Привыкнув к постоянной слежке, она тем не менее не ожидала, что Зимин настолько глубоко вмешается в ее личную жизнь. Одно дело — влезть в телефон и совсем другое — копаться в биографии «бывшего» своей благоверной.

Значит, у него досье на Латышева. Точно такое же, как составили на нее после свадьбы. Зимин узнал, что тот сын генерала. Это могло быть одной из причин, почему муж не хотел, чтобы они общались. Это многое объясняло.

Проанализировав ситуацию, она поняла подоплеку тех событий. Скорее всего, Зимин опасался, что она может «слить» его. Неужели он считал ее такой дурой?

А сейчас? Где, спрашивается, его хваленая любовь или дурацкая ревность? Ему все равно. Без разницы, что Латышев — ее бывший. Главное результат.

Когда Зимину было нужно, он становился чертовски циничным и рациональным. Она бы еще поняла, если бы он просто использовал ее. Это можно хоть как-то оправдать жизненной необходимостью. Тем более что она ради него и не на такое способна.

Просто разговор с нужным человеком — нет проблем!

Но ее выводило из себя, что он заставлял ее использовать в своих целях друга.

* * *

Когда машина спустилась на подземную стоянку под домом на Крылатском, Ольга все еще молчала.

«Дуется», — решил Зимин.

Ну, что ж. Поиграем в молчанку дальше. Поглядим, насколько ее хватит.

— Давай помогу, — потянулся он к ней, чтобы отстегнуть ремень, и получил вместо ответа хлесткую пощечину.

Он рефлекторно перехватил ее руку за запястье и прижал к сиденью. Жена задергалась.

— Пусти! — прошипела она.

— Тиш-ше.

Мирослав притянул ее к себе, хотя она продолжала молча вырываться, брыкаться и бороться с ним. Дождавшись, когда Ольга немного успокоится, он чуть-чуть ослабил хватку.

— Что, так сильно обиделась?

— А ты как думаешь?

— Да ничего я не думаю, — устало ответил он.

Она смотрела на него, тяжело дыша и сердито сверкая глазами, и внезапно это его не на шутку завело. Эта непокорность и стервозность, которой он раньше в ней не замечал, вызывала какое-то нездоровое желание подчинить ее.

— Ладно, справлюсь без тебя, — принял он решение, потирая щеку.

Ольга опять дернулась, полоснув его взглядом, и открыла рот, чтобы что-то сказать, и тут он не выдержал, заткнув ей рот поцелуем. Зимин не хотел ничего слушать. Пусть помолчит хоть минуту.

Ольга сдавленно застонала, пытаясь вырваться, и уперлась ладонями ему в грудь. Ей стало по-настоящему страшно.

— М-м… — попыталась она вырваться.

Она его не на шутку разозлила. Сама виновата. Зимин вдруг стал каким-то другим, не таким, как раньше, словно прорезалась темная сторона его натуры. Губы горели. Он сейчас думал только о себе и своем удовольствии, используя поцелуй как наказание. Но, странное дело, к этой боли примешивалась доля удовольствия.

— М-м-м…

Между ними словно искра пробежала. Почему-то она вдруг страшно возбудилась. Даже больше от мысли, что он так сильно хочет ее, а не от этой грубой ласки. Он мог бы ее разложить прямо тут, в машине, и она бы не возражала. От этого резко нахлынул стыд.

Зимин наконец остановился, отпустил ее, и она смогла отдышаться.

— Пошли, — обманчиво спокойно сказал он.

Ольга ошеломленно уставилась на него.

— Ну, идем, — поторопил Зимин, словно ничего не случилось. — Не бойся.

Муж увидел в ее глазах смесь удивления и страха. Отчасти он был прав. Но боялась она себя, а не его. Женщина вдруг поняла, насколько зависима от этого мужчины. Зимин — ее допинг и наркотик, от которого она не в силах отказаться. Никогда. Что бы он ни сделал и ни сотворил.

Зимин вышел. Обойдя машину, он открыл дверцу и подал ей руку. Она робко, как в первый раз, протянула свою в ответ. Муж помог ей выйти, отпустил, и сразу стало легче. Ольга смогла наконец выдохнуть. Оказывается, она на миг задержала дыхание.

— Идем.

* * *

Она ни о чем не думала.

Молча шла за ним. Так же молча стояла рядом в зеркальном лифте, глядя на отражение — его и свое. Он открыл дверь.

Ничего не говоря, она зашла домой. Машинально нагнулась и погладила пекинеса, который примчался в прихожую поприветствовать их. Разулась. Пошла в гостиную, изо всех сил борясь с желанием оглянуться и…

— Оль! — резко развернул он ее за плечо. — Долго дуться будешь?

— Слав, — посмотрела она на него, не находя других слов. — Слав.

Она так смотрела, что он опять не выдержал, хотя подозревал, что сделает только хуже. Мужчина прижал ее к стене и начал целовать. Однако вместо протестов она так же жарко ответила.

Как они дошли до спальни, не застряв по пути на пушистом ковре или диване в гостиной — отдельная история. Ольга чувствовала, что пьянеет без вина. Он раздевал ее, а она смеялась, тоже помогая ему разоблачиться. Пальцы путались и дрожали от нетерпения, когда она никак не могла раздеть его до конца, чтобы ощутить всем телом — кожа к коже.

От одного только прикосновения по всему телу пробегает сладкая дрожь от макушки до пяток. Между бедер становится влажно. Все напрягается в предвкушении.

— Ложись.

У него та же история. По хребту пробегают мурашки от самого легкого касания, когда ее прохладные руки скользят по коже.

— Да, так, — поощряет он, когда она начинает ласкать его мужскую плоть.

В ее глазах больше нет страха, только страсть, и ему это нравится. Ольга становится мягкой и податливой. Она вдруг прекращает и проводит руками себе по бедрам, между ног, по животу и груди. Лаская себя, она неотрывно смотрит на него, приглашая присоединиться.

— Перевернись.

Он, просунув ладонь ей под живот, заставляет приподнять бедра. Проводит между ними, и она стонет от нетерпения.

Гладит по ягодицам — и на них обрушивается смачный шлепок.

* * *

— Слав! — очнулась она от сладкой грезы. — Ты что делаешь?!

Глава 18

Зимин сделал паузу и для симметрии еще раз шлепнул с другой стороны. Ольга вскрикнула и задергалась.

— Какого черта?!

Он полюбовался на покрасневшую кожу и сказал:

— Теперь порядок.

— Слав!

Ольга извернулась, пытаясь вырваться. Он нажал на поясницу, фиксируя на месте, и очень интимно прижался сзади. Мужчина еще не вошел, но уже пару раз двинулся, словно имитируя секс и показывая, что именно хочет с ней сделать.

Она замерла, опираясь на локти, и Мирослав решил, что сейчас будет продолжение, и уже хотел толкнуться внутрь, когда услышал:

— Слав, ты этого не сделаешь.

Голос у жены был очень, очень спокойный. С какой-то стальной, металлической ноткой. Так говорят на совещании, а не в спальне.

— Почему? — небрежно спросил он, поглаживая ее по горящим, покрасневшим от удара ягодицам, словно норовистую лошадь.

— Если ты это сделаешь, я за последствия не ручаюсь, — так же ровно ответила Ольга.

Она не ожидала, что он отпустит. Пользуясь шансом, женщина быстро перевернулась и уселась подальше, обернувшись одеялом.

— Что это вообще было? — спросила она. — Ты же вроде не поклонник ролевых игр.

— Ты тоже, — снова потер он щеку.

Уже не болело, но рука у жены тяжелая. Зимин надеялся, что это не войдет у нее в привычку, он таких фортелей не выносил. С бабами надо расслабляться, а не ссориться и посуду бить. Такая бытовуха с оплеухами и истериками ему на… не нужна.

— А-а… — протянула она, сообразив, о чем он. — Так это была воспитательная акция.

— Типа того.

И не только. Зимин, пока ее «воспитывал», не на шутку завелся. Член встал, как каменный. От напряжения избавиться не удалось, но принуждать он не привык. Женщины всегда приходили к нему сами.

— Знаешь, я сегодня сплю отдельно, — сказала Ольга и бочком, бочком пошла из их супружеской спальни, все так же завернувшись в одеяло, как в саронг.

— Эй! — сказал он вслед. — А одеяло?

— Найдешь чем укрыться, — фыркнула она и скрылась в гостевой спальне налево по коридору.

* * *

Этот новый опыт не сказать, чтобы был ужасен. Скорее, наоборот. Она возбудилась, а разрядки так и не получила.

Ольга была удивлена. Ошарашена, смущена, взволнована. В голове полный сумбур.

Вся в испарине, она ворочалась, завернувшись в перекрученное одеяло. Даже кондиционер не спасал. Между бедер горит пожар. Грудь набухла. Можно, конечно, помочь самой себе, но… это не то. Ей нужен Зимин. Здесь. Прямо сейчас.

Надо было позволить ему это сделать.

Нет!

Гордость не позволяла.

Ольга снова перевернулась, не в силах заснуть, и уставилась в потолок. Да, пощечина — это, пожалуй, перебор. Они могли просто поговорить. Просто… Просто в последнее время ей стало сложно себя контролировать. Настроение скачет по синусоиде. Вспылила.

Но и он тоже хорош: в самый разгар любовных игрищ решил ее отшлепать. Какое-то ребячество, право слово.

— Ну, погоди.

* * *

Зимин тоже ворочался в постели. Он понял, что заснуть не удастся. Возбуждение постепенно, очень и очень неохотно сошло на нет.

Самоудовлетворение — не выбор, когда буквально в десяти метрах от него лежит — спит? — такая шикарная женщина, на секс с которой он имеет вполне законное право.

— Вуф! — просунулась в щель озабоченная собачья морда.

— Чего, тоже не спится? — сел Зимин. — Жрать хочешь?

Надев «боксеры», обнаруженные на полу, он вышел из спальни. Не зажигая свет и стараясь не шуметь, Зимин пошел в гостиную. Где-то там, вроде, был плед. Сойдет на одну ночь вместо одеяла. Да и отлить не мешало бы.

* * *

Ольга в сотый раз взбила подушку и поняла, что не заснет. Захотелось попить.