Он повел плечами, словно пробуя заново. Все как прежде.

— Ну и морду тебе состряпали, — хмыкнул Иванченко. — Я бы не признал, если б не глаза.

Киллер промолчал. Меньше знаешь — крепче спишь. Некоторые вещи не стоит обсуждать даже с друзьями. Он и так еле удержался, чтобы не избавиться от врача, который его оперировал.

— Зима женился, — сказал он, меняя тему. — Знаешь ее?

— Нет. Но он проверяет всех, с кем связался.

— Ага. Понятно.

Серый опять не стал говорить, что всего не предусмотришь. Сам проверит по своим каналам. Предатели могут быть везде.

Он был благодарен Зимину за помощь и был готов отплатить сполна. Новое лицо, смена документов и биографии — это все его заслуга. Если для этого надо устранить парочку врагов — нет проблем, сделает.

— Когда вылетаем? — спросил Иванченко.

— Зима хочет, чтобы я кое-что для него сделал. Придется ненадолго задержаться.

— Точно? Прямо так и сказал? С кем работаешь?

— Пока не знаю, — откликнулся киллер. — Но узнаю.

Убийство его не особо волновало. Это просто война, а на ней, как известно, все средства хороши. Если Зимину кто-то помешал — он его уберет.

* * *

Наверное, на сегодня было достаточно воспоминаний. Ольге хотелось стереть из памяти все эти годы. Впервые она пожелала, чтобы муж стал ее единственным. Не сравнивать его ни с кем, не думать больше ни о ком другом, принадлежать только ему. Просто раствориться друг в друге, как в космосе, слиться и больше не расставаться.

Но это невозможно. Они прожили каждый свою жизнь, у них есть прошлое. От осознания этого становится грустно. Поцелуи горчат, и на душе неприятный осадок.

— Что случилось? — отвлекся на миг Мирослав, и она снова поразилась, как он чутко улавливает ее настроение.

— Ничего, — посмотрела она ему в глаза. — Поцелуй меня еще.

Пусть сотрет других из памяти, заместит собой. И потом…

Поцелуи до беспамятства, почти до боли, которая смешалась с удовольствием.

Рубашка эта дурацкая, все пуговицы путаются в петлях, хочется сорвать одним движением, чтобы приникнуть к мощной груди, чтобы целовать все ниже и ниже, ласкать везде, заставить точно так же потерять голову и ощутить свою власть. А потом…

Покориться его силе. Ощутить тяжесть сверху и губы напротив. Увернуться, осыпать все лицо поцелуями. Застонать, когда он овладеет тобой, открыться, вобрать в себя, прогибаясь и подаваясь навстречу при каждом сильном, глубоком толчке.

Он внутри, неутомимо движется к цели, доводит ее до предела снова и снова. Она не в силах его отпустить и крепко сжимает бедрами. Миг — и они меняются местами. Она теперь сверху, и теперь она ведет его за собой.

Его большие ладони у нее на груди, они нежно ласкают и вдруг грубо, властно сжимают, и внутри вдруг раскрывается, как цветок, наслаждение. Оно катится волной от края до края, до кончиков пальцев, и вырывает из горла крик.

И потом…

…она падает, падает с небес, обессилено падает на него, окутав своими кудрями. Он гладит ее по голове.

— Ты как?

Слов нет.

Есть только он.

* * *

— Ты куда? — наконец среагировала она, когда Зимин вдруг встал с постели.

Ольга невольно залюбовалась, как под смуглой кожей играют мышцы, и сглотнула. Ну, вот, опять! Хочется еще. Заполучила его в свое безраздельное пользование, и все мало. Что это с ней? Как кошка по весне. Настоящий гормональный всплеск.

— Лежи, я сейчас, — ответил он. — Забыл кое-что показать.

— Что?

Она лениво, пресыщено вздохнула и нехотя повернулась на звук. Муж рылся в большой спортивной сумке. Достав оттуда картонную сумку с логотипом ювелирного магазина, он вернулся обратно.

— Это тебе.

— Что это? — тут же встрепенулась женщина.

Было ощущение нежданного праздника с подарками под елкой и мандаринами.

— Открой да посмотри, — поощрительно улыбнулся Зимин, подвинув ближе сумку.

Внутри обнаружилось три футляра, а в них… О, боже!!! Мерцающее чудо со дна морского.

— Какая красота! — осторожно дотронулась до ожерелья Ольга. — Слав, это все мне?

— Тебе.

«— А за что? — Просто так». Как в мультике. Она ведь не просила. Просто подарок, потому что он хотел сделать ей приятное. Дело даже не в подарке, а в отношении. Это ухаживание, самое настоящее. Без лишних слов.

Мужчина, глядя в ее сияющие глаза, достал ожерелье и собственноручно застегнул у нее на шее. Потом пришел черед серег и часиков, которые Ольга сначала приняла за браслет.

— Вау. Ух ты! Ну и ну… — коснулась она неожиданно тяжелых подвесок в ушах. — Спасибо.

Как в какой-то эротической фантазии. На ней сейчас нет ничего из одежды, кроме украшений. Ольга коснулась жемчуга на шее и провела пальцами по бусинам, которые постепенно впитывали тепло ее тела. Значит, будет что завтра надеть на ипподром? Ура!

Но Зимин не смотрел на драгоценности. Он как завороженный уставился на ее руку в ложбинке декольте. Мужчина наклонился и поцеловал ее туда, в моментально затвердевший сосок. Когда он приник к ее груди, Ольга тихо выдохнула. Внутри все просто плавилось от желания. Она свела колени и сжала ноги, пытаясь удержать стон.

Не удалось.

И опять все завертелось, закрутилось по нарастающей. Страсть, желание, близость… Он, пьянея от вседозволенности, целовал ее везде. Зимин развел ее ноги, поглаживая и лаская в самых чувствительных местах, а когда Ольга совсем потеряла голову от страсти, наконец овладел ею.

Его крепкое, мускулистое тело, так не похожее на ее нежные округлости, удивительно подходило к ней, как ключ к замку. Он брал свое, но не забывал о ее удовольствии. Мужчина уже утолил первый голод. В этот раз все было дольше и пронзительнее.

— Слав!

Как же хорошо.

* * *

Ольга заснула. Зимин тихо выбрался из постели, оделся и спустился вниз. Надо было перетереть с братвой. Серого он привлекать пока не решался. Все-таки конкуренту надо дать последний шанс одуматься.

Мирослав всегда долго наблюдал, изучал, и только потом молниеносно действовал. Оттого многие враги его недооценивали, принимая терпение за слабость.

Детей и брата Калаша уже уложили, женщины сплетничали и пили «бейлис» у камина, юрист дрых в кресле. Мужики спустились в подвал, в бильярдную, чтобы все обсудить без чужих ушей. Там постановили дождаться действий от подполковника, а уже после этого решать, кончать Кузина или нет.

Крагин, кстати, выяснил, кто ему покровительствовал. Депутат Мякишев. О чем Зимин не замедлил сообщить присутствующим.

— Может, лучше его? — спросил Иванченко. — Некому будет крышевать в администрации.

— Может, и его. Но пока нет.

Чутье говорило Зимину подождать еще немного. Что-то затевалось, и не хотелось попасть под раздачу. В случае смерти конкурента он станет главным подозреваемым. Смерть депутата так просто не спустят на тормозах. И то, и другое одинаково рискованно.

И потом. Нужны были железобетонные доказательства, что Кузин действует не по понятиям. Сейчас не те времена, чтобы просто идти на физическое устранение.

— Базиль обещал помочь. Подождем недельку, вдруг само рассосется, — добавил Мирослав. — Грядет аудиторская проверка. Вряд ли что нароют. По документам все чисто.

Серый подумал, что он бы не стал заморачиваться и просто кончил их всех — и депутата, и конкурента, и даже мента, который дело вел. Но хозяин барин. Зима осторожничает, это его обычная линия поведения. Он редко ошибался.

* * *

Потом была ранняя побудка. Надо было еще успеть домой переодеться. Ольга, пока завтракали, отошла с Надей на кухню и завела беседу о своей проблеме. На что получила внимательный взгляд и встречный вопрос:

— Вы предохраняетесь?

— Нет, — ответила Ольга. — Зачем? Смысла нет.

— Во-от! — подняла указательный палец подруга. — Ты привлекательна, он чертовски привлекателен, чего зря время терять? — процитировала она.

— При чем здесь это? — не поняла Ольга.

— Ты бы лучше тест в аптеке купила.

— Надя! Как ты можешь…

— Могу. Вон, полюбуйся, — указала она рукой на младшего сына. — Мой сбой цикла играет с твоей собакой. Ты же знаешь, что мне ставили поликистоз. И вот, на тебе.

Ванюшка, сидящий на ковре, вовсю тискал бедного пекинеса, обнимал, тянул за уши и хвост. Пес возмущенно повизгивал, но терпел.

— Ой! Ты не рассказывала.

Дробышева тяжело вздохнула. Ее сын родился, когда она разводилась со вторым мужем, и не стал причиной примирения. Разве что отец любил второго мальчика еще больше, словно пытаясь скомпенсировать редкие встречи.

— Знаешь, у нас там столько случаев необъяснимых. Медики говорят одно, а в итоге три килограмма счастья. Давай, я тебя запишу на прием? — предложила Надя.

— Да, пожалуйста, я как раз собиралась на ежегодный осмотр к Вагиной.

Ее уже несколько лет вела доктор с очень подходящей для гинеколога фамилией. Пациентки зависали перед табличкой на двери, стесняясь произносить имя доктора вслух, и постоянно ошибались с ударением.

— Она в отпуске, так что к Бронштейну.

— Что? Нет, к мужчине я на прием не пойду, — взвилась на месте Ольга.

— Да он не мужик, он врач, ты пойми.

— Нет!

Там ее видит только ее мужчина и больше никто. Такой вот у Ольги был пунктик. Если врач, то только женщина.

— Ну, жди тогда до десятого числа, — сказала подруга и крикнула уже вслед уходящей Ольге: — Тест все-таки купи!

* * *

Они ехали домой. Пекинеса по дороге укачало, и пришлось пару раз остановиться, чтобы он не испачкал салон автомобиля.

— Кажется, он переел, — обеспокоенно заключила Ольга, открывая окно, чтобы было не так душно.