Она ожидала увидеть расфуфыренного старика с буклями и в атласных панталонах, но на софе в гостиной сидел обычно одетый немолодой мужчина с усталым выражением лица. Увидев их, кивнул и поздоровался. Голос у него был похож на голос внука, только в нем сквозили еще более властные интонации.

– Садитесь напротив, мне нужно видеть вас вместе!

Он не подразумевал ослушания, но Джейн почему-то немедленно захотелось сделать наперекор. Удивившись своему странному желанию, ведь она всегда почтительно относилась к старшим, Джейн пересилила себя и послушно села рядом с Френсисом. Чуть заметно ей подмигнув, он тут же взял ее руку в свою и мягко сжал, давая почувствовать свою поддержку.

Герцог мирно спросил, буровя при этом Джейн железным взглядом:

– Что вы делаете в этом доме, милая девочка?

Подобравшись, как для прыжка в ледяную воду, она смело ответила:

– Я здесь живу с вашим внуком, ваше сиятельство!

Не ожидавший такого ответа герцог немного подождал, и сухо констатировал:

– Дурно воспитана и распущена! Что ж, этого и стоило ожидать! И что вы можете сказать в свое оправдание?

Джейн пожала плечами.

– Ничего. Кстати, замуж за вашего внука я не собираюсь, – это прозвучало у нее с неожиданной горечью, потому что вернее было бы сказать «он не собирается на мне жениться», – так что не вижу предмета спора.

Герцог кичливо поправил:

– В семью герцогов Квинбери такие, как вы, милочка, не попадают! И не важно, хотят они этого или нет! В общем, так, Френсис, ты немедленно отправляешь эту особу восвояси и делаешь предложение той молодой леди, которую тебе выберу я.

И тут Ормонд громко рассмеялся.

– Бросай фарисействовать, дед! Ты прекрасно знаешь, что я делаю только то, что считаю нужным. И оставь этот тон для своей цирковой свиты. На меня он не действует уже давным-давно.

Герцог немного дрогнул, но тут же взял себя в руки.

– Я лишу тебя наследства! – Это прозвучало довольно зловеще, и Джейн перевела вопросительный взгляд на Френсиса, готовясь в любой момент встать и уйти.

Ормонд склонил голову, будто собрался бодаться, и тихо спросил:

– А ты можешь это сделать?

На мгновенье воцарилось обескураженное молчание, из которого Джейн поняла, что герцогу это и впрямь не по силам. Но он не сдавался.

– Неужели ты хочешь потерять мое уважение? Неужели для тебя неважно то, что я для тебя сделал?

Его голос звучал по-настоящему удрученно, и Джейн напряглась. Решив, что самым умным будет просто уйти, чтобы не нарушать мир в семье, она попыталась убрать свою руку из руки Ормонда. Но он лишь сильнее ее сжал.

– Брось актерствовать, дед! Ты прекрасно знаешь, что я тебя уважаю и ценю, но вмешиваться в свою жизнь не позволю. Никому. Моя жизнь – это моя жизнь. И решать, с кем мне жить, буду только я.

Герцог тяжело поднялся.

– Что ж, насколько я понимаю, мой визит оказался напрасным. Я уезжаю, и не трудись меня провожать. И эта дурно воспитанная девица в безвкусном платье пусть усвоит – пусть ей и удалось стать жалкой подстилкой для одного из членов моей семьи, но членом этой самой семьи ей не стать никогда!

Это было так оскорбительно, что Джейн почувствовала себя так, будто ей дали оглушительную пощечину. В ушах зазвенело и во рту появился металлический привкус. Когда герцог проходил мимо, брезгливо отвернувшись от нее, у нее по щекам побежали горькие слезы.

Величественно прошествовав мимо них, герцог удалился, а Ормонд, повернув ее к себе, ласково оттер с ее щек слезы.

– Не бери в голову, моя дорогая! – он говорил так мягко и сочувствующе, что Джейн, не удержавшись, громко всхлипнула и закусила губу, боясь расплакаться навзрыд. – Иди к себе, а я прослежу, чтобы дед не вздумал устроить очередное представление перед моим персоналом. У себя пусть делает что хочет, но это мой дом.

И вышел, оставив Джейн переживать все услышанное в одиночестве.

Да уж, ничего подобного она не ожидала. Что ей делать? Если бы она была прежней, независимой и гордой Джейн Сандерсон, тут же собралась бы и ушла. Но нынешняя, влюбленная и беспомощная Джейн этого сделать была не в состоянии.

Горестно вздохнув, вышла в коридор и быстро, озираясь, как квартирный воришка, перебежала по бесконечным коридорам в свои апартаменты и остановилась, оторопев. В зеркале напротив входа отразилась изящная, но весьма растрепанная дама со следами страстных поцелуев на шее.

Джейн вспыхнула. Теперь понятно, почему старый герцог назвал ее подстилкой. Да и вся эта любопытная челядь внизу пялилась на нее не зря. Высоко вздернув нос, сказала себе: что ж, зато я недаром выслушала все эти оскорбления! У них, по крайней мере, были весомые доказательства. И истерично захихикала, вспомнив падение Ормонда с воздвигнутого им самому себе пьедестала. Оказывается, и он подвержен человеческим слабостям, как и все обычные люди. Но истеричный смех быстро сменился слезами, и она заплакала уже по-настоящему, некрасиво шмыгая носом и сморкаясь.

Чтобы не быть застигнутой врасплох в таком убогом виде, убежала в ванную и, закрывшись, нырнула в горячую ванну. Скоро она стала похожей на вареного рака, но, по крайней мере, сотрясавшая ее внутренняя дрожь улеглась, и она смогла вздохнуть без истеричных всхлипов.

Хорошенечко прогревшись, выбралась из ванной и закуталась в махровый халат. Войдя в гостиную, увидела у бара стройную фигуру Френсиса, наливавшего себе виски. Посмотрев на нее, он поморщился и предложил:

– Налить тебе чего-нибудь?

Устроившись на диване с подогнутыми калачиком ногами, Джейн отказалась.

– Не хочу, спасибо.

Воцарилось угнетающее молчание. Потерев рука об руку, будто ей внезапно стало очень холодно, Джейн пугливо спросила, боясь услышать согласие:

– Может быть, мне и в самом деле уехать? Мы могли бы встречаться у меня.

Ормонд посмотрел на нее со скептическим недоумением.

– А что, ты в самом деле хочешь именно этого?

Джейн искренне ответила:

– Нет, конечно. Но это было бы гораздо проще. Твой дед не смог бы обвинять ни тебя, ни меня.

Френсис сердито фыркнул.

– На это не надейся. Дело вовсе не в тебе. Деду ужасно скучно, вот он и развлекается подобным образом. И ты только предлог для вмешательства в мою жизнь. Ему хочется вернуть то влияние, которое он имел когда-то. Но я вырос, и это ему не нравится.

Джейн растерялась.

– Но ведь все дети вырастают, хочется этого родителям или нет.

– Конечно. Но давай оставим в покое моего деда. – И внезапно мягко спросил, будто попросил: – Тебе ни в чем не хочется мне признаться?

Подумав о разоблачении, Джейн внутренне сжалась. Неужели он узнал о датских Сандесонах и ее обмане? Это было ужасно стыдно, и она осторожно спросила:

– А в чем, например?

Внимательно посмотрев на нее, Ормонд пренебрежительно сказал:

– Понятно. Что ж, не бери в голову. Есть хочешь?

Джейн как раз корила себя за трусость, поэтому ответила не сразу:

– Хочу, конечно. Я сегодня не успела перекусить в колледже. Но в столовую не пойду. Вид у меня не для чужих глаз.

Френсис с этим последним ее высказыванием был более чем согласен. Подойдя к стене, взял трубку переговорного устройства и приказал дворецкому:

– Мистер Флинт, принесите ужин в «Весеннюю сказку». Мы с мисс Сандерсон поедим здесь.

Через десять минут в дверь постучали. Джейн, не желающая, чтобы ее видели в подобном виде, убежала в спальню, и вышла только после приглашения Ормонда.

Стол был заставлен тарелками с едой, и Френсис усердно подкладывал себе деликатесы, приговаривая:

– Какой аппетит вызывают представления с участием моего деда! Я готов съесть целого кабана!

Джейн хотела уточнить, что в повышенном аппетите виноват не только герцог, но и его повышенное либидо, но не решилась провоцировать Ормонда. Кто знает, что придет ему на ум после ее неосмотрительных слов? Ей хотелось и поесть. Ее живот просто прирос к спине.

Перекусив, Френсис откинулся на спинку кресла и почти благодушно признал:

– Ты вела себя замечательно. Не дала себя запугать, хотя дед и старался. Он был здорово разозлен.

Джейн вздохнула. Она не считала таким уж подвигом разозлить старого герцога, хотя тот и вел себя недопустимо. Но и она тоже вела себя неприлично. Ну, зачем ляпнула, что живет с Ормондом? Вполне можно было сказать что-либо более пристойное.

Но Френсис, похоже, думал уже о другом. Рассматривая ее с каким-то неприятным пренебрежением, заявил:

– Думаю, мы с тобой еще долго не расстанемся. Надеюсь, ты не против?

Джейн смутила явственно звучавшая в его голосе неприязнь, и ответила она не сразу.

– Да, конечно. Но почему ты так со мной говоришь?

Пожав плечами, он ответил вопросом на вопрос:

– А ты не понимаешь?

Джейн вновь решила, что Френсис раскусил, кто она такая, и, покраснев, признала:

– Возможно. Но разве это так важно?

Ормонд рассмеялся во все горло.

– Конечно, это совершенно не важно. Ладно, пошли в постель. С паршивой овцы, как известно, хоть шерсти клок.

Джейн хотела возмутиться, но он зажал ей рот поцелуем и повлек в спальню.

На следующий день она вновь проснулась одна. Решив вечером обязательно переговорить с Френсисом и во всем ему повиниться, она с тяжелым сердцем отправилась на учебу, захватив с собой пакет с одолженным платьем. Позвонив Шарлотте, попросила вернуть его Джонни и оставила пакет на вахте общежития колледжа.

День прошел сумбурно, как в тумане, ее здорово страшило предстоящее объяснение. Даже мысль о том, что самое страшное, что ей грозит, это возвращение к прежней жизни, не утешала, а, наоборот, угнетала. Она не могла представить жизни без Френсиса, его ласк и спокойной силы. Как она будет жить без него?

Когда Томас, как обычно, привез ее в особняк, она спросила у мистера Флинта, дома ли Френсис, и заслужила чопорный ответ: