Зимин подхватил на лету. Ольга усмехнулась — хорошие рефлексы. Она пошла на кухню и налила из кулера воды, размышляя, что же он такого разглядел у нее на лице. Решил, что она целовалась с Максом??? Боже, да это вообще смешно. Ревнует на ровном месте.

— Ну, поговорим? — села она за стол и махнула рукой, приглашая его сделать то же самое.

— Да о чем тут говорить, — хмыкнул он.

* * *

Зимин посмотрел на обнимашки с бывшим Ольги, и что-то будто умерло внутри. Может, вера в честность бабскую? Думал, все у них еще будет, а теперь даже не знал, что дальше.

Почему-то эта непрошеная нежность его уязвила больше, чем это сделало бы самое откровенное видео с ее участием.

Когда она вернулась домой, Мирослав сразу обратил внимание на распухшие от поцелуев губы. Этого на диске не было, но он сразу представил, как они с «коллегой», нет, с ее МАКСОМ целуются, и просто крышу снесло. Холодное, отстраненное бешенство. Так его еще ни разу не прокатывали. Стоило ли жениться?

— Я сегодня сплю в гостевой комнате, — сказал он, чтобы не сорваться, и подумал, жаль, Серый уехал на север после дельца с депутатом, так бы послал его.

А, впрочем, это не выход. Не сумел бабу удержать — не мужик. Это последнее средство. Только от беспомощности. Если Ольга не может определиться, кого любит, даже избавишься от хахаля — не простит. Будет, как того мертвого мальчишку, всю жизнь вспоминать и ездить к нему на кладбище.

— Ну, спи, — усмехнулась она, что было на нее совсем не похоже.

Обычно она как-то сглаживала углы. Но не сейчас. Хотя если бы кинулась на шею, все бы простил, кроме измены. Эти танцы-обжиманцы, которые послал доброжелатель — просто фигня. Крагин уже работает над тем, чтобы узнать, кто таинственный отправитель. Курьера нашли, расколют быстро.

— Вот, значит, как, — рубанул он с плеча и, хлопнув дверью, ушел, еле сдержавшись, чтобы не тронуть жену.

* * *

Ольге тоже шлея под хвост попала.

Злило неимоверно. Этот бойкот и подозрения не имели под собой никаких оснований. Конечно, она могла объяснить, что разбила губу во время погони и бегства от репортеров. Но зачем? Зимин уже осудил ее и вынес приговор.

— Что за ерунда тут творится?

Она сердито пошла, побросала сумки в спальне, разделась и закинула все в мешок для химчистки. Раздраженно подумав, что рановато переехала обратно из Мытищ, она пошла в душ. Хотела так же громко хлопнуть дверью, но сдержалась. Этот театр одного актера не для нее.

Голова побаливала. Расслабляющая ванна принесла облегчение, хотя до полноценного релакса было далеко. Лавандовая пена до подбородка. Приглушенный свет. Стук в дверь.

— Занято! — крикнула она и мстительно добавила: — Иди в другую ванную!!!

Шаги удалились. А вот нефиг тут делать мужу, иначе она точно сорвется и спустит на него всех собак. Упаднические настроения сменились очень даже воинственными.

* * *

Мирослав Зимин думал об Ольге, о ребенке, который пока что был полнейшей абстракцией, несмотря на снимок в коробке, и о сопернике, который на его взгляд был полнейшей тряпкой.

Вот каких бабы любят. О…ть. Лилия вернулась к своему продюсеру-дрыщу, Ольга — к бывшему, аристократично-томному любовничку. Знал бы — голову ему открутил. Для профилактики. Или жену обратно на работу не пустил, чтобы она не узнала, кто пришел ей на замену.

Насчет того, что Латышев работает в связке с папашей-генералом, он был более чем уверен. Взять бы этого МАКСА за жабры, увезти за город на тренировочную базу да как следует допросить… Увы. Придется держать себя в руках.

И напиться нельзя, завтра дело важное. Голову надо сохранять холодной.

Насчет развода Зимин пока всерьез не думал.

* * *

Ольга опять полночи ворочалась и еле встала. Под боком как будто чего-то не хватало. Обычно Зимин ее немного раздражал, занимая больше половины гигантской кровати. Он спал раскинувшись, крепко обнимал ее, было жарко и тесно. А теперь, вот же странность, спальня без него кажется пустой. Только пекинес, утешая, улегся рядом, изменив диванчику в гостиной. Погладила — поднял голову и посмотрел на нее темными влажными глазами.

— Вуф.

Песик ткнулся ей в руку мокрым носом, и на душе сразу стало легче.

* * *

За завтраком муж опять отмалчивался. Она встала, вошла на кухню — он уже себе пожарил холостяцкую яичницу с хлебом. Ну как есть бойкот. Мама мия!

— Доброе утро, — сказала она, хотя он этого не заслуживал.

Ольга поняла, что сегодня освобождается от повинности готовить на двоих, быстренько сделала в соковыжималке лимонный фреш — хотелось страшно, до дрожи. Выпила залпом, и полегчало. Села напротив, глядя, как Зимин молча ест.

— Слав, ну хватит тебе, — сказала Ольга, делая еще одну попытку поговорить.

— Завтракай, — криво усмехнулся он, изучающее глядя на нее.

Это что, типа заткнуться? «Малчи, жэншина!» Много ли надо, чтоб завестись с пол оборота.

— Слав, это не разговор, — снова разозлилась она, хотя до этого была настроена на примирение. — Скажи конкретно, что тебя не устраивает?

Он молча встал, вывалил остатки завтрака у мусорку, бросил грязную тарелку в мойку и пошел одеваться. Дверью, правда, как вчера, не стал хлопать. И то хлеб.

* * *

Два дня они прожили как соседи. Ольга все так же упрямо ездила на работу, отдыхая от мужниных причуд, а Зимин в банк, явно ее избегая и возвращаясь ближе к полуночи. Это было настолько нелепо, что она то плакала, то смеялась, лежа в своей одинокой постели. Стоило ли замуж выходить?

Логичнее было бы, если б она ревновала его к секретарше или к бывшей невесте. А не наоборот.

Любые попытки поговорить и все прояснить разбивались об ледяную стену нежелания общаться.

* * *

На третий день она не выдержала и в обед поехала к нему на работу.

— Мирослав Иванович сегодня в клубе или банке? — спросила она у охранника.

— В банке.

— Тогда едем туда.

* * *

Ольга поднималась на лифте, как в тот раз, когда решила рассказать о ребенке, и думала, что же будет в этот раз. Только сейчас не наряжалась. Просто любимый темно-синий деловой костюм, немного похожий на милицейскую форму. Решение поехать к Зимину было спонтанным.

Да плевать! Она не красоваться едет, а поговорить. Не до романтики.

— Добрый день, — сказала она секретарше, которая что-то печатала в приемной, сидя за компьютером. — Обо мне доложили?

— Да, проходите, — улыбнулась блондинка.

* * *

Зимин встал при ее появлении. Ольга подошла ближе.

— Слав, нам надо поговорить, — сказал она, присев за большой стол для совещаний. — Так больше продолжаться не может.

Глава 39

Зимин при виде жены быстро свернул конфиденциальный разговор с Пятипалых и отключился, сказав, что перезвонит позже, а лучше встретится на обычном месте.

Подразумевался спортбар, где Пятипалых был завсегдатаем. Братва предпочитала проводить время за счет заведения, и он им открыл им там неограниченный кредит. А чтобы их не считали ссучившимися и за деньги продавшимися, иногда приходил посидеть в теплой компании, и тогда уже люди его угощали. Ответное алаверды. За ненавязчивой беседой решались очень важные вопросы теневого бизнеса.

Например, последнее дельце, которое он продвигал уже второй год. На севере сидел его человек Иванченко, ставший негласным хозяином города, который регулярно приезжал в Москву с докладом. Целью было заполучить долю в торговом порту и на нефтеперевалочной базе. Наконец-то возникли позитивные подвижки. Бизнес легальный и денежный, не хуже тотализаторов.

— У меня мало времени, — сказал он, отодвинув документы, которыми обложился со всех сторон, и пошутил: — В следующий раз запишись на прием.

Увы, Ольга не оценила его плоской шутки.

— Неужели для жены времени не найдется? — начала злиться она.

Да, видно, что Зимин адски занят, и она явно не вовремя. Но это не повод так разговаривать с ней. Ольга не понимала, в чем так провинилась, и отчего охлаждение в отношениях гораздо сильнее, чем в случае с олигархом или бывшим женихом.

— Что ты хотела? — бросил он и раздраженно потер переносицу.

Башка гудела. Жена явилась некстати и подлила масла в огонь.

— Я же сказала, поговорить, — развала она руками и спросила.

Включился селектор, и секретарша сказала:

— Мирослав Иванович, вам звонит Иванченко.

— Не соединяй, я перезвоню сам, — сказал Мирослав, ибо разговор был не для чужих ушей, и добавил: — Пять минут.

— Ну и язва же ты, — смерила она его взглядом. — Не ожидала.

Итак, разговора не получается. Ольга встала, не дожидаясь, чтобы он ей помог. Кольнула мысль: а вот Латышев бы отодвинул стул. Вот же… Она начинает сравнивать, не к добру это.

Уйти, как в первый раз, женщина не успела.

Зимин неуловимо быстро, в несколько шагов настиг ее и дернул за руку на себя. Она крутанулась и чуть не упала на мужа, оказавшись с ним лицом к лицу. Взгляд его не предвещал ничего хорошего. Над ними нависло ощущение угрозы.

Зимин побелел от ярости.

Ольга решила: если он ее сейчас хоть пальцем тронет, никогда его не простит. Но он только крепко взял ее за подбородок, не давая вырваться, и впился взглядом, словно заново оценивал то, что видит. Встряхнул так, что у нее лязгнули зубы.

— Не была бы ты женщиной…

Ах так!

— Ну так ударь. Чего ты ждешь?

Пусть поставит точку. Хотя бы будет, за что его ненавидеть. Не за глупость же его и слепоту беспросветную? За это можно только пожалеть.