Теперь Зимин был полностью уверен, что Крагин не ошибся. Его травит корпорация «ТекноНова», задействуя административный ресурс.

Даже у его службы безопасности не было таких рычагов воздействия. Доступ к ГИБДД — это уже уровень государственных «структур».

Но навел кто-то свой, и Мирослав был на сто процентов уверен — это Панин. Он знал, что Егора Кузина увезли с дачи, наверняка дознался, что на машине Брилева до Щелкова. Там следы обрываются. Дело техники — пробить по камерам, расположенным по пути к заброшенным местам вроде ткацкой фабрики.

— Значит, все-таки Панин?

— Он.

* * *

Пятипалых прокатился до директора кладбища.

Звонить не стал, а то мало ли. Вдруг его слушают. Или просто мужик испугается и начнет делать глупости. Им же этого не надо?

Так что он, вспомнив навыки медвежатника, просто воспользовался запасным входом со стороны гаража и открыл дверь частного дома. Сигналка даже не пикнула.

Николай Цыбенко был зажиточным бизнесменом, который не без помощи братвы выиграл тендер на обслуживание городского кладбища. Живи да радуйся.

— Ты смотри…

Мужик валялся, забывшись в алкогольном угаре. На полу пустые бутылки. Запах стоял такой, хоть святых выноси. Хм… Ушел в запой, а повод?

Семьи дома нет. Пятипалых специально прогулялся по дому, заглянув в спальню и детскую с разбросанными по полу игрушками и развешанными на стенах рисунками.

Пусто.

Тут два варианта. Благоверная съехала на время к маме, пока муж пьет не просыхая. Или… Или красавица жена и сын — хорошенький мальчонка, улыбавшийся на семейной фотографии, — сейчас в руках тех, кто режиссировал этот спектакль с доносом и эксгумацией.

— Эй, вставай.

Он потряс мужика. Цыбенко застонал и попытался открыть глаза. Пятипалых понял, что это долгая история, и взял его смартфон, валяющийся на прикроватной тумбочке. О, не запаролен, хорошо. Лошара.

Он перебирал недавние номера. Последний не был помечен, но с него звонили ежедневно, каждый раз в одной и то же время — восемь утра, восемь вечера. Каждые двенадцать часов, как по расписанию.

Пятипалых ушел в ванну и врубил воду. Потом достал новый кнопочный телефон, который взял на дело, вставил батарею и «левую» симку, оформленную на бомжа, и по памяти набрал номер одного из своих подручных:

— Димон, пробей-ка мне номерок. Диктую. Перезвонишь.

Отключившись, он снова попытался растолкать хозяина дома. В конце концов он не выдержал и, затащив Цыбенко в ванну, окатил его из душа ледяной водой. Тот сразу продрал глаза и, не сообразив, что происходит, начал махать пудовыми кулаками.

Пятипалых скрутил его, вытащил из ванны и сказал:

— Не узнаешь?

— Пятипалый, ты?! — ошеломленно уставился на него директор кладбища.

— Свет не включай, — сказал тот, увидев, что хозяин дома щурится в свете тусклого фонаря, полосой освещавшего комнату и часть коридора до ванны. — Погодь.

Он снова включил воду на проток. Все, теперь окей. Можно поговорить.

* * *

Пока он колол Цыбенко, перезвонил Димон и сообщил, что номер принадлежит некоему Сурену Магомеджанову тысяча девятьсот девяносто девятого года рождения, проживающему в Щелково.

— Беспалева.

* * *

По адресу хостела выслали парней.

Номер был не подставной и не одноразовый. Пятипалых даже знал, кому он принадлежит. Человечек этот был на слуху. Сурен помогал мигрантам с оформлением документов для работы, существенно ускоряя процесс за деньги. Часть отстегивал Мустафе, в миру Муставину Равилю, который его крышевал, а тот, в свою очередь — процент в общак Базилевскому.

Тут два варианта. Например, Сурен звонил сам. Цыбенко сказал, звонивший был с сильным кавказским акцентом. Один раз в день похититель давал ему поговорить с женой и сыном. Или же Сурен купил симку для кого-то на свое имя. Знает ли он, в каких целях ее потом использовали? Лох — это судьба.

* * *

Цыбенко сказал, что пришло требование из прокуратуры обеспечить доступ к могиле с целью эксгумации тела Зинаиды Петровны Макаровой тысяча девятьсот тридцать первого года рождения.

— Понимаешь, Андрей, мне теперь хоть в петлю, — сказал он. — Отменить ничего нельзя, раскопать и перепрятать не могу. За мной следят. Когда прихожу, ухожу, дома или нет.

— А вот это уже интересно.

Слежку Пятипалых не приметил, ну так и зашел он совсем не тем путем, что ожидали. Следящих за домом людей волновал только парадный вход и автомобиль, покидающий гараж.

— Где, говоришь, видел топтунов?

* * *

Бригада Пятипалых схлестнулась с людьми Мустафы. Тот, правда, быстро пошел на попятную, когда узнал, в чем дело. Его тоже подставили, вынудив совершить похищение.

Итогом ночного рейда стало освобождение жены и сына Цыбенко, а также задержание топтунов, которые не были людьми Мустафы. Этого никто не ожидал.

Один мужик — внештатный сотрудник в ментовке, и тетка-осведомитель. Им поручили следить за домом директора кладбища, мотивируя это тем, что тот подозревается в незаконной деятельности.

Ни санкций, ни ордера. Ни-че-го.

Все на словах.

* * *

Мирослав, вставший спозаранок и не выспавшийся, около часа проведя в пробке, был зол и активен.

Встретившись с Андреем Пятипалых, он пожал ему руку и спросил:

— Куда идем? Сразу на кладбище?

Тот взглянул на часы.

— Час еще есть. Пойдем заправимся.

Они поели в закусочной на бензозаправке, обсуждая ночные события. Пятипалых, на сей раз не таясь, все ему рассказал. Зимин понял, что его конкретно пасли и хотели подставить на статью, не позволяющую выйти под залог.

— В СИЗО бы заперли, — сказал он. — Ну, спасибо.

— Спасибом сыт не будешь, — хмыкнул лысый, допивая кофе. — Ты ж завязан на стольких важных связках, сам понимаешь.

— Понимаю, — кивнул Мирослав. — Понимаю и ценю. Что бы ты ни думал. Не в деньгах же дело, или я не прав?

— Прав.

Пятипалых «своих» не сдавал, особенно ментам. Убить убил бы, если бы Зимин дал хоть малейший повод усомниться в своей верности и честности, но не сдал бы правоохранителям. Не по понятиям это.

Зимин встал и хлопнул Пятипалых по плечу. Руку пожал, закрепляя успех.

— Идем уже? Время.

* * *

Они подъехали чуть позже полицейских машин и фургончика Следственного комитета. Не стоило привлекать излишнее внимание к своему появлению.

Припарковавшись на обочине за оградой, Зимин и Пятипалых через ворота вошли на кладбище.

Бабка была похоронена на возвышенности, которую не размывало по весне при таянии снега. Хорошее местечко прикупила еще при жизни, озаботившись лечь рядом с давно почившим мужем и старшим сыном. Оба участка граничили, и между ними вместо оградки был гранитный поребрик, обозначающий искомые метры, а памятники стояли впритык.

Когда с могилы начали снимать венки и при помощи домкрата сдвигать каменную стелу, какая-то родственница начала громко возмущаться. Ее успокаивал мужчина — то ли муж, то ли брат. Она не унималась. Вероятно, обращение с могилой усопшей показалось ей крайне неуважительным.

Мужчина в милицейской форме что-то зачитывал с документа. Женщина продолжала скандалить, но уже не так активно, словно испугавшись. Так, подтявкивала.

— Гляди, что щас будет, — сказал довольный Пятипалых.

После раскопок в могилу прыгнул рабочий. Ему кинули веревки. Он закрепил с двух сторон, и четверо дюжих разнорабочих, ухнув, начали тащить тяжелый лакированный гроб, задрапированный алой тканью.

— И-эх! Эх! Вира! Сюда его, левее. Майна!

Почти достали, но вдруг рассогласованность в действиях мужиков привела к фатальным последствиям. Гроб со старушкой упал и покатился по земле.

Родственница вскрикнула и, схватившись за сердце, грузно осела на землю. Мужик начал суетиться вокруг, звать доктора. Подскочил врач из «скорой помощи», которую тоже подогнали к кладбищу до начала мероприятия. Тетке сунули под нос ватку с нашатырем и дали таблетку нитроглицерина под язык.

Гроб попытались перевернуть, и он раскрылся. Тело старушки выпало. Его стали засовывать обратно. Теперь уже родственник покойной, который стал инициатором случившегося, начал орать как резаный на полицейских. Они вяло огрызались, но выглядели подавленными.

Стоящий рядом с могилой следак спрыгнул вниз. Через минуту из могилы показалась его рука. Он помахал, подзывая к себе. Еще один полицейский с энтузиазмом подскочил, но звали его вовсе не для того, чтобы что-то показать. Просто следак не мог вылезти обратно самостоятельно.

Попытавшись достать его, второй мужик поскользнулся на глинистой земле и рухнул вниз. Из могилы понеслись трехэтажные маты.

— Цирк шапито, — сказал Зимин.

Балаган длился еще минут пять. Помятых и грязных как чушки мужиков в итоге достали из ямы, но искомого, за чем они, собственно, и приехали, там не было. Постороннего трупа на подхоронке, спрятанного под гробом, так и не нашли. Прокурор начал, сильно нервничая и утирая пот со лба, куда-то названивать и оправдываться.

Баба очнулась и снова заголосила.

— Пошли, — сказал Пятипалых. — Спектакль окончен.

Глава 16

Звонила Надежда. Она была очень подавлена.

— Привет! У меня задержка две недели, — сказала она.

— О! — так и села Ольга. — Я слушаю.

— Задержка, говорю! — в панике прокричала в трубку подруга. — Две полоски на тесте! Оль? Ты меня слышишь?!

В ее голосе звучали панические нотки.

— Слушаю, слушаю, — повторила Ольга. — Значит, ты не отравилась.