— Эй! Стоять! Я не договорил!

Мужчина выскочил вслед за ней, но Барби ураганом пронеслась по ступенькам вниз, искренне не желая его сейчас видеть, потому что в душе у неё разливалось необъяснимое, но очень болезненное чувство. Она уже давно не наивная девочка, хотя, что уж скрывать, никогда такой и не была. Всегда знала, мужчины, словно дворовые коты, почесал за ухом, накормил, он, может, и приживется. Вся эта романтическая чушь, так уважаемая дамами, крайне далека от сильного пола, но все же… Почему-то сейчас её корежило от обиды на этого толстокожего, бесчувственного чурбана, по нелепому стечению обстоятельств занявшего неоправданно важное место в её жизни.

— Алешенька, что происходит?

Лена, привлеченная шумом, появилась из спальни лёгкой походкой "от бедра", весьма откровенно виляя бедрами. Тонкий кружевной пеньюар был надет, судя по всему, для встречи с любимым, который пронесся мимо рыжеволосой красавицы, совершенно не обратив внимания на ее образ роковой соблазнительницы.

— А ну, стой! — снова крикнул Леха в спину убегающей Маргарите.

— Да пошел ты! — не оборачиваясь и совершенно не собираясь выполнить его приказ, крикнула разъяренная блондинка.

— Вы куда?! — попыталась присоединиться к марафонскому забегу Лена, планируя, вроде пристроится в хвост его участникам, но в ответ получила такой взгляд от Ника, обернувшегося, все же, перед тем как выскочить из дома, что, сделав пару шагов, тут же остановилась, лишь широко открывая рот от возмущения, словно ей категорически не хватало воздуха.

— Все нормально, побегают и вернуться, — прокомментировал Васька, который, позевывая, вышел из своей комнаты, — Пойдемте, тетя Лена, Вы мне книжку прочтете на ночь, а то я заснуть не могу.

Красотка скривилась от «тети», прекрасно зная, подросток делает это специально. Бесит ее, потому что невзлюбил с первой встречи, правда, не понятно, почему. Каждый раз говорит мелкие, незаметные колкости, изображая при этом из себя несмышленого ребенка. Куда там! Голова у пацана варит, как у взрослого. Весь в брата пошел. Однако вслух девушка ничего не сказала. Лишь кисло улыбнулась и медленно поплелась за Васькой, хотя на самом деле испытывала дикое желание броситься вслед за Алексеем. Что-то ей подсказывало, все эти гонки по вертикали происходят неспроста.

Ник этого уже не видел, а Маргарита тем более. Она успела выскочить за ворота и добежать до ближайшей аллеи, когда преследователь в лице крайне раздраженного тем, что среди ночи ему приходится гоняться за полоумными девицами, мужчины все же ухитрился догнать свою жертву.

Леха схватил ее за плечо, развернул к себе, а для надежности, дабы Барби не принялась снова изображать из себя трепетную, но очень быструю лань, подтолкнул девушку к ближайшему дереву, одной рукой опираясь о ствол, а второй, держа ее за плечо.

— Послушай, психованная, я не собираюсь гоняться за тобой по городу.

— Тебя никто не просил. Так что, идите к черту, Алексей Леонидович. Мне, может, жизненно необходимо подышать свежим воздухом перед сном.

Маргарита говорила с вызовом, грубо, потому что, горло перехватывало от упорно просившихся наружу слез, а показывать слабость, тем более Нику, тем более сейчас, она не хотела. Да что ж такое с ней происходит? Почему все, касающееся этого мужчины столь сильно задевает ее душу, самолюбие и, черт возьми, тело?

— Я не сомневаюсь, многоуважаемая Маргарита Сергеевна, что в твою голову могут приходить только безумные, неадекватные идеи.

Барби дышала рвано и быстро из-за неожиданно случившейся пробежки, тогда как Ник, аж зависть берет, совершенно не запыхался, а потому выглядел так, будто вовсе не он нёсся за девушкой пару минут назад.

— Что ты творишь, Марго? Что ты творишь?

Он смотрел ей в глаза, находясь слишком, просто непозволительно близко. А ведь она сто раз давала себе зарок не допускать подобной близости, потому что возмутительно сильно бьется сердце, когда Леха стоит рядом. Да и вопрос, который он задал, словно имел двойной подтекст. Будто речь шла не об этом, настоящем моменте, а о чем-то более важном, более серьезном.

— Я не понимаю твоего вопроса.

Маргарита в силу бушующих внутри эмоций, решила, что упорно будет косить под дуру. В конце концов, она блондинка, ей можно.

— Прекрати, ради бога. Тебе не идёт быть глупой, потому что я знаю, ты гораздо умнее на самом деле. Зачем ты так поступила? Я имею право знать.

Он говорил тихим, напряжённым голосом, по-прежнему глядя ей в глаза, и Марго, против своей воли видела, почему-то, лишь этот тяжелый взгляд, который словно погружал её в состояние гипноза.

— Это была какая-то твоя извращенная шутка? Прикол, понятный только Золотой девочке? В чем смысл?

— Отстань!

Марго дернулась, стараясь освободиться, но Ник крепко держал её плечо, кроме того, ещё почти прижимая к стволу дерева.

— Зачем?!

— Отстань!

— Повторяешься. Ещё раз спрашиваю, зачем?!

— Иди в задницу!

В какой-то момент она снова подумала, что нужно оттолкнуть Ника. Нельзя. Нельзя вот так чувствовать его тело рядом, видеть, как шевелятся его губы, произнося жёсткие слова, отчего внутри становится горячо и хочется прижаться к ним своими губами. Марго не осознавала, что, просто-напросто, зависла, не отрывая взгляд от мужского рта. И вдруг Ник замолчал. Он заметил куда смотрит девушка и его глаза, сначала недоверчиво сощурившиеся, буквально через секунду стали темнеть, превращаясь из стальных в чёрные, потому что зрачок, под действием острого, резкого возбуждения закрыл всю радужку.

— Ты… Дура…

Выдохнул Ник, а потом поцеловал Маргариту.


Двадцать первая глава.

Первая мысль, лихорадочно, будто бешеная лисица, взметнувшаяся в голове Маргариты, выглядела приблизительно подобным образом: "Господи, как невообразимо хорошо!" Она же была последней, потому что, потом девушку накрыла волна того самого, поглощающего разум и тело жара, который она уже испытывала однажды в объятиях мужчины, прижимавшего ее в данный момент к себе с пылом неопытного, но рьяного подростка.

Будто не было семи лет, проведённых далеко друг от друга. Будто вообще ничего не было в промежутке от давней, памятной ночи в отеле, когда Маргарита впервые испытала ощущение абсолютного счастья, до этой минуты, под старым, видавшим многое на своём веку, деревом. Ей казалось, ещё мгновенье, и она просто не сможет дышать от захлестнувших эмоций, потому что воздуха категорически не хватало, а сердце колотилось с бешеной силой. Жаркие, обжигающее руки скользящие по её спине, требовательные, но такие мягкие губы, превращающие вполне себе взрослую женщину в ту девчонку, которая, сбежав из отеля, шла по ночному городу, не в силах сдержать восторженную улыбку. Она помнила все это до мельчайших деталей и сейчас, словно вернулась на семь лет назад.

В какой-то момент Ник увлёкся настолько, что, сам того не замечая, прижал девушку к себе ещё сильнее, но тут же, опомнившись, оторвался от её, глядя на Марго мутным взглядом, будто только что выпил целую бутылку крепкого алкоголя, при чём не закусывая и залпом.

— Что? Опять сделаем хорошую мину при плохой игре? Станем в который раз изображать равнодушие? — спросила она с вызовом, хотя ноги подкашивались от плавящей тело истомы и желания принять горизонтальное положение, по возможности, рядом с этим горячим образчиком брутальности.

Глаза мужчины изучали раскрасневшееся лицо Барби, припухшие и чуть искривленные усмешкой губы, её взгляд, в котором она тщательно прятала ожидание его ответа.

— Что это вообще такое?

Голос Ника охрип, а дыхание слегка сбивалось, отчего слова звучали рвано. При этом руки его по-прежнему оставались все на том же месте. Одной ладонью он прижимал девушку к себе, расположив её прямо между лопаток, отчего Марго казалось, будто теплые волны из-под мужских пальцев разбегаются по всему телу, а вторую держал ровнехонько на округлом, весьма волнительным своими изгибами бедре.

— Почему именно ты? Почему именно от тебя у меня рвёт крышу? Я помню все до мелочей. Как ты выгиналась в моих руках, кусая губы, чтоб не закричать… Я так искал загадочную ночную гостью. Надеялся, что она поможет мне забыть одну весьма стервозную блондинку, потому что лишь той ночью я впервые не думал о Золотой девочке, накрепко засевшей в моей голове. Мне было невообразимо хорошо. А ты… Черт… Это оказалась ты….

Ник медленно, словно нехотя, убрал руки и отступил назад, хотя Марго с полной уверенностью могла дать голову на отсечение, этот шаг дался ему с трудом. Слишком горячо ей было от его взгляда. Она видела абсолютно ясно, насколько сильное влечение испытывает к ней этот красивый, умный мужчина.

— Я… я не знаю, как со всем этим быть… Но уверен в одном, если пойду на поводу у этого ненормального, безумного желания снова ощущать тебя, как тогда, ты вынешь мою душу и растопчешь её. Я не думаю, что готов страдать все последующие годы, когда Золотая девочка исчезнет в своём далёком царстве денег, понтов и всевозможной мишуры.

Маргарите захотелось ударить его. Сильно. Чтоб Ник ощутил ту боль, которая разрывала её сейчас на крохотные, колючие осколки от горьких, будто ядовитая микстура, слов. Захотелось крикнуть прямо в это потемневшее от еле сдерживаемой страсти лицо, что нет больше у Золотой девочки царства — королевства. Ничего нет. Кроме глубокой финансовой долговой ямы, из которой она пытается выкарабкаться всеми правдами и неправдами. Что сама Золотая девочка стала совсем другой. Что она выросла. Что, в конце концов, даже забыв имя Лехи Никитина, всегда помнила себя в его сильных руках и под тяжестью его тела, называя мысленно лишь старым школьным прозвищем. Что очень сильно соскучилась за эти долгие годы, рядом с чужими вовсе ей ненужными мужчинами. Что первый муж был лишь лекарством. Витаминкой в яркой обертке. Попыткой вылечить свой воспаленный разум от ежедневных мыслей о сероглазом парне, оставшемся где-то очень далеко. Что, впервые рассказывая второму супругу о своём прошлом, она расплакалась, когда Фёдор Михайлович вдруг сказал, гладя супругу по светловолосой голове, которую она положила ему на колени, расположившись прямо на полу подле сидящего в кресле мужа: "Глупенькая девочка, ведь это и была твоя первая любовь. Настоящая. Та, которая на всю жизнь. А ты сбежала…"