Женщина не должна ожесточаться. Ее предназначение не убивать, а дарить жизнь. Может быть, поэтому…

Стало как-то грустно, но Ольга в себе немного разобралась.

— Делай что хочешь. Но ничего мне не рассказывай, — попросила она, не глядя на мужа. — Хорошо? Я не хочу знать.

— Хорошо, — неожиданно покладисто согласился он. — Очень хорошо. Все, приехали.

В этот раз он не отстегнул ей ремень, как она привыкла. Швы на ребрах мешали. Ольга справилась сама. Она хотела скорей вернуться домой и отмыться от прикосновений насильника.

* * *

Дома она долго, с остервенением оттирала мочалкой кожу, сидя в ванне. Ольге казалось, что она все еще чувствует грубые, бесцеремонные пальцы на шее и запястьях.

— Ну, надо же.

Вода утекала в слив, унося с собой все плохое.

— Ты скоро там? — спросил Зимин, заходя в ванную комнату.

— Сейчас! Уже вылезаю.

Она встала, переступила через бортик, и Мирослав протянул ей большое пушистое полотенце, закутав ее от шеи до колен.

— Спасибо.

Он как-то нереально бережно касался ее, словно она была сделана из хрусталя. Помог вытереться, распустил волосы, которые Ольга собрала на макушке. Обнял опять, и вдруг до хруста сжал в объятиях.

— Больше никуда тебя не возьму, — сказал он.

— Собственник.

* * *

Она быстро заснула. Вымоталась за день. И слез не было — все выплакала.

Ольга спала, а Зимин все так же сидел рядом, не отпуская руку жены. Он думал.

«Я очень плохой человек», — все еще звучало в ушах.

Странная она, его случайная жена. Считает себя плохой. Мирослав давно заметил, что она склонна к самокопанию, правда, надолго это обычно не затягивалось. Он этого не переваривал.

Но среди его окружения она — один из самых лучших людей. Во-первых, она честная. Вдвойне ценное качество у баб. Когда надо — откровенная или скрытная. И совесть у нее, как оказалось, имеется — то, что у него когда-то было и не давало переступать черту.

Да, она человек. Его человек.

Если Зимин кого-то впускал в свою жизнь, как «своего» человека, то брал за него ответственность и ждал в ответ того же самого. Было очень странно встретить это в женщине.

Он держал Ольгу за руку и поглаживал темнеющие у нее на запястье следы.

Даже во время покушения он так не боялся. Страха тогда не было вообще, только азарт. Адреналин. В запале боли вообще не чувствовал.

Вот, значит, каково это — бояться за других. Мирослав не хотел, чтобы с ней что-то случилось. Он теперь нес ответственность за Ольгу. Она, как лоза, незаметно проросла насквозь и стала частью его самого, но он понял это только сейчас.

Если с ней что-то случится… Нет, он не даст случиться с ней ничему плохому. Защитит, прикроет. Запрет дома, в конце концов.

— М-м… — перевернулась она на бок и подложила ладонь под щеку, пристраиваясь поудобнее.

— Спи, — укрыл он ее одеялом, подтянув до самой шеи.

— Вуф… — процокал по паркету пекинес и уставился на них темными влажными глазами.

— Тише.

Приглушив свет, он вышел из спальни, покормил мелкого поганца и даже прибрал за ним. Тоже «своя» зверюга, привык. Сидит, свесив набок язык, виляет, радуется чему-то. Служит.

Потом с «одноразового» телефона Зимин позвонил Серому. После встречи на даче две недели назад они не разговаривали. Киллер ждал своего звездного часа.

* * *

Мирослав Зимин давно бросил курить.

Не потому, что пошла мода на здоровый образ жизни, а понял, что на ринге дыхалки не хватает, и в один прекрасный день перестал.

Но сегодня сделал исключение, достав «гостевые» сигареты из шкафчика на кухне. Он жадно затянулся, и, не почувствовав прежнего удовольствия, затушил бычок в пепельнице.

Просто нервы.

Сегодня все решится.

Он держался до последнего. Занимая выжидательную позицию, Зимин всегда давал конкурентам шанс подумать и пойти на попятный. Проще заключить перемирие, чем вести войну. Но враги обычно принимали это за слабость. Зря. Ему до смерти надоела эта бодяга с покушениями и заказными расследованиями. Вразумления не помогли. Оставалось только одно.

Паршиво, однако… Прав был батя насчет него.

* * *

Депутат заксобрания Иван Иванович Мякишев накануне долго и нудно выяснял отношения с супругой, на которую была записана львиная доля его имущества, убеждая ее передать все по дарственной сыну.

У великовозрастного мальчика за тридцать были серьезные проблемы в бизнесе. Аудиторская проверка началась нежданно, негаданно. Никто не предупредил Мякишева. Какая-то подстава! Но тендеры, которые он помог получить сыну, зависли в воздухе, потому что шла проверка всей финансовой деятельности строительных фирм за два года. А тут еще информация пришла, что настоящая причина проверки — конкурентная борьба делового партнера сына, Егора Кузина, с неким Зиминым.

Попытка разобраться по-быстрому провалилась.

Мякишев-старший был в шоке. Он уже успел забыть, как решались вопросы еще пятнадцать-двадцать лет назад. Устранить конкурента — и вся недолга.

Будучи трусоватым, он предпочитал решать проблемы сына деньгами. Кого надо задобрит толстой пачкой «в конверте», кому-то перечислит на кипрский счет. Баш на баш — услуга за услугу во властных структурах. Где-то замолвит словечко — вот и нет проблем.

Но это…

Мякишев боялся. Он был просто в панике. По его мнению, надо было сбросить балласт и избавиться от фирм, повесив все долги и преступления на бухгалтеров и исполнительных директоров. Благо, сынок числился генеральным, но в дела особо не вникал, прожигая жизнь в ночных клубах. А реальные работники имели право подписи и могли понести наказание.

Не впервой, чего уж тут. Депутату было плевать на других, когда речь шла о сыне.

Всю жизнь нянчился с ним. От девок отмазывал, когда те заявления писали в милицию, или избитые сыном парни вдруг становились из потерпевших обвиняемыми, получая реальные сроки. Находил «крышу» для бизнеса, чтобы фирму сына не трогали. Так и на Кузина наткнулся, кстати. Прикрывал растраты, возмещая все из собственного кармана.

Жена бы помогла сыну начать все с нуля, однако она, зная характер сына, не доверяла ему средства. Так что Иван Иванович, ничего не добившись от супруги, с которой проживал раздельно, засобирался домой.

— Валера, подгони машину, — набрал он личного водителя.

— Иван Иванович, да! Я уже вас жду.

Мякишев спустился по лестнице, покидая ставший негостеприимным дом. Толстый депутат тяжело отдувался, хотя шел вниз, и утирал пот со лба батистовым платочком. Тучные телеса народного избранника были следствием его разгульного образа жизни.

Впрочем, его это не смущало. Пока есть деньги и власть, кого это волнует? Любовница вдвое моложе смеется, стерва, что когда-нибудь он ее раздавит, но тут же затыкается, когда он грозится заблокировать карточки.

Выйдя за ворота, он увидал своего водителя, который курил рядом с автомобилем.

Валерий Михайлович Пушков был его доверенным человеком. По специальности не только шофер, но и опытный автомеханик. Умеет молчать. Делает, что скажут. Полностью зависит финансово. Приятно с таким иметь дело.

Депутат пригрел его пятнадцать лет назад, поручая разные деликатные дела. Например, доставить что-то, минуя почту и курьеров. Совершить наезд на неустановленной машине и укатить вдаль, не оставив улик. Возить хозяина к любовнице, держа при этом язык за зубами и не выдавая тайну супруге. (Та узнала сама, наняв частного детектива.)

У личного водителя долго и тяжело болела жена, на лечение которой уходили огромные деньги, так что депутат купил его верность с потрохами. Раньше Пушков работал у какого-то бизнесмена в Мытищах, но после одного дельца ему пришлось оставить работу.

— Валера, трогай, — сказал депутат.

Водитель услужливо распахнул перед ним заднюю дверцу БМВ, сел на водительское сиденье и завел мотор.

Прогремел взрыв.

* * *

Ольге увидела во сне Олега Большакова.

Обычно он снился ей таким, как много лет назад. Но теперь он уже не был юношей, став выше и возмужав. Но она все равно его узнала, не могла не узнать. Ее первая любовь, как-никак. На миг стало горько, что она его забыла и теперь с другим.

— Привет, — сказал он и спросил: — Пойдем гулять?

И протянул ей букет алых роз. Женщина поднесла их к лицу и вдохнула тонкий аромат. Ахнула, уколовшись о шипы, и выступила кровь. Олег взял ее за руку и повел к какому-то незнакомому двухэтажному загородному дому с мраморными колоннами, позолотой и лепниной на фасаде. Ольга еще подумала: что за безвкусица и новодел.

— Мир тесен, — сказал Олег.

— Ты о чем? — не поняла она.

Он не ответил. Вдруг все вокруг резко изменилось. Они оказались на перекрестке, где тогда, много лет назад нашли помятую, искореженную машину с телом Олежки.

— Почему мы здесь? Я не хочу, — отвернулась она, не желая на это смотреть.

— Меня там уже нет, — ответил он.

Раздался взрыв, и она проснулась.

Глава 23

Ольга долго смотрела на потолок, наблюдая за солнечным зайчиком, медленно ползущим от люстры к стене.

Интересно, где Зимин? Рядом нет, и одеяло не откинуто. Постель не смята на его половине огромной кровати.

Она повернулась и увидела записку. «Я в Питере, вылетел ночным рейсом. Мне не звони. На работу не ходи, сиди дома».

Хм. Раскомандовался. Неужели все так серьезно? Ольга на миг замерла, вспомнив похотливую рожу Кузина, его потные, жадные, грубые руки… Неужели он снова попытается напасть? Ну не совсем же он дурак? Если бы… Если бы Зимин с ним «разобрался», он бы так не переживал насчет ее безопасности.