— С ума сошел, Димка! Брр! Даже не вздумай! Просто…

— Просто ты так долго была одна, что нет мне прощения. Не переживай, Малина, кому надо, я сам все скажу. И покажу, чья ты, чтобы ни у кого не осталось сомнений.

Теплая ладонь погладила волосы, забралась под густые пряди и спустилась на шею. Я вдруг подумала о том, что тоже не хочу жить в сомнениях.

— Знаешь, Гордеев, когда сегодня на работе я увидела возле тебя Петухову, я кое-что для себя поняла и кое о чем пожалела.

— М-м, о чем же?

Прикосновение было очень приятным, и захотелось закрыть глаза, но я решила договорить.

— О том, что не захватила в сумочку спрей от паразитов. Не замечала за собой раньше, но, кажется, я ревнивая. Если она и дальше будет смотреть на тебя так, словно хочет съесть… Дим, я запросто могу ее продезинфицировать или покусать. Я точно не стану тебя ни с кем делить!

Димка засмеялся — тихо и удивительно по-мужски, обнимая крепче. Пророкотал в ухо ласково, только для меня.

— Скоро ты станешь Гордеевой, моя сладкая, и сможешь кусать кого угодно совершенно обоснованно. Хотя, не думаю, что у тебя для этого когда-нибудь появится повод. Для меня все равно лучше тебя никого нет, я это знаю.

Для меня он тоже был самый лучший, и я об этом сказала. И о том, что люблю, сказала, и том, что никаким Эльвирам и Дианам не отдам. И поцеловала так, чтобы поверил — долго и сладко.

Жадные ладони прошлись вдоль моего позвоночника и легли на попу. Сжали ягодицы и потянули выше. Напряженная грудь скользнула по голому торсу. Я и опомниться не успела, как оказалась под Димкой. Задышала часто, выгибаясь под руками и губами. Оплела ногами сильные бедра и застонала от удовольствия, чувствуя его в себе.

Наша зимняя ночь выдалась такой же длинной и жаркой, как сон, и нам не хотелось ее заканчивать. В ней было место и шепоту, и ласкам, и искреннему чувству. Эта ночь отдала нам себя без остатка. А вот утро…

Ну почему, когда наступает выходной, дети всегда просыпаются раньше родителей? Какие внутренние часы заставляют их так мелко пакостить?


Малинки снова стояли у постели с сонными мордашками и смотрели на нас во все глаза. Слава богу, что я, как чувствовала, после ночного душа надела Димкину футболку, а он белье. В квартире, в которой спят дети, особо без одежды не походишь. Да и привычки так просто не искоренить, даже с неожиданным переездом в дом Гордеева. А по утрам в выходные мои малинки привыкли досыпать в постели с мамой, вот и прибежали.

— Дети? — я открыла глаза и приподняла голову от подушки. — Доброе утро. А вы что же, уже проснулись?

Малинки всегда вставали вместе, вот и сейчас встрепанные головки дружно кивнули.

— Мама, я хочу кушать, — привычно сообщил Лешка.

— А я хочу мультики, — сонно вздохнула Дашка. — Про пони Пинки Пай. Там новая песенка.

— Да, сейчас, — я поспешила сесть в постели. Мы с Гордеевым уснули под утро, так что едва ли поспали три часа, но пора было вставать.

Где у Димки кухня, вчера я успела узнать. Так же, как и убедиться, что хозяин к нашему приезду подготовился — в холодильнике к празднику чего только не было.

Однако дети не спешили убегать. Настало утро в новом доме, их мама была не одна, и вниманием малинок полностью завладел Димка. Ну, еще бы!

На этот раз я не стала придумывать басню об ошибке старичка Деда Мороза, и не спешила прятать Гордеева под одеялом. Он лежал рядом на подушке, закинув руку за голову — красивый молодой мужчина, и второй рукой продолжал обнимать меня за талию. Всем своим уверенным и расслабленным видом показывая, что он детям не снится, и что теперь им придется делить мое внимание и с ним тоже.

Я осторожно посмотрела на малинок. До сих пор в нашей маленькой семье нас было всего трое. Вчерашний вечер, пролетевший как вихрь, мог показаться малышам приключением, а вот утро — совсем другое дело. И, кажется, этим утром Гордеева ждал сюрприз.

Судя по тому, что Лешка не спешил на кухню, а Дашка к телевизору — дети нового члена семьи приняли, вот только они тоже собирались делить Димку со мной.

— Дядя Дима, а мы будем наряжать елку? Ты обещал, — важно напомнил Лешка.

— Обязательно, Алексей. Вот покушаешь, как богатырь, оденемся, и поедем к вам домой за елкой. А то что же получается: мы здесь, а она — там. Непорядок.

Димка улыбнулся, и ласточка счастья тут же впорхнула в мою душу, широко взмахнув крыльями. Лицо сына осветила радость, и он шагнул ближе.

— Дядя Дима, а знаешь, к нам Дед Мороз приходил. Самый настоящий!

— Да ты что? — Гордеев взъерошил волосы и сел в постели, искренне удивившись такой новости. — Неужели с бородой?

— Да! Он подарил мне башенный кран! Во-от такой! — Лешка развел руки в стороны и привстал на носочки. — У него есть колеса и гусеницы. Скажи, Дашка! — обернулся к сестре.

— Да-а, — дочка закивала головой и тоже подступила к Гордееву ближе. — А мне Дед Мороз подарил куклу. И платье! — маленькие ладошки хлопнули у подбородка. Дашка всегда была немножко актрисой. — Как у Снежной королевны! Краси-ивое! — дочка довольно склонила головку. — Дядя Дима, а ты подарил маме колечко, которое с камушком? — неожиданно спросила.

Димка не растерялся.

— Конечно. И колечко, и коробочку, и даже сердце, как вам и обещал. И, кажется, оно вашей маме понравилось. Во всяком случае, она меня за него поцеловала.

Дети ахнули, и Дашка не смолчала.

— Дядя Дима, значит, ты теперь наш папа?

Ну что ты будешь делать! Никогда не думала, что моим детям так не хватает отца.

Я еще не успела ничего ответить, как Димка спокойно и серьезно кивнул:

— Да, Даша, теперь ваш. Весь ваш, целиком и полностью.

Малинки, раскрыв рты, замерли, а вместе с ними и я. А Димка вдруг широко улыбнулся. Расставил руки, откинув одеяло в сторону.

— Ну! Чего стоите, синеглазки? Залезайте к нам! Будем обниматься! Вы теперь тоже мои!

Дети, словно только за тем и пришли, вскарабкались на постель и полезли не ко мне, а к Димке. Нет, ну где справедливость вообще? Завизжали радостно, когда он стал их подкидывать по очереди.

— А теперь бегом в свою комнату! Нам с мамой надо одеться!

Убежали. Затопали кругами по новой квартире, как будто она их собственная.

— Ну чего ты, Маш? — Гордеев обнял меня и притянул к себе. — Перестань, — погладил по волосам, когда я вздумала шмыгать носом в его шею. — Если ты моя, значит, и дети мои, иначе не получится у нас семьи. Давай больше не будем к этому возвращаться. Пусть думают, что я на самом деле их отец. А когда вырастут — подумаем, что сказать.

Димка нашел мои губы и поцеловал.

— А хочешь, уедем, Машка? Никто и знать не будет. Далеко! Слышишь, как бегают? Похоже, им здесь нравится.

Им здесь нравилось, но дело было совсем не в месте, а в человеке. И я поспешила повторить то, что чувствовала и знала наверняка.

— Им нравишься ты, Гордеев. А мне… мне все равно, где быть, лишь бы с тобой.

* * *

Мы привезли елку и целую коробку новогодних игрушек, которые купили в магазине. Сдвинув мебель, поставили зеленую красавицу у стены центральной комнаты, и Гордеев с детьми принялись ее наряжать под звуки диснеевской сказки, которая шла по большому телевизору — в точности такому, о котором мы мечтали, а я готовила ужин на кухне. До новогоднего вечера оставалось не так много времени, все семьи страны уже потихоньку собирались за праздничными столами, и мне тоже очень хотелось, чтобы наш первый праздник запомнился.

В духовке запекалось мясо, я нарезала салат, когда услышала, как входная дверь неожиданно отворилась, и в квартиру кто-то вошел. Кашлянул недовольно.

Я подняла голову и увидела родителей Гордеева, чинно переступивших порог. Сегодня в квартире отсутствовала тишина, комнаты наполнили непривычные звуки и запахи, и мужчина с женщиной замерли, прислушиваясь. Обернулись…

Из прихожей кухня была видна, как на ладони. Сделать вид, что я не вижу гостей, не имело смысла. Под прямыми холодными взглядами я отложила нож в сторону и вытерла руки о бумажное полотенце. Выпрямилась, поворачиваясь к ним.

— Здравствуйте, — сказала, не зная, что еще предпринять.

Сегодня я слышала, как сотовый Димки беззвучно гудел, и видела, что он не брал трубку, но не стала его допытывать, кто звонит и почему. Догадалась, что звонили родители, однако не считала себя вправе так далеко проникать на его территорию.

И вот теперь они стояли здесь.

Ни отец, ни мать не ответили. Я стояла в Димкиных тапках, в том же платье, в котором однажды пришла на собеседование в их компанию, волосы лежали на плече в косе, и они осматривали меня, оба от недовольства поджав рты.

Я не винила их за это неприятие и не чувствовала обиды. Наверняка своему единственному сыну они желали лучшего, а тут появилась незнакомка и расстроила все планы. А вот теперь еще и в дом пробралась.

— Значит, ты уже здесь? Хозяйничаешь? — первым задал вопрос мужчина, раздраженно дернув за лацкан полу расстегнутого пальто. — Быстро же ты сообразила, как охомутать нашего сына. Ну, и что ты себе думаешь? Как собираешься нам в глаза смотреть, а?

Я их понимала, вот только после ночи с Димкой и его ласковых слов стыда точно не чувствовала.

— Мне нечего стыдиться.

— А вот я так не думаю. Особенно после того, что узнал. Не успела еще и месяца проработать в «Гаранте», а уже замужество ей подавай. Дмитрию голову вскружила! Да ты хоть знаешь, девчонка, что наделала?! Ты подумала, что с тобой будет завтра, когда он опомнится? И не надейся, что мы будем бездействовать. Не будем!

Это было обещание, и прозвучало оно твердо. Негромко, но так уверенно, что мне стало не по себе, и очень захотелось, чтобы Димка оказался рядом.