневом.

– Ничего мы с тобой не обсуждали. Ты просто объявил, как мы будем жить. Мои желания тебя не интересовали. А я хочу ребенка.

– И Марша всегда получает то, что хочет!

Четыре года назад, когда они только познакомились, чрезмерные запросы Марши казались Джеку даже интересными, поскольку в то время эта девушка олицетворяла для него другой мир, разительно отличавшийся от его собственного, – как увитый плющом гарвардский дом из красного кирпича отличался от нью-йоркского небоскреба. И тогда Джеку хотелось жить ее жизнью. Теперь приходилось расплачиваться.

– Джек, я не собираюсь рожать, когда уже состарюсь!

– Марша, тебе двадцать один год. Мы женаты всего несколько месяцев.

– Вот-вот, мне давно пора рожать. И потом, все мои подруги беременны...

– Понятно, то же самое ты говорила, когда настаивала на свадьбе. Выходит, мы только для этого и поженились? Мы строим планы – не спорь, мы обсуждали этот вопрос, и ты согласилась, – а ты тайком делаешь все по-своему? Значит, ты не принимала таблетки?

Марша отвернулась.

Джек вздохнул и провел ладонями по волосам.

– Марша, у меня есть определенные обязательства. Перед тобой, перед моим братом. Я из кожи вон лезу, учусь и работаю ночами. Но иногда мне кажется, ты не хочешь, чтобы я окончил медицинский колледж.

– Да, иногда я задумываюсь, стоит ли тебе продолжать учебу, – призналась Марша. – Ты мог бы работать у моего отца. Он с удовольствием ввел бы тебя в бизнес, и ты бы добился больших успехов, продавая страховки. – И с энтузиазмом продолжила: – Только подумай. Отец будет платить тебе огромное жалованье, мы сможем купить чудесный дом и будем играть в гольф-клубе...

Джека охватил приступ холодной ярости. Он злился на жену, на сложившуюся ситуацию, на самого себя. Может, он захотел слишком многого? Он, мальчишка из хулиганского квартала. Не обманывал ли он себя, надеясь, что сможет стать врачом?

Но Джеку не пришлось отвечать на все эти вопросы. Не пришлось расставаться со своей мечтой. Снова на помощь пришли родители Марши, если бы не они, Беренджер вряд ли стал бы врачом. Он был обязан им... и Марше.