— Даже в неприличной компании? — Губы Киллиана были так близко, что Алексис почти чувствовала их жар. Она подняла на него взгляд, безмолвно давая разрешение, и он поцеловал её, кладя ладонь на щёку, заводя руку дальше, к затылку, мягко притягивая к себе. Алексис закрыла глаза, и чувства обострились, стали ярче, сильнее. По телу разлилось тепло, сладкое, щекочущее внизу живота. Она приоткрыла губы, чувствуя чужой язык, касаясь его своим; руки взлетели вверх, путаясь в его волосах, притягивая к себе. Вторая рука Киллиана нырнула под куртку, прижимая к себе за талию, дыхание сбилось, и кровь оглушительно зашумела в ушах, заглушая голос разума.

Поцелуи, горячие, жадные, обещали, завлекали, заставляли тело полыхать. Они обрывались на короткие мгновения, чтобы, набрав больше воздуха, снова погрузиться в поцелуй. Не позволяя себе большего, но безумно о большем мечтая. Киллиан с трудом заставил себя остановиться, дыша тяжело, прерывисто. Прижал к себе, словно боялся, что сейчас она заговорит и разрушит то хрупкое, только что зародившееся между ними. Но Алексис молчала, уткнувшись носом в ямочку между ключицами и мечтая о том, чтобы этот дождь как можно дольше не заканчивался.

Вскоре стало тихо, и только капли срывались вниз с веток. Алексис смущённо отстранилась, опуская глаза.

— Пора идти.

Киллиан кивнул. Рука Алексис нашла его руку, пальцы переплелись, делясь теплом. Дальше они шли молча, не спеша поднимаясь к выходу из долины. Впереди забрезжил просвет: лес заканчивался, начинались прерии. Алексис остановилась, со страхом посмотрев на Киллиана.

— Я знаю, что прошу о многом, но, может, вы всё-таки пойдёте со мной?

Несмотря на всю свою браваду, она вдруг поняла, что больше не может относиться к индейцам так же, как до похищения. Умом она понимала, что они действительно разные, но оставаться среди них в одиночестве не хотела. Киллиан задумался. Ему самому претила мысль о том, чтобы передать Алексис в руки очередных дикарей, пусть даже, по её уверениям, настроенных вполне мирно. С другой — находиться в окружении краснокожих почти без оружия, с численным превосходством казалось форменным безумием.

— Я не могу вас уговаривать, зная, сколько боли причинили вам индейцы, — снова заговорила Алексис, — но если вы откажетесь, я пойму и пойду с вами.

Киллиан нахмурился. Это было нечестно. Лишать Алексис отдыха, возможности выспаться, нормально поесть и добраться до дома с комфортом он не хотел. И если это будет зависеть только от него…

— Хорошо, — наконец вздохнул он, отнимая свою руку от её. — Я пойду вместе с вами.

Алексис поёжилась: то ли от того, что без его ладони стало холодно, то ли от тона, который вдруг стал ниже на несколько градусов. Но Киллиан уже пошёл вперёд, и ей ничего не оставалось, как последовать за ним.

Вскоре им стали попадаться первые признаки человеческого присутствия: вырубленные здесь и там кусты, протоптанные тропинки, а вскоре показались и столбы дыма, совсем близко, в нескольких десятках ярдов за деревьями.

— Стойте, — предостерегающе поднял руку Киллиан. — Кто знает, как они отнесутся к чужакам на их территории. Давайте подождём, если они не слишком глупы, то наверняка в ближайшее время заметят нас сами.

И правда, не прошло и четверти часа, как между деревьями замелькали фигуры, и вскоре им навстречу вышли двое мужчин с ружьями наперевес. Высокие, смуглые, черноволосые, они настороженно смотрели на пришельцев. Алексис, поначалу прятавшаяся за спиной Киллиана, глубоко вздохнула и вышла вперёд, поднимая руки ладонями вверх.

— Мы пришли к вашему вождю, Золотому Ястребу! — громко сказала она, надеясь, что её поймут. — Мы — друзья отца Колума. Я была у вас несколько недель назад.

Воины молчали несколько мучительно долгих секунд, переглядываясь, будто обменивались мыслями. Потом один из них шагнул вперёд и мотнул головой, призывая следовать за собой. Киллиан чуть слышно цокнул, но ничего не сказал, только быстро посмотрел на Алексис, которая едва заметно кивнула.

Через несколько ярдов лес начал редеть, и вскоре они вышли на открытое место. Вдалеке виднелись знакомые Алексис хоганы, и она чуть не заплакала от облегчения, разглядев впереди два дома: школу и церковь. Значит, они не ошиблись и действительно достигли резервации! Их провели мимо куполообразных домов, и взгляды, которыми провожали индейцы, заставляли сжаться, вызывая желание укрыться от них. Хоган вождя высился впереди, и перед ним воины остановились, коротко сказав что-то на своём языке.

Полы жилища распахнулись, и Алексис не смогла сдержать улыбки — пусть она видела этого человека лишь раз, но он точно внушал доверие.

— Маленькая скво? — Вождь не скрывал своего удивления, разглядывая Алексис и оценивая её потрёпанный вид. — А это кто?

— Это брат отца Колума, Киллиан, — поспешно ответила Алексис, надеясь, что дружелюбие вождя простирается и на брата отца МакРайана.

— Брат? — Золотой Ястреб внимательно смотрел на Киллиана, который отвечал ему тем же, хорошо, хоть, молчал. — Я слышал про тебя. — Вождь покачал головой и снова перевёл взгляд на Алексис: — Ты устала. Иди, моя жена, Белая Сойка, поможет тебе.

— А он? — встревожилась Алексис, боясь оставлять Киллиана одного.

— А с ним я поговорю. Не волнуйся, маленькая скво, его никто не обидит. — Вождь тонко улыбнулся, давая понять, что разговор окончен.

— Подождите! — снова вмешалась Алексис. — Можно отвести нас к солдатам? Они же стоят здесь, неподалёку?

— Все солдаты ушли, маленькая скво, — сурово ответил Золотой Ястреб, и взгляд его потяжелел. — Четыре дня назад они снялись с места, оставив нас. Не знаю, когда вернутся.

Алексис бросила последний взгляд на Киллиана, безмолвно моля его не натворить глупостей, и покорно пошла за стройной индеанкой, которая с улыбкой поманила за собой.

— Сейчас искупайся. — Белая Сойка говорила медленно, но слова выговаривала чётко. — Я учила язык в школе, — ответила она, предвосхитив вопрос Алексис. — Там — она показала рукой за постройки, — есть вода. Горячая. Иди, купайся. Одежду принесут.

Жена вождя проводила Алексис за пределы поселения, к высоким густым кустам, за которыми пряталась цепь небольших водоёмов, от которых парило. В воздухе стоял лёгкий солоноватый запах, и Алексис вспомнила о минеральных источниках, про которые не раз слышала в городе. Неужели из-за них армия и правительство хотели окончательно согнать индейцев с их земель? Впрочем, думать об этом слишком долго она не стала — вода оказалась на удивление тёплой, и, сбросив с себя остатки того, что когда-то называлось одеждой, Алексис с наслаждением погрузилась в источник, прикрывая глаза и чувствуя, как расслабляется каждая клеточка тела. Глаза слипались от усталости, но она пересилила себя, погружаясь в воду с головой и выныривая, с сожалением поняв, что вымыть волосы нечем.

— Держи. — От голоса за спиной Алексис подпрыгнула, испуганно обернувшись. Белая Сойка сидела на камне неподалёку, а за ней толпились, смущённо улыбаясь, ещё несколько женщин. Жена вождя протягивала небольшой кувшинчик с коричневой жидкостью. Алексис настороженно посмотрела на него, не спеша принимать.

— Что это? — поинтересовалась она, всё же взяв сосуд в руки и принюхиваясь.

— Настой корня вереса и медвежьей ягоды, а ещё мыльный корень, — охотно пояснила Белая Сойка. — Чтобы отмыть волосы. Чтобы блестели. Как у меня. — Она провела рукой по гладким чёрным волосам, отливавшим синевой. — Бери. Не бойся.

Отвар пах хвоей и терпким, густым можжевеловым духом. Вылив половину на голову, Алексис принялась вымывать грязь и пыль с волос. Повторив процедуру ещё два раза, она наконец почувствовала, что волосы скрипят от чистоты. Присутствие женщин, продолжавших разглядывать её с неутихающим интересом, поначалу смущало, но Алексис заставила себя вспомнить, как раньше принимала ванну при служанках, и неловкость, хоть и не прошла окончательно, но стала меньше.

— Одежда. — Белая Сойка показала на аккуратно сложенный серо-голубой свёрток. — Мы будем ждать там. — Она поднялась и кивнула на кусты.

Не заставляя себя долго ждать, Алексис вышла из воды, ёжась от холодного воздуха, и развернула свёрток, оказавшийся длинным платьем из тонкой кожи, украшенным мягкой бахромой. С виду оно было бесформенным, но на удивление пришлось впору, подчеркнув достоинства фигуры без излишней откровенности. Рядом с платьем Алексис нашла мягкие сапоги, больше похожие на носки, но с плотной подошвой. После ботинок обувь показалась удобной, как домашние туфли.

— Пойдём. — Белая Сойка, заметив Алексис, отошла от женщин, с которыми весело о чём-то переговаривалась. — Тебе надо поесть и отдохнуть.

— А что с Киллианом?

— Он придёт потом, — уклончиво ответила индеанка. — Когда поговорит.

— С вождём?

— И с ним тоже.

Они подошли к небольшому хогану, расписанному ярко-синими волнами и красными кругами, напоминавшими солнце. В отличие от жилища вождя, этот не имел длинного прохода, похожего на коридор. Белая Сойка пригнулась, входя внутрь, и Алексис ничего не оставалось, кроме как пойти следом. Внутри хоган оказался гораздо просторнее, чем выглядел снаружи. Каркас их толстых веток сплетался над головой в прочный потолок; от пола примерно до середины человеческого роста стены между жердями были выложены землёй и глиной, гладкой и покрытой узорами. В центре хогана горел очаг, выложенный по кругу камнями, а за ним Алексис разглядела подобие кровати, укрытой шкурами. Над очагом в крыше виднелось отверстие, куда уходил дым, но внутри было тепло, даже душно.

— Садись, ешь. — Белая Сойка показала на кровать и кивнула на тарелку, в которой дымилось мясо. — Потом можешь отдыхать. Не бойся, всё будет хорошо.

Она ушла, и Алексис осталась одна. Обойдя жилище по кругу, она наконец опустилась на шкуры, под которыми разглядела матрас, набитый соломой. Взяла в руки тёплую миску и набросилась на еду, радуясь, что никого нет рядом, и можно есть руками, слизывая с пальцев горячую подливку, макая в неё хлеб и не думая о манерах. Глаза снова стали слипаться, когда еда подошла к концу, и, не раздумывая долго, Алексис забралась под шкуру и заснула.