Что?! Ну и Дашка!

Окультурив ответ почти до фантастического, призналась:

— У нас все отлично, мам! Это Димка Гордеев. Да, тот самый, со школы. Я же теперь с ним работаю. Ехал вечером мимо, а я как-то случайно в разговоре пригласила его на чай, вот он и заглянул по старой памяти.

Мама усомнилась.

— Что? Вот так вот просто взял и заглянул? Вы же в школе не дружили никогда.

— Ну, почему сразу не дружили? Он мне в детстве карандаши точил. У него такая точилка была японская, большая. Стержни не ломались.

Господи, что я говорю?

— И? — напряглась мама.

— У Димы машина сломалась неподалеку отсюда, а на улице минус двадцать. К тому же поздно, еще и эвакуатор где-то застрял. Вот он и подумал: а дай-ка я к подчиненной зайду, все-таки бывшая одноклассница. Согреюсь…

— Ну и как? — осторожно спросила родительница. — Согрелся?

Отчеканила, как перед инквизицией. Даже глаз не дернулся:

— Конечно, что мне, чаю жалко? Кстати, Гордеев так нахваливал твое малиновое варенье, что пришлось ему с собой баночку дать. Ты ведь не против?

Мама замолчала, а я зажмурилась, выжидая продолжения.

Наверняка дети бабушке и про оленей рассказали, и про то, куда именно Дед Мороз подарок-то, собственно, подкинул. Но тактичность маме не позволила так далеко зайти с расспросами. И слава богу!

Интересно, дочери взрослеют когда-нибудь? Или так и остаются для мам несмышлеными девочками?

— Маша, дочка, может, мне все-таки приехать? Поговорим?

— Не надо, мам. Поздно уже. Все хорошо, правда, не переживай! — как смогла успокоила и распрощалась.

Разговор закончили, но я не была уверена, что мама не возьмет Николая Ивановича и не приедет сама убедиться, что у нас все спокойно. Отправилась на кухню готовить ужин, и когда через полчаса в дверь уверенно позвонили, не удивившись, пошла открывать, оставив на столе терку и морковь.


Впереди послышался шум и топот ножек. Малинки, как всегда вместе, наперегонки побежали встречать бабушку. Я все ждала и ждала их веселый щебет, входная дверь уже распахнулась, но в прихожей повисла подозрительная тишина…

Не удивительно. Надо сказать, что от увиденного мы все онемели.

Первой радостно закричала Дашка, а за ней и Лешка подхватил.

— Мама! Мама! Это же Дед Мороз! Он пришел!

— Мама, у него елка!

Я моргнула, не веря своим глазам. Не может быть!

Но на пороге и в самом деле стоял самый натуральный Дед Мороз — высокий, плечистый, в красном кафтане и шапке, с белыми бровями, и держал в одной руке елку, а в другой — красиво упакованные коробки. Надо понимать… с подарками?!

Пока мы его разглядывали, он пытался справиться с белоснежной кудрявой бородой, которая налезала с подбородка на рот (руки-то были заняты), поэтому никак не мог начать говорить. Я тоже от изумления не могла произнести ни слова.

Но вот, кажется, справился. Забасил, понизив голос:

— Здравствуйте, мои друзья! Ждали гостя? Вот он я! Из густых лесов дремучих к вам пришел Мороз трескучий! Чуть в дороге не замерз, но подарки вам принес! Ну-ка, Даша, Алексей, расскажите стих скорей! Кто меня здесь вспоминал, с мамой письма мне писал?

— Мы-ы! — запрыгали малинки, хлопая в ладоши, а я подозрительно прищурилась.

— Без загадок не войду! В лес на санях укачу! В угадайку сыграем?

— Да!

— Вся на Новый год в иголках, не боится даже волка…

— Елка!

— Он пушистый, белоснежный, всё идет, а ножек нет. Отгадай, что это?

— Снег!

Дед Мороз втащил елку через порог и прислонил к стене в прихожей. Сгрудил на пол подарки.

— Фу-ух, устал! Все олени разбежались, пришлось самому нести. Ну все, дети, — выдохнул басисто, разводя руками. — Больше я стихотворений не знаю. Теперь ваша очередь.

Дети шумно рассказали стихи и затоптались возле коробок, не решаясь их открыть, подпрыгивая от нетерпения. Пришлось Деду Морозу и тут помочь.

— Мама, это же башенный кран! — выкрикнул Лешка, вынимая из коробки свой подарок и показывая мне. — Мама, я такой хотел! Мама, он же мой, да? Значит, я себя хорошо вел, да?!

— Да, сыночек.

— Мама, смотри, какая у меня кукла! Мама, смотри, какие у нее волосики! Ой, она же умеет говорить! Мама, мама! — дочка запрыгала. — Она такая красивая!

Дашка неожиданно ахнула и застыла, заметив еще один объемный пакет с розовой лентой, который начал разворачивать Дед Мороз. Распахнула глаза.

— Что это?

— А это тебе, Даша, платье и корона от Снегурочки. Подарок для самой послушной девочки. Держи!

Даже я затаила дыхание, когда увидела перед собой белоснежную воздушную красоту в легких новогодних блестках и розовых бусинках, расшитую шелковой нитью. Платье оказалось, без всякого сомнения, дорогим и не каждой семье по карману.

Именно в этот миг я окончательно очнулась и собралась сказать Деду Морозу, что это слишком. Что щедрость Снегурочки не знает границ и, возможно, мне стоит поговорить с Дедом Морозом «наедине». Но меня остановил взгляд дочки. Сейчас в нем будто полыхали звезды — большие и сверкающие.

Я стояла и смотрела на Димку, которого было не узнать, чувствуя, что у меня щиплет в глазах.

— Ну, бегите в комнату, дети! — погладил малинок по плечам Дед Мороз. — Мне нужно кое-что по секрету сказать вашей маме!

— Спасибо, Дедушка Мороз! — ответили в унисон дети и умчались с подарками в гостиную, а мы остались с Гордеевым в прихожей вдвоем. Я чувствовала, что еще чуть-чуть, и разревусь.

— Малина, не надо. Ну что ты… — шагнул ко мне Димка, протянув руку, но густая борода снова подпрыгнула к носу, и он чертыхнулся, возвращая ее назад. — Проклятый реквизит! Кажется, я неправильно ее надел. Оказывается, в таких случаях тоже без сноровки не обойтись.

— Спасибо тебе, Дим, — я не знала, что сказать. Что бы ни произнесла — одной благодарности казалось мало. — Ты хоть дома был?

— Нет еще, — Димка стащил бороду на шею и с облегчением выдохнул. Улыбнулся: — Не успел.

— А может, останешься на ужин? — я осмелела. — У меня, конечно, не ресторан. Я не знаю, к чему ты привык, но…

Гордеев меня остановил. Нашел и сжал мои пальцы в своей ладони.

— Маша, поверь, я бы очень хотел остаться, — сказал, глядя в глаза, — но нельзя. Легенда должна жить вечно. Дед Мороз приходит и уходит, а мне еще костюм в театр нужно вернуть — у ребят завтра с утра представление. Я слово дал.

— Куда?! — я вновь изумленно моргнула. Ведь не ослышалась? — В театр?

— Ну, да, — Димка улыбнулся шире. — В наш, художественный. У них самый красивый оказался. Вот, еле-еле на два часа арендовал. Не поверишь, — тихо рассмеялся, — пришлось использовать все связи — в это время такой ажиотаж, ни с кем не договориться. Кстати, — он очнулся и полез рукой в карман брюк. — Вот, возьми. Это вам с детьми.

— Что это?

— Всего лишь билеты в театр на Новогоднее представление — первый ряд. Обещают, что будет интересно. Все оплачено с подарками.

Я никак не могла поверить, что это происходит наяву — неожиданная сказка, которую придумал Димка. Выставила вперед руки, отказываясь…

— Дима, я не могу взять! Ты сошел с ума!

…но он уверенно поймал их и вложил в ладонь билеты.

— Можешь и возьмешь, Маша! — сказал твердо. — Это детям от меня.

— Но зачем?

— Затем.

Темные глаза на миг прикрыли густые ресницы. Взгляд и голос Димки вновь смягчились. Я почти не видела за бородой и париком его лица, а так хотелось коснуться ладонями щек. Еще раз почувствовать под губами легкую щетину.

— Малина…

— Да?

— Я не успел купить подарок для тебя. Боялся опоздать…

— Что ты, не надо!

— Это тебе.

Димка отступил на шаг и достал из-за пазухи небольшой букет — что-то очень нежное. Настолько нежное, что я все-таки не смогла сдержать слезы, и они встали в глазах, замутив взгляд.

Я и не помню, когда мне дарили цветы. Это совершенно точно было в другой жизни и с другой девушкой. Так давно, что я успела забыть.

Димка схватил меня за плечи и вытащил из прихожей на лестничную площадку, закрыв за нами дверь. Стянув с головы бороду и шапку, прижал к себе и крепко поцеловал в губы. Все целовал, целовал, не в силах оторваться. Но наконец-то вздохнул, не отпуская.

— Маша, больше всего на свете я бы сейчас хотел остаться с тобой! Это правда, верь мне! Ночью я улетаю, но постараюсь вернуться как можно скорее. Когда вернусь, поставлю елку. Не скучай, договорились?

Я покачала головой.

— Не обещаю.

— Машка! Что ты со мной делаешь! — ну вот, снова обнял, и снова поцеловал, а я и сама прижалась с чувством.

Как это странно все — прошлая ночь, сегодняшний вечер и новые объятия. Но ведь и сама не хочу его отпускать. Все так стремительно, и как же хочется, чтобы не было пути назад. Чтобы не было времени ни о чем подумать и ничего испугаться.

— Мама!

— Мама! Ты где?

— Иди, Малина! — Димка отстранился и отступил к лестнице, когда я обернулась. — Тебя дети ждут! Иди, ты первая! — улыбнулся, и я так и не увидела, как он ушел. — Пока!

— Пока! — только на прощание еще раз коснулась губами теплых губ, задержав дыхание. — Спасибо, Дима!


POV Гордеев


Звонок отвлекает меня в дороге. Едва я включаю телефон, как он раздается сразу же — требовательный и настойчивый, как будто отец только и ждал этой минуты.

— Слушаю.

— Дима, что происходит? Почему ты не отвечаешь на звонки? С самого утра тишина — ни я, ни мать не можем до тебя дозвониться. Исчез, как в воду канул! И где тебя искать прикажешь?

Я еду по дороге, веду автомобиль заснеженной трассой, и держу руль так же уверенно, как отвечаю.