— А, ну да… — сел он и провел пятерней по волосам.

Давно уже утро, солнце светит в панорамное окно. Ольга не иначе как из вредности распахнула гардины, чтобы стало светло.

Как говорится, перед смертью не надышишься. Он думал, что раздал уже все необходимые указания, однако наверняка было что-то еще, что он упустил.

— Завтрак готов, — пропела она, нагнувшись и целуя его в колючую со сна щеку.

Декольте с манящей ложбинкой оказалось напротив. От жены пахло свежестью и не до конца просохшими после душа волосами, которые вились мелким бесом, ниспадая на плечи. Зимин потянул ее на себя и усадил на колени.

Да, перед смертью не надышишься. Но у них еще несть немного времени.

— Ох, Слав! Ты прямо ненасытный какой-то сегодня, — счастливо рассмеялась она, когда он распахнул на ней халат, повалил на постель и поцеловал. — Кофе стынет.

Она бедром ощутила его утреннее возбуждение.

— Плевать, новый сваришь.

Глава 28

В этот раз он был нежен. От поцелуев, которыми Зимин покрывал ее лицо и грудь, у нее пресеклось дыхание.

Еще — быстр и стремителен. Ольга сама не поняла, как он развязал пояс и, распахнув донизу халат, вклинился коленом ей между ног. Белья на ней не было, не успела еще одеться.

Он тоже почувствовал и замер на миг, глядя ей в глаза. Она смутилась. Сколько раз он ее брал, и все равно… Как в первый раз.

— Слав, — прошептала она.

Она хотела добавить «люблю тебя», но не стала. Слова обесцениваются, если произносить их слишком часто. Зависть богов к земной любви бывает страшной.

— Что не так? — спросил он.

Лицо его было совсем рядом, и Ольга его поцеловала, безмолвно предлагая продолжить начатое. Мужчина медленно начал входить. Она подалась вперед, встречая его.

— Люблю тебя, — все-таки сказала она это вслух.

Надо успеть, пока они вместе. Завтра может быть уже поздно. Отчего-то ей было страшно. Зимин перестал двигаться. Он просто замер, наполняя ее до предела, и медленно целовал в губы, щеки, зажмуренный глаза, пока напряженная как струна женщина не расслабилась и не обняла его. Халат все так же был на ней, стекая с рук, как шелковые крылья.

— Не бойся, — сказал он. — Я все продумал.

— Все?

— Ты же меня знаешь.

— М-м… Да.

Она знала. Доверяла, верила ему. Он двинулся назад, и ей мучительно не хотелось его отпускать. Потом снова вперед, накатив, как шторм. Зимин медленно, неторопливо брал ее, опираясь на локти, чтобы не давить. Ему хотелось растянуть подольше удовольствие.

Он не знал, когда им еще доведется снова.

* * *

Зимина вызвали повесткой к следователю. Повестку по доверенности, как и прочую корреспонденцию, получил охранник Михайлов — тот самый, который нанял «киллера».

Мирослав тщательно продумал это. Михайлов вел себя как ни в чем не бывало, ходил на службу второй день, и только приставленные к нему парни знали, что за ним надо следить. Хотя вряд ли бы он сбежал, учитывая его семейное положение.

Это было нужно для того, чтобы позже повестку нашли у охранника, а Зимин мог бы заявить, что никаких таких повесток он в глаза не видел.

В тот же день следователь, который вел ранее дело об избиении Васюкова, получил от анонимного информатора сведения, что подозреваемый Зимин намерен нарушить подписку о невыезде, самовольно покинуть место постоянного проживания и вылететь из страны.

Проверив и убедившись, что это правда, и авиабилеты в США действительно куплены, он связался с важняком, который теперь вел дело, и тот срочно запросил ордер на арест.

* * *

Ольга узнала, что мужа арестовали, после обеда от Попова.

Она как раз общалась по телефону с Надеждой Дробышевой. Подруга сказала, что церемония будет скромной, без банкета и пышных платьев. Так они решили с Калашниковым.

— Хватит с меня застолий, — сказала подруга. — Начинается за здравие, а потом разводы. Это уже как плохая примета.

— Ну что ты нагнетаешь? — для приличия ответила Ольга, хотя в глубине души была того же мнения.

Все эти церемонии просто формальность. Главное просто быть вместе и доверять друг другу.

— Не нагнетаю, просто повзрослела, наверное, — ответила Дробышева. — Будет почти как у тебя. Распишемся, выпьем безалкогольного ситро и разбежимся. Мне Миша кольцо подарил.

— Какое?

— Простое! — выкрикнула она в трубку с каким-то яростным торжеством. — Просто золотое, представляешь, пошел и через полчаса возвращается. А там кольца эти! В коробочке! Показывает! И мои парни воют от восторга, все трое.

— Молодцы, — рассмеялась она, представив эту картину.

Тут начал пробиваться сигнал. Ольга поставила на удержание.

— Ой, Надь, прости, мне по другой линии звонят. Я перезвоню.

— Да ладно, все равно встретимся через пару дней.

Звонил заместитель мужа. Ольга ответила.

— Ольга Борис-на, ты только сядь и не пугайся, — сказал он, и у женщины от этих слов наоборот душа ушла в пятки. — Мирослава арестовали. Тебя вызовут завтра для объяснений, я думаю. Может, на неделе обыск будет. Ценности сложи в сейф, он за картиной в спальне. Код скажи не знаешь.

— Господи… Какие, к черту, ценности…

Трубка упала на пол. Ольга задыхалась от страха. Зимин ей не сказал. Он. Ей. Не сказал. Он знал? Утром еще знал, она была уверена. Вот почему он никак не мог с ней расстаться.

Почему? Не доверял? Не хотел волновать?

Ребенок почувствовал, что она не в порядке, и тоже забеспокоился. Чарли, своим звериным чутьем уловив, как изменилось настроение хозяйки, запрыгнул на диванчик и начал, поскуливая, лизать ей руки.

* * *

— Мой доверитель категорически отрицает, что получал повестку, а равно и намеревался покинуть страну, — веско, хлестко, ровным голосом изложил позицию адвокат. — Я считаю, что вы необоснованно меняете меру пресечения.

Адвокат выглядел солидно. Таких любят в суде присяжных. Хотя не было ни малейшего внешнего сходства, коллеги частенько сравнивали его со знаменитым дореволюционным адвокатом Плевако, который виртуозно жонглировал фактами, спасая клиента от заключения, каторги или неминуемой смерти.

Бейдерман только что посетил клиента, который после того, как были выдвинуты обвинения, воспользовался своим правом на адвоката.

— И тем не менее билеты на его имя и имя его жены куплены через день после убийства, — возразил важняк Сизарев.

— Геннадий Андреевич, для начала надо доказать, что они приобретены непосредственно подозреваемым, — парировал Бейдерман доводы следователя. — А не другими лицами, заинтересованным в дискредитации господина Зимина.

Важняк понял, что дело не клеится. Глядя на холеную держиморду адвоката, он постепенно начал закипать. Тем более что доводы его были весьма весомыми, и суд непременно их учтет. Сизарев даже начал подумывать, а не поторопился ли он, запросив изменить меру пресечения до того, как выслушал объяснения банкира.

— Мы обязательно проверим этот факт, — сказал он вслух. — Однако уже сейчас известно, что покупка осуществлялась сотрудником банка, который, несомненно, действовал по поручению подозреваемого.

— То есть других версий быть не может, кроме единственной рабочей, которая выгодна следствию? И где же этот таинственный сотрудник? — скептически усмехнулся адвокат. — Когда я смогу ознакомиться с делом? Если улики столь неопровержимы, почему он все еще подозреваемый? Ах да, вину будут доказывать в суде. Но не развалится ли дело на стадии проверки?

— О чем вы?

— Подумайте сами. Почему покупку не осуществил непосредственно мой клиент, что было бы логичнее, если он хотел сохранить все в тайне? Не его жена, на худой конец. Почему не секретарь, которая обычно бронирует билеты? Почему доверил какому-то рядовому сотруднику банка? У вас нет ответа, я так полагаю.

Вопросы были риторическими.

— Мы пока не вправе разглашать тайну следствия.

* * *

Понимая, что при участии опытного адвоката дело может развалиться, Сизарев задействовал все рычаги для розыска сотрудника банка, однако Михайлов как сквозь землю провалился. Его не было ни дома, ни на рабочем месте.

Телефон не отвечал, а по запросу сотового оператора не определялся. Последняя сота, где был зафиксирован работающий телефон с его симкартой — банк «Квадрига» в тот день, когда задержали, а затем и арестовали Зимина. Список последних звонков — на пару «левых», явно одноразовых номеров и, что интересно, в приемную одной крупной компании.

Зачем простой охранник звонил в «ТекноНову», тоже предстояло выяснить. Продолжительность звонка была менее одной минуты.

Попутно выяснилось, что Михайлов не только приобретал билеты, но и по доверенности получал корреспонденцию, то есть был приближенным к гендиректору банка лицом. Странно. Обычный охранник таким занимался?

У них с Зиминым не было общего прошлого в виде службы в вооруженных силах или участии в ОПГ. Что же их связывало?

— Интересно, он жив вообще? — обсудил он ситуацию с прокурором, которого назначили надзирать за делом.

— Мертв или в бегах. Надо объявить его в федеральный розыск.

— Может, прячется у родственников?

— Проверим.

* * *

— Ну, заходи, рассказывай, кто такой, с чем пришел.

Зимин вошел в камеру следственного изолятора Матросской тишины, и на него с интересом уставились десятки глаз.

* * *

«Прописка» в камере оказалась не слишком проблематичной. Базиль, заранее осведомленный о планах Мирослава, прислал маляву, где просил позаботиться о своем человеке. Однако само нахождение в камере, отрезанным от всего мира давило на психику.