— Какие-то накладки, не приехали манекенщицы. Надеюсь, вы нам поможете?

— Разумеется.

Ольга сняла палантин, золотую цепочку «каррера» и надела свои — пока еще свои, — жемчуга. Распорядитель помог защелкнуть замочек.

— Итак, лот номер девять! Минимальная ставка два с половиной миллиона рублей.

— Три миллиона! — подняла руку с номерком на запястье красивая светловолосая девушка в толпе.

— Покупатель номер двадцать три, три миллиона раз… Три миллиона два… Три миллиона…

— Три двести! — поддержал ставку какой-то мужчина.

В итоге трое довольно долго соревновались за этот лот, доведя цену до пяти миллионов. Ольга думала, что уже все, когда вдруг ставку перебил до боли знакомый голос:

— Десять миллионов.

Это был Ибрагимов.

* * *

— Он специально меня злит, да? — спросил муж, помогая ей спуститься с подиума, где Ольга только что вручала олигарху футляр с жемчугами.

Она не дала ему возможности себя коснуться, заранее расстегнув украшение и спрятав в коробочке. Ибрагимов ее нервировал. Даже сейчас, когда они с Зиминым уже выяснили отношения.

— Не знаю, Слав, — устало вздохнула она. — Опять будешь драться?

— Да мы уже поговорили.

Голос был довольный.

— Ага, — усмехнулась она, повернувшись и поглядев на него в упор. — Пойдем, выйдем.

— Почему нет? — улыбнулся он.

Не считая этой мелкой размолвки, все прошло просто отлично. Покидая гостеприимный особняк, Ольга осталась довольна.

* * *

На другой день с утра ее доставили на место сбора. Пересев на автобус с остальными участницами вчерашнего мероприятия, Ольга украдкой стала их рассматривать. Многие гламурно вырядились, хотя это была загородная поездка. Мягко говоря, не совсем уместно для того места, куда они сейчас едут.

Сама она скромно накрасилась и оделась очень просто. Деловой брючный костюм и на всякий случай смена в кожаной сумке-шоппере. В другой подарочной сумке был заранее купленный набор с конструктором «лего», паззлы, куклы и сладости.

Ольга оглянулась. Машина с телохранителями ехала следом за автобусом. Ваня Брилев сказал, что это поручение руководства.

Когда приехали к интернату и прошлись внутри, Ольга испытала чудовищное потрясение. Возможно, ей не стоило это видеть, ведь она сама беременна. Заведующая походя, как что-то обыкновенное, рассказывала про судьбу то одного, то другого ребенка или подростка.

Жертва алкоголизма родителей. Родовая травма. Краснуха у беременной матери. Заболевание в раннем детстве.

— Полиомиелит?! — удивилась она. — Но сейчас же прививают.

— Эта девочка из очень религиозной семьи, — пояснила заведующая. — К сожалению, последствия необратимы. Родители навещают ее иногда.

Лица. Искореженные тела. Ничего не выражающие или, напротив, очень умные глаза. Ольге стало по-настоящему страшно. Стараясь не подавать вида, она раздала подарки и даже немного поиграла с мальчиком, который не говорил, но с увлечением начал собирать конструктор.

— А это монахини и послушницы Александро-Невского монастыря, — указала рукой заведующая на группу одетых в темное женщин и еще нескольких просто в платках. — Они помогают нам с воспитанниками.

Они подошли ближе, и вдруг в глазах морщинистой, пожилой женщины напротив мелькнуло узнавание. Монахиня уставилась на Ольгу, как на привидение.

— Что-то не так? — спросила ее Ольга, которой не понравилось такое внимание. — Вы в порядке? Вам чем-нибудь помочь?

Ей показалось, что монахиню сейчас хватит удар. Та молчала. И вдруг Ольга тоже ее узнала.

Это была женщина из частной клиники.

Та самая, которая сделала ей много лет назад роковую инъекцию.

* * *

Ольга молчала. И та женщина молчала.

— Ольга, вас нехорошо? — тронула ее локоть Гордиенко. — Проводить на свежий воздух?

Она увидела, что Ольга смертельно бледна, взяла ее за руку и вывела во двор.

— Токсикоз? — участливо спросила женщина. — Извините за нескромный вопрос. Зря я вас взяла с собой, это было лишнее.

— Нет, не лишнее, — наконец-то очнулась Ольга. — Очень хорошо, что взяли.

На нее наконец снизошло понимание. Вот, значит, как. Та врачиха замаливает свои грехи.

Но ей-то от этого не легче! И тем женщинам, которым делали аборты в той частной клинике. В девяностые это было очень популярно, женщины особо не рвались рожать. В частных все выполнялось хотя бы под анестезией, инъекция или мини-аборт, в отличие от государственных, где резали по живому. Бизнес процветал: деньги не пахнут. Даже девчонку, которую за руку привела мать, согласились принять.

А уж как складывалась потом жизнь Ольги и других пациенток, никого не касалось.

Она иногда, рыдая в подушку, хотела снова встретиться в той женщиной и просто посмотреть ей в глаза. Может, что-то сказать. Целые речи в голове прокручивала, а сейчас у нее просто не было слов.

— Может, прогуляемся в медпункт? — предложила Наталья Иосифовна.

— Не стоит, — ответила Ольга и добавила: — Спасибо. Я еще побуду здесь, подышу.

Гордиенко ушла внутрь. К Ольге подошел телохранитель, который ждал возле машины.

— Ольга Борисовна, все в порядке? — спросил Брилев.

— Да, — соврала она.

«Нет».

* * *

Иван Брилев постоял рядом с ней. Ненавязчиво так, но почему-то стало легче. Он снова спас ее. Иначе, чем в прошлый раз, но… Ей нельзя было оставаться сейчас одной.

Ольга обняла себя руками, защищаясь от осеннего холода.

— Принести вам пальто? — спросил Брилев.

— Я сама.

Они пошли к автобусу. Ольга постучала, и дремлющий на переднем сиденье водитель встрепенулся, уставившись на нее через стекло. Она жестом показала, чтобы открыл, достала пальто и закуталась в него. Увидев за сеткой позади сиденья свою бутылку воды, попила.

Вышла. Прошлась обратно до входа в интернат. Подумала.

— Ваня, а тут что, рядом монастырь? — спросила она.

— Да, какой-то женский. Вы не заметили? — ответил он. — Мы мимо проезжали.

— Нет. Наверное, на что-то отвлеклась.

Честно говоря, она не выспалась и половину дороги просто дремала, надев шелковую полумаску, чтобы не мешал свет.

Позади щелкнул доводчик. Ольга обернулась. Дверь открылась, и показалась та самая монахиня.

— Могу я с вами поговорить? — спросила она.

— Ваня, — сказала Ольга. — Можете подождать у машины?

Телохранитель отошел и нагнулся к окошку. Вылез второй охранник, и они закурили, не спуская глаз с хозяйки. Брилеву монашка показалась подозрительной, что-то с ней было не так. Может, потому что тетка нервничала и безуспешно пыталась это скрыть?

— Значит, вы тоже меня узнали, — сказала женщине Ольга, когда их оставили наедине. — И как вам теперь живется?

— Я… Знаете, я в девяносто седьмом уволилась, — запинаясь, неловко ответила пожилая женщина. — Сразу после того, как… После… Ну…

— А-а… — издевательски протянула Ольга, и внутри плеснула какая-то мерзость и грязь, которая, как оказалось, никуда не исчезла и все время была с ней, сопровождая по жизни. — Понятно. Совесть, значит, взыграла. В монахини подались.

— Не сразу. Путь к богу долгий, — со странным смирением ответила монахиня, и это взбесило Ольгу еще сильнее. — Чаша терпения переполнилась, и я больше не смогла продолжать. Ни за какие деньги. Стараюсь теперь отмолить грехи.

— Вот, значит, как. Деткам помогаем.

Она была в этот миг готова ударить, выцарапать глаза или просто по-звериному закричать в голос просто для того, чтобы ее отпустило чудовищное напряжение. И вдруг резко все закончилось. Не осталось ничего. Пустота.

— Я не собираюсь вас прощать, — резко сказала она. — Живите с этим.

Ольга резко развернулась, возвращаясь в здание.

— Ольга? — услышала она за спиной. — Вас же зовут Ольга.

Запомнила, надо же.

— Я сама себя не могу простить, — сказала монахиня.

* * *

Ольга ехала домой. Она рассеянно гладила живот, сожалея, что ее еще не рожденная дочь была свидетелем столь неприятной сцены.

Иногда желания исполняются, но совсем не так, как мы желаем. Ольга встретилась с женщиной из клиники, но удовлетворения не получила. Лучше бы она так и оставалась в неведении.

Каждый раз одно и то же.

Например, она никогда встречалась с «мамой Таней». Боялась? Чего или кого? Наверное, себя самой. Ольга опасалась копнуть глубже, чем выдержит. Вдруг эта женщина, которую она смутно помнила, ее даже не вспомнит.

Поэтому, наверное, Ольга все эти годы даже не пыталась узнать, как ее звали, не давала задания частным детективам выяснить, с кем училась Кристина Багратуни, и не опрашивала соседей Летковых, что за няня была с ребенком в первый год жизни.

Только сейчас Ануш ей рассказывала, кто это, и показывала отчет частного детектива. Они с Артуром специально летали на Черное море, чтобы встретиться с Татьяной Ивановой — подругой дочери.

На фотографиях был совсем чужой человек — потрепанная женщина средних лет с зачесанными назад осветленными волосами и усталыми глазами. Ольга ее даже не узнала. Не было того самого ощущения, как в детстве. И встречаться с ней больше не хотела. Кому от этого станет лучше?

Надо отпустить прошлое.

Проезжая по охваченному осенним буйством Подмосковью, Ольга вдруг увидела ту самую церковь, про которую говорил Брилев. Или другую? Не суть. Красный кирпич, темные купола и белые обводы окон. Звонница словно стрелой пронзала бледное, выцветшее небо. Колокольный звон разносился на всю округу, заглушая шум мотора.

— Скоро придем, — сказала сидящая рядом Гордиенко, поглядев на изящные наручные часы. — Оля, вас не укачало?