— Ох! Слав, я совсем забыла! — подскочила она на месте.

Зря он это сказал.

* * *

Пятница прошла в суете. Покупки свадебных подарков, заказ цветов и ленточек свидетелей, покупка детских игрушек (ну как же без этого!) и новой машины взамен взорванной.

— Потом еще возьму универсал, — подумав, решил Зимин. — Где-то в мае-июне. Или сейчас, так удобнее ездить за город.

Места хватит на все — и на коляску, и на кое-какие стройматериалы. Он сначала хотел нанять рабочих, чтобы поправить чуть просевший отцовский сарай на заднем дворе, но понял, что батя не согласится. Лучше все сделать самому. Вместе быстро управятся.

Пока не достроен загородный дом, будут ездить к бате всей семьей.

* * *

Позже, когда он завез жену домой и отправился в банк, ему позвонил начбезопасности.

— Семен Семеныч, что у вас?

— Все узнал.

— Я буду через полчаса, зайдите ко мне с докладом, — сказал Зимин.

Будет чем заняться. Он не такой всепрощающий, как жена. Пусть она и говорит, что не простила, но и сделать с подонками ничего не собирается. Они живут, небо коптят. Нехорошо.

Получив от Крагина папку, он прочитал справку.

— Ты чегой-то смурной такой? — спросил его Поп, заходя в кабинет без приглашения.

— Да так, — отмахнулся Зимин и, подняв от документов глаза, спросил друга: — Поп, вот скажи мне такую вещь. Если доктора тебе не так операцию сделает, ты что будешь делать?

— Зима, тебе по закону или по понятиям?

— И так, и так.

— Засудить никак? — уставился на него зам.

— Никак.

— Прикопать?

— Нет, не вариант. Толку мало. Пусть живет и мучается, — пришел он к разумному компромиссу.

— Сделать жизнь невыносимой, чтобы взвыл. Дать кому надо денег, подмазать, чтобы ни работы, ни жилья. Чтобы все вокруг отвернулись.

— Ясно, — кивнул Мирослав. — Толковый ты мужик. Ладно, что там у тебя? Только быстро.

Попов притащил какие-то документы на подпись, которые нельзя было с курьером передавать. А то мало ли. Привез сам лично.

Когда Поп уехал, Зимин начал действовать. Связавшись с настоятельницей монастыря, он предложил весьма щедрое пожертвование. Условие было одно — избавиться от одной монахини. Чтобы ноги ее не было в епархии.

* * *

— Нельзя, нельзя с собакой! Никак нельзя!

— Вуф! — снова начал рваться с поводка пекинес.

Однако сотрудница ЗАГСа была непреклонна.

— Витя, уведи его в машину, — велела Надя старшему сыну. — Миша! Миша, мы не опаздываем?

Она была сияющей в золотистом платье в пол, которое подчеркивало высокую пышную грудь, бедра и талию. Каблуки добавляли миниатюрной блондинке чуточку роста. Накануне они с Ольгой сходили в салон красоты и легли спать пораньше, чтобы выглядеть безупречно.

— Нет, — ответил Калашников, который, в отличие от нее, выглядел немного помятым и не выспавшимся. — Еще тридцать минут.

Накануне в воскресенье друзья устроили ему мальчишник в клубе «Колоссиус». В приват-комнате с танцовщицами. Потом девок прогнали и до утра вспоминали с парнями, как начинался бизнес. Хорошее было время, хоть и жестокое.

Час-другой на сон, с утра алказельтцер, взятый второпях напрокат костюм и вперед к женатой жизни!

— Тетя Оля, а что ты пливезла? — спросил Ванюшка, хватая ее за платье.

— Потом покажу, мой хороший, — присела она и чмокнула малыша. — А где Сема?

— Там!

Там — это возле фотографа, пытается что-то вытащить у него из сумки с реквизитом.

— Надя, — понизив голос, тронула Ольга руку подруги и указала ей на безобразие.

Мать тут же помчалась туда.

— Тетя Оля, вы не знаете, можно мне паспорт получать на другую фамилию и отчество? — спросил вдруг Витя, вернувшись с улицы. — Мне через год выдают.

— А почему ты меня спрашиваешь? — удивилась Ольга такому повороту. — Спроси у будущего отчима. Все от него зависит.

— Мам! — окликнул он. — Мам, спроси дядю Мишу, можно я его фамилию возьму?

— Витя!

* * *

Они пошли в женский туалет, и там Дробышева наконец дала себе волю.

— Представляешь, что он мне вчера сказал?! — патетически воскликнула она.

— Что?

— Говорит, хочу быть похожим на Калашникова.

Ольга поправила шпильки в прическе подруги и маленькую тиару с кристаллами.

— А что такого?

— Но… но… Ничего.

Ольга засмеялась, буквально читая Надины мысли. У нее тоже дилемма. Хочется, чтобы все было, но при этом чтобы ничего не было. Калаш — бывший бандюган, от этого никуда не деться. Принять в качестве мужа она согласна. Но ее выводит из себя, что старший сын хочет быть на него похожим.

— Надь, ты уж определись, — сказала она. — Чего ты хочешь на самом деле. А парню нужен отец. От этого никуда не деться.

Это была горькая правда. Первый муж подруги особо не рвался общаться с сыном. Конечно, тот тянулся к Калашникову, увидев в нем образец для подражания.

— Ладно, я подумаю.

— Время! — взглянула Ольга на часы. — Идем скорее.

* * *

— Именем Российской Федерации объявляю вас мужем и женой. Жених, можете поцеловать невесту.

Брачующиеся поцеловались. Федченко под эти слова тут же откупорил бутылку шампанского. Оно выстрелило, как на праздновании «Формулы-1», заливая все вокруг. Ванюшка, Сема и Витя завопили, как дикари. Мужики пошли обнимать друга.

Зимин посмотрел на Ольгу. Она была сегодня почти в таком же алом платье, как в день их свадьбы. В волосах тоже торчит сбоку живая роза. Губы пунцовые. Смеется вместе со всеми, красивая, счастливая… Его женщина.

Он обнял ее и поцеловал.

* * *

Пахомов начал давать показания и активно сотрудничать со следствием. На свидании с женой он попросил ее о разводе.

— Но… Дорогой, как же так? — не поняла сначала младшая сестра Зелимханова. — Мы не можем!

— Можем. В одностороннем порядке, так как я нахожусь под следствием, — ответил он. — И сразу же подавай на раздел имущества. Это надо успеть сделать, пока я под следствием, и приговор еще не вынесли. Так ты себя обезопасишь от конфискации имущества. Скажи брату, что я все возьму на себя.

Он не доверял свояку и не хотел умереть в СИЗО, если ему тоже решат воткнуть заточку под ребро, так что спешил продемонстрировать свою лояльность семье.

* * *

Зелимханов не знал этого. За день до этого адвокат передал ему, что свояк его сдал. Нельзя, чтобы он выступил на слушании как соучастник и свидетель преступления.

В этот раз все пройдет как надо. Никаких заточек или нападений. Пахомов пока содержался в одиночной камере. Достать его можно было, когда заключенного выводили на прогулку. Но с учетом важности дела охраняли так, что муха не пролетит.

Однако была еще одна возможность.

* * *

В камеру генерал-полковника юстиции Юрия Пахомова принесли ужин. Он, ничего не заподозрив, поел, а в середине ночи проснулся от страшной боли. Он еле-еле дополз до дверей и начал скрести в них, но никто не услышал.

Утром после побудки во время поверки заключенных Пахомова обнаружили мертвым. К вечеру было выдано предварительное заключение судмедэксперта. Смерть от внутреннего кровотечения. Кто-то добавил в пищу Пахомова измельченное стекло. Учитывая хроническую язву и недавнее обострение пару месяцев назад, исход был предопределен.

— Уж лучше бы он был в общей камере! — в сердцах воскликнул следователь, который вел дело.

— Правоохранители не могут содержаться на общих основаниях. Да и дело резонансное, вы же понимаете.

Да, он все понимал. Но подследственного это не вернет.

Работники кухни и охранники на раздаче все отрицали, концов найти так и не удалось.

* * *

Зарина Пахомова, в девичестве Зелимханова, выла, как волчица. Она не верила, что мужа больше нет. Потом вдруг успокоилась. Дочь обрадовались, хотя впору было насторожиться, не спуская с нее глаз. Что-то с ней было не так.

Она легла спать. Заплаканная пятнадцатилетняя дочь осталась в гостевой комнате со свекровью. Дом стих.

Вдова не спала. Она думала. Ей сказали, что тело выдадут не раньше, чем через неделю. Надо успеть подготовить все для похорон. И еще кое-что.

Она встала и приняла контрастный душ. Посмотрела на себя в зеркало. Смертельная бледность. Ничего не осталось от вчерашней Зарины, которая еще на что-то надеялась. Ей никто не дал бы сорока трех лет. Жила в холе и неге, родители и брат ее обожали. Вышла замуж удачно. Муж стал для нее всем. Он заменил почивших родителей.

Зарина отодвинула плитку «ревизии» в ванной, за которой скрывались не трубы, а сейф, и набрала по памяти код. Муж хранил там вместе с ее драгоценностями наградное оружие. Табельное у него забрали, а вот второй ствол почему-то упустили.

— Дамир, — взяв смартфон, набрала она племянника. — Ты знаешь, что случилось с моим мужем?

— Да, тетя Зарина.

Голос напряженный, она сразу поняла. Не знает, чего от нее ожидать. Она же понимает, не может не понимать, что любимый брат сделал ее вдовой.

— Мне нужна помощь, чтобы подготовиться к похоронам, — сказала она. — Дочка плачет, не знаю, что делать. Свекровь меня обвиняет во всем.

— Я заеду завтра с утра, — сразу успокоившись, сказал он. — Держитесь.

— На какое число назначено слушание? — как бы невзначай поинтересовалась женщина. — Надеюсь, теперь брата наконец выпустят.

— Конечно выпустят.

Пистолет приятно холодил руки.

Глава 40

Зара хотела знать, кто исполнитель приказа, который ее брат отдал из тюрьмы. Надо узнать, с кем контактировал адвокат. Не может быть, что племянник причастен! Она помнила его совсем маленьким и любила почти как собственную дочь. Кровь не вода.