– Не беси меня, Зима, – рычит Мор. – Ты мой друг, но…

– А что такого? Она правда мне нравится, – Дима пожимает плечами. Он себе давно в этом признался, пусть Саша тоже будет в курсе.

– Под чем ты сейчас?

– Что? – удивление вперемешку с паникой просачивается в голос Димы.

– Что ты сейчас принимаешь?

Глава 6


Дима и Саша выходят мрачнее тучи, чернее ночи. Оба насупленные и злые. Ну что опять? Настю не поделили?

– Мы едем домой, – безапелляционно заявляет Саня и хватает Настю за руку, утягивая на выход из парка. – Тебя, малявка, тоже отвезем.

Переглядываемся с Димой. Куда они меня отвезут? К нему домой? По выражению лица Зимина понимаю, что это не самая лучшая идея.

Выходим к дороге, и в ряде машин мелькает синий Форд. Нужно что-то делать.

– Да вы езжайте сразу в Чек, – говорю я. – Чего по городу кататься? А меня Дима отвезет.

– Нет! – отрезает Саша.

– Мор, прекрати, – недовольно вздыхает Зимин. – Я ее отвезу.

– Я сказал нет!

– Саш, ты чего? – тихо произносит Настя, касаясь ладонью его груди.

– Ксю, садись в машину, – сквозь зубы цедит Саня, глядя на Зимина.

Да что между ними произошло? Шагаю ближе к Диме чисто инстинктивно, желая хоть немного его защитить.

– Ксюша, – нетерпеливо повторяет брат мое имя.

– Не указывай мне, – раздражаюсь. – Что за цирк? Дима меня отвезет.

Беру Зимина за руку, и Саня с ужасом смотрит на наши ладони. Дима влечет меня назад, и в глазах родного мне человека начинается настоящая буря.

– Зима!

– Я просто отвезу ее домой, – успокаивающе говорит Дима, но похоже на брата это не действует.

– Хорош! – решаю самостоятельно поставить точку в этом представлении. – Я потом позвоню. Пока, – выдерживаю ледяной взгляд брата и сжимаю руку Димы, подавая сигнал, что он может уводить меня. Дима быстро соображает, чего я от него хочу, и мы уходим.


Несемся по городу с сумасшедшей скоростью, но я не предпринимаю никаких попыток осадить Диму. Просто жмусь к нему теснее, пытаясь подражать Насте. Хочется забрать часть его напряжения, но… Не срабатывает. Ну конечно. Тут немалым фактором является любовь. А ее между нами нет. И никогда не будет.

Зимин тормозит во дворе перед подъездом, я аккуратно слезаю с байка и снимаю шлем. Он протягивает руку, но больше никаких действий не совершает.

– Ты не идешь? – спрашиваю, вновь прижимая к себе шлем.

– Еще покатаюсь.

Боремся взглядами. Его уставший и в какой-то мере даже потерянный. Натягиваю шлем обратно на голову и сажусь на свое прежнее место.

– Тогда поехали, – говорю, обхватывая руками его торс.

– Я обещал твоему брату отвезти тебя домой.

– Но ты не сказал когда именно, – усмехаюсь.

– Помнишь, что я сказал тебе в парке? – поворачивает голову вбок.

Вижу напряженный подбородок и ровную линию сомкнутых губ.

– Я не боюсь тебя, Зимин. Это тебе стоит меня бояться.

Коротко усмехнувшись, Дима газует, и мы срываемся с места, уезжая в летнюю ночь. И снова гонка наперегонки с ветром, шумом и светом. Ярко, быстро. Круче чем самые отвязные аттракционы. Адреналин, веселье, страсть и жажда скорости. К этому начинаешь привыкать. Входить во вкус и желать еще.


Кружим по городу какое-то время. И я могла бы, наверное, кататься так всю ночь напролет, но все-таки мотоцикл не самое комфортное средство передвижения.

Не знаю как, но Зимин, словно чувствуя мою усталость и желание постоять на своих двоих, привозит меня на набережную. Паркуется на стоянке большого торгового комплекса и помогает мне слезть с его железного коня на еле гнущихся ногах.

– Устала? – спрашивает заботливо.

– Немного. Ноги затекли и спина, – отвечаю, покачиваясь из стороны в сторону со шлемом в руках.

Дима забирает у меня средство защиты и крепит его к байку.

– Есть хочешь?

– Эм-м-м… – прислушиваюсь к внутренним ощущениям, потому что адреналин сожрал все чувства, но сейчас они потихоньку оживают. – Не отказалась бы от бо-о-ольшого бургера.

Зимин широко улыбается и по-хозяйски хватает меня за руку, начиная идти. Странное чувство смущения обрушивается на голову и хочется вырвать руку, ведь я уже не маленькая девочка, чтобы меня так выгуливать, но… Дима мягко сжимает мою ладонь, глядя перед собой, и я невольно расслабляюсь, чувствуя приятное покалывание, что поднимается вверх по руке, словно рядом с кожей пронесли бенгальский огонь.


Бургер так и не получаю, зато мне достается большой сэндвич из Са́бвэй (прим.автора: Subway (Са́бвэй) – сеть ресторанов быстрого обслуживания) с курицей и соусом «тысяча островов». Объедение.

В приятном молчании прогуливаемся по набережной, любуясь на широкий Дон. В ресторанчиках играет музыка, легкий ветерок дразнит прохожих. Мелкие компании смеются на лавочках, дети восторженно скачут возле фонтана.

Дима облокачивается на ограждение, смотря на левый берег, и я пристраиваюсь рядом. Все-таки он какой-то не такой. Что произошло между ним и Сашей? Этот вопрос никак не дает мне покоя.

– Ну говори уже, – тихо произносит Дима, опуская голову.

Ну раз уж он сам попросил.

– Что произошло у вас с братом на колесе? Только не надо врать. Тогда лучше вообще не отвечай.

– Не сошлись во мнениях.

– Серьезно? На моей памяти вы ни разу не ссорились. Ну чтобы прям жестко.

– Многое изменилось, Ксю. Очень многое…

Вспоминаю сколько раз за последнее время я ловила себя на мысли, что совсем не Знаю теперешнего Зимина.

– То, что ты изменился, я уже заметила.

– Это только верхушка айсберга, – со вздохом отвечает Дима.

Укол вины вновь ощущается болезненным спазмом в районе груди. Я вообще его не знаю. Думала, что Дима, живет весело и беззаботно, но на деле оказалось, что это совсем не так. Так что его гложет? Что?!

– И насколько велика льдина? – боязливо касаюсь его плеча, и Дима поднимает голову, поворачиваясь ко мне.

– А твоя? – его насмешливая улыбка меня не обманывает, горечь в его словах слышится четко и ясно.

Сглатываю, отводя взгляд.

– Думаешь, я не вижу, что ты делаешь? Что пытаешься показать? – продолжает Зимин.

– И что же ты видишь?

Зимин медленно поднимает руку и касается моего подбородка, заставляя взглянуть на него. Нежно гладит большим пальцем щеку.

– Ты боишься. Боишься открыться по-настоящему. Боишься чувств, маскируя все это раскованностью и смелостью. Но чем больше ты пытаешься доказать свою бесстрашность и наплевательское отношение на все, тем сильнее видно твою зажатость и страх… Страх, что все повториться вновь.

Хочется убежать. Нестись изо всех ног подальше от того, кто так просто меня разгадал. Дергаюсь назад, но Дима ловит меня за плечи, разворачивая, и удерживает перед собой.

– Ты не виновата, Ксю. Миша, он… Он был не стабилен. Проблема не в тебе. В нем. Ты не сделала ничего плохого.

Слезы стоят в глазах. В горле словно огромный клок ваты.

– Я могла просто прийти, когда он просил. И тогда… И тогда… – начинаю задыхаться.

Дима притягивает меня к груди и крепко обнимает. Сжимаю в кулаках его футболку, стараясь так же легко усмирить боль.

– Ты не могла дать ему то, что он хочет, потому что дело было не в тебе, – приговаривает Зиин, поглаживая меня по голове.

Никому еще я не раскрывала своих настоящих чувств, кроме Женьки. Наоборот, старалась показать всем, что держусь и справляюсь, потому что так не хотела усугублять ситуацию еще больше. Легче было просто съедать себя изнутри, не втягивая родных.

– Как ты справился? – вдыхаю его запах, который словно мощное успокоительное позволяет голове стать в мгновение легкой.

– Никак. Я не справился, – хрипло отвечает Зимин.

Обнимаю его еще крепче. Изо всех сил стискиваю в своих руках, стараясь удержать момент как можно дольше. В нем нет облегчения, осознания ошибок, нет прощения себя, нет ничего, кроме сжигающего реальность чувства в груди.

Слезы уже свободно стекают из глаз и спешат умереть на футболке Димы. Легкий поцелуй в макушку делает колени слабыми. Безумие.

В соседнем кафе начинает играть смутно знакомая старая песня. «Сплин». Дима покачивается вместе со мной из стороны в сторону, тихо напевая слова. Легкая улыбка трогает мои губы.

Музыка становится динамичнее и на втором припеве Зимин делает активнее наш танец, хватая меня за руку и заставля кружится на месте.

– Девочка с глазами из самого синего льда тает под огнем пулемета, – поет он.

Танцуем прямо на набережной, привлекая чужие взгляды, но на это абсолютно все равно, потому что… «Скоро рассвет. Выхода нет. Ключ поверни – и полетели»… Смеюсь, отметая все стеснение. Смотрю в карие глаза дорого человека и понимаю… «Выхода нет».

В самом деле чувствую, как сердце, скованное льдом, тает под огнем этих глаз, этой улыбки и энергии, что сливается с моей. Придет сил и желания радоваться. Вот так просто и отчаянно. Так бездумно и абсолютно безумно.

Последние аккорды, и Зимин привлекает меня к себе. Его ладони прижимаются к моим щекам. Он так близко. Сердце бешено колотится, наплевав на ледяные осколки вокруг. Оно наконец пробило эту стену и спешит вырваться из плена.

Теплое дыхание касается моих губ.

– Ну почему это снова должен быть ты? – шепчу я, подаваясь вперед.

Аплодисменты и свист убивают момент. Отшатываюсь от Димы, смущаясь. Нетрезвая компания неподалеку одобрительно свистит и улюлюкает.

– Поехали отсюда, – Дима обнимает меня за плечи и уводит в сторону парковки.


***


Саша и Настя входят в свою квартиру. Мор молчит, но Настя чувствует его холодную ярость. Почти видит ее. Ледяные иглы негодования проступили на бледной коже. Художники видят вообще весь мир немного иначе и ощущают его гораздо тоньше, чем остальные.

– Может теперь объяснишь? – спрашивает Мореева, наблюдая, как ее жених распахивает окно на кухне и достает уже десятую сигарету за эти сорок минут.