* * *

Снились ей бездонные, кристально чистые реки, в которых прыгала сверкающая чешуей рыба, жадно следящие за ней с берега наглые коты, летящие по трассе темные внедорожники, погоня, стрельба и почему-то новогодние фейерверки, раскрасившие ночное небо во все цвета радуги.

Ольга пригнулась, закрывая голову руками, и тут все сгинуло. Наступила звенящая тишина.

К ней подошла вороная кобыла. Она тронула женщину за плечо мягкими губами, переминаясь на месте, и шумно выдохнула.

— Глория?

Лошадь смотрела на нее и молчала. Все утопало в тумане.

* * *

Утром Ольга сразу после завтрака навестила свекра.

— Иван Петрович, — спросила она, — вы не собираетесь в ближайшее время в Москву?

— Нет, а тебе зачем?

— Надо в больницу.

Мужчина на нее внимательно посмотрел, потом на ее талию и снова ей в глаза.

— Ничего серьезного?

— Да нет! — успокоила она и улыбнулась. — Просто консультация и обследование.

— Понятно, — с явным облегчением сказал он и добавил: — Думал, внуков не дождусь. Ладно, собирайся. Через час приходи, двинем в город.

— Спасибо.

* * *

В клинике Ольга с лечащим врачом обсудила первые признаки утренней тошноты. Ничего страшного, просто ранний токсикоз.

«Обидно, досадно, но ладно». Переживет, никуда не денется.

Скрининг наметили. Анализы, тесты. Через три недели повторить УЗИ, дабы исключить риски хромосомных аберраций. От этого немного не по себе, но доктор, приятная пятидесятилетняя женщина с кучей дипломов и сертификатов на стене и научной степенью, уверяет, что это нужно скорее для самоуспокоения. Ладно… Надо так надо.

После этого она сходила на прием к профессору. Откровенно говоря, докторов-мужчин она не очень любила, но в платной клинике ее вела тоже женщина, а Михельсон только консультировал.

Этот компромисс ее устроил, хотя беседа далась ей нелегко. Вопросы, может, и были нормальными для докторов, но про некоторые вещи у нее язык не поворачивался рассказывать.

Уф… Отстрелялась.

Профессор заверил, что она просто в отличной форме для своего возраста (льстил, конечно), и успокоил, сказав, что беременность протекает нормально. Хотя шанс был, как говорится, один на миллион.

Опросив пациентку, он резюмировал.

— У вас с супругом полная совместимость, и у него, скорее всего, высокая концентрация активных сперматозоидов. Кроме того, высокая частота контактов нормализует гормональный фон женщины. У вас за последний год нормализовался цикл, созревшая яйцеклетка миновала спайки в фаллопиевых трубах, была оплодотворена и успешно прикрепилась к стенке матки. В жизни всегда есть место чудесам, — заключил он, ознакомившись с анамнезом и историей болезни.

Вслух он не сказал, но про себя подумал, что молодые девушки, прерывая первую беременность, не задумываются, что могут навсегда лишить себя радостей материнства. Впрочем, в таком юном возрасте аборт невозможен без согласия родителей, стало быть, это в основном их вина. Переживая о внешних приличиях, они не задумываются о будущем своих детей.

— Ну, Зимин, ну, живчик, — фыркнула женщина, выходя из кабинета доктора.

Она вытащила счастливый билет. Пусть даже они никогда не будут вместе, прощальный подарок того стоил.

* * *

Ее кошелек полегчал на сто с лишним тысяч, а в сумочке появилась распечатка, когда и с какой периодичностью посещать клинику и для каких именно анализов и обследований. Удобно. Не нужно записывать в ежедневник и судорожно вспоминать накануне. Достаточно забить ключевые даты в телефон и периодически сверяться со списком.

Благодаря Наде копия медкарты оказалась в частной клинике. Для сохранения конфиденциальности Ольга опять назвалась не Летковой, а Багратуни. Вдруг муж решит искать ее по больницам? Осторожность не помешает.

Она подумала о родственниках, чьей фамилией так ловко прикрылась. Как там Ануш? Жаль, не позвонить пока. Чем меньше народа знает о ее местоположении, тем лучше.

* * *

— Помириться не хочешь с сыном? — спросил ее на обратном пути свекор, мрачный, как туча.

— Ой, не спрашивайте.

Ольга старалась не смотреть на него. Совестно. Человек, может, на что-то надеется, а у нее уже все почти перегорело, так ей казалось в тот миг.

Женщина отвернулась, глядя в окно «волги», и думала, что теперь с ними будут. Гнев поутих за эти дни. Включилась рассудочная часть сознания, которая упрямо советовала где-нибудь отсидеться, отдохнуть и подумать о ребенке. Если выбирать между безумными страстями и спокойствием, мужем и ребенком, выбор был слишком очевиден. Как говорила Надюшка, мужчины приходят и уходят, а дети остаются.

— Простите меня. Столько всего случилось. Я устала, — сказала она наконец, повернувшись к Ивану Петровичу. — Хочу побыть одна, подумать. Мирославу это тоже требуется.

Дипломатичный ответ не объяснял, почему они расстались.

* * *

Борис Летков понял, что продажей активов дело не ограничится.

Дочерняя компания «Аурика» будет продана с торгов. Новость всколыхнула биржевое сообщество, курс акций опять начал скакать, как припадочный. Денег катастрофически не хватало. Миноритарные держатели акций начали продавать пакеты.

Хорошей новостью стало то, что Изабелла пришла в себя, плохой — что ее могут признать вменяемой. Борис в глубине души мог себе признаться, что предпочел бы навсегда запереть жену в клинике и забыть о ней, навещая пару раз в год.

С компанией и так проблемы из-за этого скандала. Он едва справлялся.

— Борис Иванович, вам звонит Ашкенази, — сообщила секретарша по селектору.

— Соедини.

Щелкнуло. Директор банка «Приве» осведомился, как дела.

— Борис Иванович, вы же понимаете, что мы не можем рисковать такими большими даже для нас суммами, — вкрадчиво сказал он. — Мои аналитики не исключают возможность банкротства, тогда возврат займа станет проблематичным, не так ли?

— Филипп э-э… Маркович, — с трудом вспомнил отчество Летков. — Я вас со своей стороны уверяю, что сделаю все, чтобы холдинг выжил. Это мое детище. Понадобится, разумеется, продать часть активов, но если вы воздержитесь в ближайшее время и не станете отзывать средства, я смогу придерживаться первоначальных договоренностей и запланированных выплат вашему банку.

— Ну, хорошо, — после долгой паузы ответил Ашкенази, и Борис понял, что тот отключал звук, чтобы с кем-то это обсудить. — Надеемся, вы справитесь за две недели.

— Разумеется, — заверил Летков с уверенностью, которой не ощущал. — Вы не пожалеете.

И он попрощался.

Разговор был коротким, но он насквозь вымок от пота, как мышь. Его трясло от негодования. Этот проклятый еврей посмел… Да как он мог!!! Они ведь договаривались.

Если вернуть деньги прямо сейчас, компании конец. Если через две недели — продавать придется не только «Аурику», но и другие подразделения холдинга.

* * *

Все это напоминало ампутацию кошачьего хвоста по частям.

Большаков устранился и просто наблюдал, как разворачивается настоящая драма. Шпионы в управлении холдинга «Лето» доносили до него отголоски событий.

Он не влезал и продолжал планомерно скупать акции, как вновь выпущенные, так и у других акционеров. Благо, Ильхан Ибрагимов обеспечил средствами на их покупку. То есть Большаков выступал в качестве подставного лица.

Оставалось дождаться обещанного сплита акций, чтобы действовать.

* * *

Мирослав подключил к розыскам братву, частные сыскные агентства и АйТи безопасность, чтобы найти хоть какие-то следы Ольги, но тщетно.

Она как сквозь землю провалилась! В интернет не выходила, с друзьями не общалась, покупки по картам — своим или мужа — не совершала и в привычных местах, за которыми установили наблюдение, не появлялась.

Багратуни названивали, спрашивали, как там Оля, а Зимин вдохновенно врал, что уехала подальше от шумихи в санаторий. Что еще ему оставалось?

Следователь за это время несколько раз напоминал о себе. Дело в том, что Изабелле Летковой стало лучше, и он настоятельно требовал встречи с Ольгой, чтобы опросить ее и назначить очную ставку с обвиняемой.

— Если не найдем Ольгу, могут объявить в розыск, — сказал Зимин заместителю после очередного разговора. — Нас тоже привлекут. Возможно даже как соучастников.

— Плохо дело, паря. Что делать будем?

— Искать.

А что им еще оставалось? В клубе спиртным наливаться? Было разок, не понравилось.

* * *

Пить с горя или с радости — две большие разницы, а печень не казенная, как и голова.

В «Колоссиусе» била по мозгам музыка. Басы пронзали до костей. На верхнем уровне VIP-зоны, расположенной над танцполом, за столом собрались Попов, Калашников, Пятипалых и несколько руководителей букмекерских точек.

Симпатичные девушки-консумматоры наливали всем дорогой коньяк, настоящий, не поддельный вискарь и водяру, а сами умело весь вечер тянули пару коктейлей. Все было чинно, пили и косели все больше, обсуждая спорт, а не дела.

Когда что-то изменилось? Зимин упустил этот момент. Запомнил только, что девки липли, им по…, что у него кольцо на пальце. Еле отбился, бабы дуры, увольнять не стал — просто самых наглых перевел в филиалы букмекерской сети и забыл навсегда.

Не катит уже. Когда чувствуешь разницу, знаешь, что есть лучше, уже не хочется замены и суррогата. Растворимый кофе — слабое подобие настоящего. Так себе сравнение, но почему-то именно оно пришло ему на ум, когда кудрявая девчонка лет двадцати пяти, чем-то неуловимо похожая на жену, полезла целоваться. Ее запомнил, остальные фоном. Нежные безразличные руки, послушные развратные губы.