— Ты должна с ней поговорить. Поехали домой вместе.

— Слушай, ты, — Ника дернулась было вперед, но была снова остановлена за Марком, — вали уже отсюда к своей Березиной и прекрати маячить перед глазами. Тошнит уже от твоей смазливой физиономии.

— Я бы свалил, — хмыкнул Максим, — но кое из-за кого, сделать это не могу.

Я тяжело выдохнула. Хуже всего было понимать то, что нашу перепалку слышат и видят не только девчонки, но и Золотов с Денисом. Перед последним было особенно стыдно. Парень постоянно становится свидетелем не лучших моментов из моей жизни, что он вообще обо мне теперь подумает?

— Знаешь, что, придурок, — фыркнула Вероника, — вот насколько бы я Ритку не любила, а даже ей такого мудака, как ты, не пожелаю. Вали уже.

— А я не с тобой разговариваю, — снова рявкнул на девушку Максим и неожиданно протянул мне руку. — Кира, пойдем уже. Хватит строить из себя…

Парню пришлось осекся, чтобы сцепить зубы и не завыть от боли. Князев схватил его руку и сжал с такой силы, что у Максима от неожиданности подкосились колени.

— Ты чего, охре…

— Тебе же сказали, — сквозь зубы процедил Денис, отпуская, наконец, руку Королёва и отталкивая от нас парня, — Вали.

Максим никогда не был слабаком, всегда занимался спортом, находился в отличной форме, но драться считал ниже своего достоинства. А вот по виду Дэна было точно понятно, что тот сейчас не против ввязаться в потасовку. И даже наоборот, будто нарывался на нее. Мне пришлось схватиться за край крутки Князева, чтобы удержать на случай, если тот решит все-таки врезать Максу.

— Быдло, — сплюнул Королёв, отходя на пару шагов, — под стать тебе, Кира. Других друзей тебе и не найти.

Дэн, зацепившись за слово, кинулся было вперед, но я двумя руками схватилась за его куртку, прошептав тихо:

— Денис, пожалуйста…

С другой стороны к другу подошел Марк, тоже сказав ему что-то шепотом.

Макс же решил, что больше ему ловить нечего.

— Кира, — бросил он мне напоследок, — я надеюсь, твоя совесть, наконец, проснется. Я и так уже очень долго ждал.

***

Мы шли молча. Снег под ногами поскрипывал, и я рассеянно смотрел на носки своих ботинок, не зная, как поднять глаза. Рядом, засунув в карманы руки, шел Денис. Нику с Лилей повез домой Марк, а я отказалась. Денис почему-то вызвался меня проводить.

Впервые тишина между нами была неловкой. Я кусала губу и судорожно соображала, что можно сказать в этой ситуации. Князев первым нарушать молчание тоже не спешил. Мне вообще казалось, что парень был очень на меня зол.

— Эм. Денис?

Князев не ответил, но голову ко мне повернул, показывая, что слушает вопрос. Я сначала хотела сказать какую-нибудь отвлекающую глупость или начать дурацкий диалог, но все это неожиданно показалось очень глупым. Можно же просто поговорить напрямую, чем мучаться потом от недосказанности, потратив на это кучу сил и времени.

— Денис, ты на меня злишься? — в лоб спросила я, сама от себя не ожидая такой смелости.

Князев дернул уголками губ и удивленно поинтересовался:

— С чего это?

— Не знаю, — промямлила, снова утыкаясь взглядом себе под ноги, — мне так кажется…

— Креститься надо, когда кажется.

Я обиженно фыркнула. Ну вот видно же, что злиться. И чего ведет себя как ребенок? Денис, видимо, решил воспользоваться моим путем и тоже спросил прямо в лоб:

— Кто этот парень?

— Эм-м-м, — я замялась, — да… бывший друг.

Да какой Макс мне друг? Я даже не знала его никогда толком. Три года была влюблена в образ, который сама же и нарисовала у себя в голове. И сама же потом пострадала, когда это образ с треском разрушился.

— Бывший, значит, — протянул Князев, а я закатила глаза. — А при чем здесь твоя сестра?

— Ты не за то зацепился! Друг бывший. Слышишь? Друг! И чего я вообще перед тобой оправдываюсь?

— Кира, — Денис схватил меня за локоть и заставил остановиться и повернуться к нему. И снова я оказалась в опасной близости, от которой перехватило дух. Хорошо хоть на улице темнота, а до ближайшего рабочего фонаря идти шагов десять — парень, по крайней мере, не заметит, как залилось краской мое лицо. — Понял я, что не имеет этот мажор к тебе никакого отношения.

Мне показалось или в голосе Князева послышалась едва заметная улыбка? Да и взгляд у парня был такой, что ноги стали ватными, а в ушах забилось сердце.

— Он обидел тебя когда-то?

Я не сразу поняла, что спросил парень, на несколько секунд потерявшись в его темных глазах.

— А? Что? Нет, — тут же замотала головой. И не соврала даже. Чем больше проходило времени, тем отчетливее я понимала, что сильнее, чем я сама, меня в той ситуации никто не обидел. Хотя, если признаться, Макс поступил по-скотски. Как, собственно, и Рита.

— Ты уверена? — и когда это Князев умудрился подойти настолько близко, что между нашими лицами даже ладонь можно было с трудом поставить.

Внутри все сжалось, а я как завороженная, перевела взгляд на тонкие губы парня. Высохли совсем, отрешенно подумала я, надо ему порекомендовать пользоваться гигиенической помадой, а то уже кровавые трещинки появились. Больно наверно…

Не знаю, чем бы все закончилось, если бы рядом не появился Андрей.

— Кира? — голос отчима заставил меня отскочить от Князева на пару шагов и рассеянно закрутиться на месте.

Да уж. Теперь я как никто понимала фразу «появился не вовремя». Бессонную ночь и бесконечный поток вопросов из разряда: «Собирался ли Князев меня поцеловать, или это все - мое больное воображение» - муж мамы мне обеспечил.

4.2

Впрочем, я ошибалась. Мучаться мыслями о Князеве в эту ночь мне было некогда. Старательно убедив себя, что сейчас есть дела куда поважнее и наглого бармена пора уже выгнать из своей головы, я заперлась в комнате и принялась осуществлять свою задумку по поводу подарка. День рождения мамы был завтра, а значит до утра я должна была успеть приготовить подарок.

Еще у Дениса на квартире, когда я только вспомнила о нашей с мамой любимой сказке, в памяти тут же всплыли ее слова о главном смысле «Малахитовой шкатулки»: мама всегда говорила, что истинная ценность не в драгоценных камнях, а в человеке. Драгоценных камней у меня, конечно же, не было, но зато было очень много маминых воспоминаний, которые могли подарить ей тепло. Я точно знала, какие «сокровища» положу внутрь шкатулки.

Всю ночь я выбирала фотографии мамы, один только взгляд на которые мог бы подарить ей улыбку и окунуть в теплые моменты прошлого. Я нашла кучу снимков нас с ней, ее с друзьями, с бабушкой, которая умерла уже несколько лет назад, с ее однокурсниками, коллегами по работе, и… с Ритой и Андреем. Мне было тяжело переступить через себя. Положить снимки с Березиными в шкатулку, означало окончательно и бесповоротно признать их важной и неотъемлемой частью маминого счастья.

С трудом разобравшись в какой-то заумной программе, я создавала коллажи и различные рамки на фотографиях, набрасывала на них фильтры, сравнивая оттенками с цветами драгоценных камней. Заснув примерно в три часа ночи, я подскочила от будильника в шесть, чтобы тихо выбраться из квартиры и броситься к круглосуточной маленькой типографии неподалеку от нашего дома. Потратив на распечатку фотографий еще полчаса, я бегом залетела в цветочный и с радостью заметила примостившийся в углу уже готовый букет крупных ромашек. Мама их просто обожала.

Вернувшись домой, я уже слышала, как на кухне гремит посуда — значит мама встала. Очень хотелось, чтобы Андрей с Ритой еще спали.

Фотографии, сверкая глянцем, заняли свое место в шкатулке. Я крепко закрыла ее, взяла в дрожащую руку, а в другой сжала букет без какой-либо обертки. Всегда казалось, что цветы без «фантика» выглядят как-то искреннее что ли.

Мама возилась у плиты, помешивая в кастрюле закипающую кашу. Шумел закипающий чайник, мама что-то тихо то ли бормотала, то ли напевала себе под нос. По кухне разносился сладкий аромат персикового варенья, которое она только что выложила из банки в вазочку и поставила на стол. Запах каши уже начинал побеждать персиковый, и к горлу подступил комок, не то от голода, не то от щемящего ощущения домашнего уюта.

— Мама…

Она обернулась на меня и едва заметно улыбнулась, завидев в руках цветы. Шкатулку я пока держала за спиной.

— Доброе утро, — это было едва ли не первые ее слова с тех пор, как мы поругались. Я упрямо сжала губы, едва сдерживая подкатившие к горлу слёзы.

— Мам, выключи эту кашу, пожалуйста, — как-то жалобно проговорила я, — Я поговорить хочу…

Мама послушно выключила конфорку и развернулась ко мне. По ее сияющим глазам я уже видела, что она на меня совсем не сердится. И вообще, ждет этого разговора ничуть не меньше меня. Я тяжело вздохнула и неловко вытянула вперед руку с букетом.

— Это тебе!

Мама приняла букет и улыбнулась уголками губ. Было раннее утро, а она уже успела нанести легкий макияж и уложить кудрявые волосы в аккуратную прическу. Я неуверенно переминалась с ноги на ногу, пока мама наливала в хрустальную вазу воду и заботливо опускала туда ромашки.

— Спасибо.

Она было повернулась обратно к плите, ну я схватила ее за руку и развернула к себе.

— Мам, — прошептала тихо, — тут вот еще…

Шкатулка маму поразила. Она долго рассматривала ее в моих руках, прежде чем забрать и понимающе нахмуриться, узнавая вещь из антикварной лавки.

— Я заработала! — воскликнула, предупреждая ее вопрос. — Мам, ты открой, пожалуйста.

Присев на угловой кухонный диванчик она щелкнула крохотным замком и заглянула внутрь. Пока перебирала пальцами снимки, она широко улыбалась и едва сдерживала слезы. Я же не выдержала и позорно хлюпнула носом.