Мгновение я просто смотрела, заворожено наблюдая за тем, как играют мышцы его предплечий, когда он поднимает бокал. Затем опомнилась.

— Мм, ладно. Скажем так, мы с ним хотели разного. Я думала, у нас нечто серьёзное, но, как видно, ошиблась. Конец истории.

Это была лишь усечённая версия событий, но я не могла поверить, что рассказала даже её полному незнакомцу. И всё же мне стало легче. Он был прав, мы больше не увидимся. Сейчас я могла рассказать всё, что захочу. Могла быть любой, какой захочу.

— Ты его любила? — спросил он.

Пожалуй, более личный вопрос трудно придумать. Я растерялась. Любила ли я его? Да какая разница! Так, небольшое развлечение... Слова Грега начали преследовать меня снова. Его чувства так много значили для меня, что я даже не задумывалась спросить себя о собственных настоящих чувствах к нему. На первый взгляд, у Грега было всё, чего только можно желать. На поверку…

— Эээ, ну да, — ответила я и отпила вина, чтобы замаскировать неуверенность.

— С чего ты взяла, что между вами нечто серьёзное, если даже его не любила? Да и зачем тебе с ним нечто серьёзное, если ты даже его не любила?

— Я же сказала, что любила... — Я отвела глаза, потупилась, уставилась на камин. Взгляд Этана неотступно преследовал меня. Напряжение росло.

— Твои глаза говорят другое.

— Ладно, я не знаю, ясно? Сейчас это всё для меня как-то свежо.

— Прости, понимаю, водится за мной излишняя напористость. Просто мне интересны люди, интересна ты.

— Всё нормально, просто как я уже просила, давай сменим тему.

— Ладно, давай поговорим о твоих красивых чёрных кудрях и зелёных глазах. Кельтские корни?

Я рассмеялась.

— Давай лучше поговорим о тебе, — потребовала я. — Чем ты занимаешься? Что за человек?

— А вот это два очень разных вопроса. То чем я занимаюсь — надземная часть. Я строю, ремонтирую, работаю руками, — на этих словах он посмотрел на меня и, сама не знаю почему, между ног кольнуло, сердце снова пустилось вскачь. Ну и дела, этот парень задел во мне определённые струны. — Я бегаю, катаюсь на велике по здешним холмам, рисую красоты и сторонюсь газет, потому что предпочитаю реальность вымыслу. А ещё почти каждый вечер прихожу сюда ужинать, так как ужасно готовлю. Но что я за человек — куда более глубокий вопрос. Я человек, который хочет понять этот мир, набраться впечатлений, всюду сунуть свой нос и как можно ярче прожить эту жизнь. Я мужчина, напротив которого сидит невероятно красивая женщина, и в эту минуту хочу лишь одного: продлить разговор, затеряться в том маленьком мире, что мы сотворили.

Надо же! Впрочем, Этан был прав, мы действительно сотворили собственный маленький мир. Воздух между нами так гудел от электричества, что я совершенно позабыла, где нахожусь. Но не успела я ответить, как передо мной поставили тарелку супа, и чары тут же развеялись.

— Вот, милочка. Один чечевичный суп, хлеб и миска чипсов из батата.

— Э, спасибо, — поблагодарила я и, поскольку теперь появился свидетель, немного застеснялась того, сколько набрала. — Я была голодна, — оправдываясь, сказала я, хоть Этан ничего и не спрашивал. Но смущение пошло на убыль, когда Мэри вернулась с большой тарелкой для Этана, на которой лежал бифштекс и двойная порция ломтиков жареного батата. Странно, и когда он это успел заказать?

— Мой обычный набор, — нисколечко не стесняясь, пояснил он. — И, эй, мне нравятся девушки, которые не морят себя голодом. С каких это пор пища, основная жизненная потребность и простейшее удовольствие, стала считаться таким прегрешением?

Слова были здравые. Когда мы с Грегом выходили поесть вне дома, и я заказывала нечто большее, чем салат, мой спутник всегда смотрел на это с неодобрением, будто я какая-то обжора. Уверял, что я плохое развлечение, но в таких вопросах сам был ещё тем занудой. Какое счастье право наслаждаться пищей!

Поели мы в дружеской тишине, оба воздав должное каждому куску на своих тарелках. Еда действительно была домашней и удивительной — как раз то, что мне требовалось. Когда мы закончили, Этан отнёс наши тарелки к барной стойке и вернулся, взяв нам ещё по одной порции выпивки, хоть я и настаивала, что теперь моя очередь.

— Купишь в следующий раз, — с нахальной улыбкой сказал он, и при мысли, что Этан хочет и дальше тратить свой вечер на меня, по телу разлилось приятное тепло. Чёрт возьми, могу же я быть любой, какой захочу?

— И давно ты живёшь в этих местах, Этан?

— Всю свою жизнь, вот в этой самой деревне. Впрочем, я порядком поколесил по стране, работал на стройках и рисовал, да и в Европе бывал. Однако я всегда возвращаюсь домой, мне здесь нравится. Тут есть настоящее сердце.

Оно и чувствуется, подумала я, сердце этого места. Ты тут, как дома.

— А что насчёт тебя? Уроженка Лондона?

— О, вовсе нет. Я выросла в деревушке на юго-западе Англии, почти такой же маленькой, как эта. Затем уехала в Лондон учиться в университете и больше не вернулась. Все мои мечты и карьера связаны со столицей и, если честно, мало что влечёт меня в родные места.

Стоило мне подумать о своей разобщённой семье, на меня, как водится, накатила грусть. Мои родственники настолько далеки друг от друга, что вряд ли когда-нибудь окажутся вместе.

— Работа хоть нравится? — спросил он, по всей видимости, почувствовав, что эта тема безопасней разговора о моей семье.

— Нравилась вначале. Вести колонку в гламурном журнале, что за писательница не пришла бы в восторг от такой возможности? Но вскоре мне приелись все эти сплетни, нытьё и прочий пустой вздор. Уже много лет я жажду написать о том, что лежит на сердце. — После второго бокала вина я становилась всё открытей, всё откровенней. Никому я так много не рассказывала, тем более полному незнакомцу. Этан уже узнал обо мне больше, чем Грег за полгода знакомства. Много больше, чем тот дал себе труд спросить. Казалось, у Этана есть некая власть, способная заставить меня позабыть обо всех внутренних запретах.

— Там и вершится волшебство. В сердце. Когда ты пишешь оттуда, плохо написать невозможно. Не терпится прочесть то, что у тебя получится.

Тут я всё-таки покраснела, но на моё счастье нас опять прервала Мэри.

— Вот ваш ключ, милочка, вы в комнате номер один, прямо вверх по лестнице. Этан, будь джентльменом и помоги нашей гостье с сумками, — попросила она. Впрочем, мы все понимали, что её слова скорей руководство к действию, чем просьба. На этот раз я даже не стала тратить силы на возражения.

— Разумеется, мама, — ответил вслед Мэри мой собеседник, и я раскрыла рот от удивления.

Мама?!

Я посмотрела на Этана.

— Что? Мэри твоя мама?

— Ах да, извини, думал, ты уже догадалась.

В этом отчасти был смысл, я действительно могла бы догадаться по тому, как она с ним разговаривала.

— Не догадалась! Похоже, медленно соображаю. Так тебе нравится этот паб?

— О нет. Просто захожу повидаться и поесть горяченького. Сам я живу в нескольких километрах.

— Класс, что ж, пожалуй, нам лучше забрать мою сумку из машины. Впрочем, я справлюсь с этим и сама.

— Эй, не смей навлекать на мою голову неприятности. Может, моя старенькая мама на тридцать сантиметров ниже, но боюсь я её до сих пор!

Мы оба, рассмеявшись, направились к выходу. Этан распахнул и придержал для меня дверь, и в том, как он это сделал, не было ни снисходительности, ни мужского превосходства, только очень милая галантность. С благодарной улыбкой я прошла мимо. Теперь, когда мы оба стояли, мне снова бросилось в глаза, какой он высокий. Когда я протискивалась в дверь, наши тела соприкоснулись, и меня пронизала дрожь. А затем я оказалась снаружи и встала как вкопанная.

— Снег идёт! — радостно воскликнула я.

Вокруг падали крупные пушистые снежинки, и землю уже начал устилать чистый белый ковёр. Наверно, это началось довольно давно, но я была так поглощена Этаном, что даже не заметила. Всё действительно напоминало зимнюю сказку.

— Снег предсказали ещё несколько дней назад, и вот он наконец здесь. — Этан смотрел на меня с улыбкой, наслаждаясь моим удовольствием.

Я вышла на стоянку и прокружилась, раскинув руки.

— Вот, надень, а то замёрзнешь, — он стянул свою большую зелёную куртку и протянул мне.

До этих слов я даже не замечала холода, настолько сильно меня заворожило снежное волшебство. Задним умом я уже понимала, как плохо спланировала поездку, решив отправиться в тонком вязанном платье и леггинсах на печально известный своими холодами север страны.

— О, не глупи, в таком случае замёрзнешь ты, так что твоя жертва не имеет смысла.

— Видела бы ты себя, вся дрожишь. А вот я, в отличие от тебя, вполне готов к холоду.

Верно. На нём была плотная флисовая толстовка и шапка, соответствующие погоде гораздо лучше моей одежды. Он шагнул ко мне, предлагая надеть распахнутую куртку. Я благодарно согласилась и просунула в рукава сначала одну, а затем и вторую руку, после чего повернулась. Этан застегнул молнию вместо меня, будто ребёнку. Моё сердце снова забилось чаще, дыхание перехватило. Подняв собачку до конца, он замер и стал просто смотреть на меня. Мир тотчас же будто сжался. Этан стоял так близко, что я чувствовала его дыхание, когда то вырывалось изо рта маленькими тёплыми порывами, белыми в морозном вечернем воздухе.

Я заглянула ему в глаза. Он вот-вот меня поцелует. Или я его поцелую. Это безумие, предостерёг меня голос разума, однако я всё равно не отстранилась. А потом вообще прекратила думать и, уступив порыву, приоткрыла губы, когда он обнял меня за спину и наклонился. Его рот накрыл мой с нежностью, вполне достойной той сцены, которую мы собой представляли, обнимаясь под снегопадом. По моим губам порхали тёплые, нежные губы, и я словно таяла. Затем, обняв за шею, начала целовать в ответ. Всё тело охватило покалывание.