Ольга Пожидаева - Золушка 2020

— Чувствую, что сегодня Кос будет вызывать машину твоей подружке.

Он недобро посмеивался.

— Кос? Кто это?

Я расстегнула все пуговицы на его рубашке, потерлась щекой о горячую кожу, прикоснулась губами.

— Ммм… Костя Романов, мой двоюродный брат.

— Ну, тогда я за нее спокойна.

Андрей заставил меня замолчать. Я предусмотрительно выдернула шнур телефона, потянула царевича в спальню, не прерывая поцелуев.

Как только я увидела Андрея рядом с кроватью, накатила паника. Нет, я не смогу. Он же… Это невозможно. Руки затряслись, я вжалась в дверь, отворачиваясь от неистовых губ. Андрей открыл глаза, окатывая меня теплом своего взгляда.

— Что не так? — спросил он.

— Я не могу, — голос дрожал от возбуждения, но мозг включился и советовал мне, выплывать из этого омута, — Как ты можешь? Ты совсем меня не знаешь. А если я расскажу всем?

— Ты лучшей подруге не сказала, — он вжимал меня в дверь, целуя в шею, — Я доверяю тебе. Ты… такая… необыкновенная. Мне кажется, мы знакомы всю жизнь. Я знаю тебя, Мари. Я доверяю.

— Андрей, я сама себе не доверяю… Ты Романов. Ты не можешь…

— Хватит. Я могу, Мари. Я хочу. И я буду. Какого черта ты придумываешь все эти отговорки? Разве я не мужчина в первую очередь? Разве ты не женщина? Разве что-то еще важно сейчас?

Он разозлился и оторвался от меня, посмотрел сурово и безумно одновременно. У меня колени задрожали.

Ох уж этот взгляд Романовых.

Видимо, я перешла черту снова, и сейчас Андрей просто уйдет.

— Хочешь, покажу, как тебе доверяю? — спросил он вместо того, чтобы оставить меня.

На стене висел мой первый Nikon. Андрей схватил камеру, включил.

— Что ты делаешь?

Вспышки сыпались то справа, то слева. И с такой же скоростью, как щелкали кадры, меня касались его губы. Андрей снимал, как мы целуемся.

Я попыталась вырвать камеру, но куда там. Он сжал меня, не позволяя сдвинуться. Nikon тихо пискнул и вырубился. Я его сто лет не заряжала. Чудо, что он вообще включился.

— Теперь ты можешь продать эти фото в Сан. А я с твоего разрешения могу уже быть собой?

Царевич повесил камеру обратно.

Я прекрасно понимала, каковы будут последствия опубликованных фото. Уверена, я не первая девушка, которую он целовал и не только целовал. Но даже с Бали не было подобных фото. Романовы всегда держали личное за семью печатями. До помолвки никаких новостей из личной жизни царевича появляться в прессе не должно.

Разумеется, это правило не исключало сплетни. Их гуляло предостаточно, но доказательств никогда ни у кого не было.

— Ты псих! Это же не шутки.

— Замолчи, — отрезал Андрей.

Я опять ощутила его ладони под платьем и не смогла оттолкнуть.

— Знаю, что ты хочешь меня. Меня самого, а не принца на белом коне. Ведь хочешь?

— Да, — выкрикнула я, опуская руки, чтобы он мог освободить меня от платья.

Бастион пал.

Андрей помог ткани соскользнуть вниз. Я переступила через платье и откинула его ногой в сторону. Через секунду к нему присоединилось покрывало с кровати. Андрей сел на краешек, протянул мне руку. Я не могла отказать.

Андрей и Мари.

Без фамилий.

Без родословных.

Я вложила свою ладонь в его. Он улыбнулся, и стало понятно, что жалеть мне не придется.

МАРИ

— Помнишь, где нас прервали в прошлый раз?

Андрей потянул меня за руку, усаживая верхом. Я заерзала, стараясь придвинуться ближе. Он застонал.

— Мари, что ты творишь? Я теряю остатки терпения и сдержанности, когда ты так делаешь.

— Может быть, я этого и добиваюсь? Давай уже распрощаемся с твоей сдержанностью. Она нам будет только мешать сейчас.

— Ох, детка. Ты сама попросила. Не жалуйся.

О, я точно не собиралась жаловаться, когда Андрей набросился на мои губы, словно дикий зверь. Его руки стягивали лямки бюстгальтера, расстегивали замок. Следуя его примеру, я скользнула ладонями под рубашку, наслаждаясь рельефом тела, освобождая его от одежды. Меня остановили пуговицы на манжетах. Я аккуратно расстегивала их. Его пальцы, такие длинные, правильные. Я вспомнила, как впервые увидела их, когда он поворачивал ключ в зажигании. Тогда мне хотелось… Я не смогла сдержаться, поднесла к губами и поцеловала.

— Ты меня с ума сводишь, — снова застонал Андрей.

Он погладил меня по щеке, запустил пальцы дальше в волосы, заставляя меня слегка отклониться назад. Свободной рукой он сбросил рубашку и подцепил облачко кружев, прикрывающее мою грудь. Я забыла, что надо дышать, когда влажные губы и язык начали исследовать мое тело. С каждым прикосновением я содрогалась, не сдерживая стонов. Андрей тяжело дышал, продолжая целовать меня и гладить.

Он снова и снова проводил пальцами вдоль позвоночника, заставляя меня извиваться от этой почти невинной, но такой возбуждающей ласки. Уже через минуту я была как жидкое электричество в его руках. Я выгнулась дугой и дернула его за волосы, требую больше и еще.

Андрей тихо зарычал, прикусывая мои губы. Ладони опустились вниз. Он сжал мои бедра почти болезненно.

— Мари, мне мало. Мне тебя мало…

— Я дам тебе больше, чем достаточно.

Мы торопливо сбрасывали остатки одежды, путаясь в ткани, молниях, пуговицах… Андрей справился первый, и помог мне избавиться от белья. Он опрокинул меня на кровать, обжигая взглядом. Это было еще более интимно, чем поцелуи и прикосновения. Его взгляд. Такой пронзительный и сильный, заставил меня задрожать и смутиться.

Я закрыла глаза руками, понимая, что краснею. Что он делает со мной? Я всегда гордилась своим телом. Я знала себе цену. Я часто пользовалась мужскими слабостями, а теперь мне стыдно. Потому что в его взгляде столько желания, страсти и нежности одновременно. Он как будто мне в душу смотрит, пытаясь рассмотреть каждую частичку, запомнить все, что ему так нравится.

Я ведь не сказала ему. Умолчала, конечно, а не наврала, но сейчас чувствовала себя подлой обманщицей, которая предала своего сюзерена.

Мое сердце рвалось на части, а глаза наполнились слезами. Андрей не просто так опоздал. Уверена, у него была веская причина, и удрать ко мне среди ночи… Это дорогого стоит. Наверно, я его не заслуживаю. Словно я украла этого мужчину у своей страны, у всего мира.

Но ведь он сам сказал, что сегодня — это только мы. Без фамилий. Так что точно не стоит останавливаться, чтобы поговорить о малозначительных в этот момент вещах.

Кого я обманываю. Я бы не смогла остановиться. Не сейчас.

— Ты такая красивая, посмотри на меня, — проговорил Андрей, целуя мои пальцы. — Посмотри, Мари.

Я не смела ослушаться и убрала руки от лица, принимая комплименты и поцелуи и собираясь дать Андрею не меньше, чем он заслуживал.

Андрей

Я любовался ее телом. Ничего лишнего, подтянутая, стройная, красивая. Краснеет, Боже мой, она стесняется.

— Ты такая красивая, посмотри на меня. Посмотри, Мари.

Я осыпал ее поцелуями, руки скользили по телу, изучая, лаская. Не находя красивых слов, я просто шептал, как она мне нравится. Ее кожа, ее изгибы, ее тихие стоны и легкая дрожь.

Я приоткрыл рот, делая поцелуи влажными, лаская Мари и языком тоже, даже царапая зубами, едва сдерживаясь, чтобы не укусить. Мари вскрикивала от каждого движения языка, касания зубов, прикосновения губ. Она то царапала ногтями мои плечи, то запускала пальцы в волосы.

— Андрей, стой.

Я оторвался от нее, приподнялся на локтях, но останавливаться точно не собирался.

— Если, опять заведешь песню о моем высоком происхождении, я тебя отшлепаю.

Мари засмеялась, прижимая губы к моему плечу, толкнула меня в грудь и каким-то неуловимо быстрым движением уложила на спину.

Я охнул. Ничего себе маневр! А она снова оказалась сверху и довольно ухмылялась.

— Порка — это заманчиво, но у меня другая идея.

Если бы она заявила, что собирается выпороть меня или связать. Или связать, а потом выпороть, думаю, я бы не сопротивлялся. Я был согласен на все, лишь бы она продолжала сидеть на мне, позволяя, ласкать и любоваться на нее обнаженную.

Правда очень скоро Мари склонилась чтобы рассыпать поцелуи на моей груди. Стоит ли говорить, что я снова не сопротивлялся.

Мари двигалась вниз, целуя меня. Это было не менее приятно, чем целовать ее. Я отключил мозг, сосредотачиваясь на нежных прикосновениях. Когда она руками и языком ласкала мой живот, я думал, что взорвусь. Ее пальчики скользнули еще ниже… Я не выдержал, сел.

— Что ты делаешь?

— Я обещала больше, чем достаточно. — Она одарила меня поцелуем в губы и толкнула обратно на подушки. — Расслабься.

Как только она это сказала, ее рот присоединился к рукам. Я зашипел, словно мне туда вылили горяченный кофе. Вцепившись в витое чугунное изголовье кровати, я пытался не скулить как раненый пес. Это было слишком даже для царевича. Особенно для царевича. Наверно, будь я обычным Ивановым, то уже сдох бы от счастья. Чудом сдержался. И минуты не прошло, а я уже резко дернул ее на себя, перевернул на спину. Мари глубоко дышала, ее губы были приоткрыты, а в глазах пылал огонь.

— Это нечестно, — я скользнул рукой вдоль наших тел вниз, раздвигая ее ноги. — Признайся, ты это специально.

— Такие вещи сложно делать нечаянно, — захихикала эта бестия, облизывая алые губы. — Черту еще видно?

— Черты давно нет.

Через мгновение ее действительно не стало. Не только черты, но и вообще преград и препятствий между нами. Они стерлись, улетучились. Я сам уничтожил их, соединившись с Мари в одно целое.

Мари прикрыла глаза и запрокинула голову от удовольствия. Я пытался отвлечься от ее сладких криков и стонов, но они ласкали мне слух, побуждая продолжать и полностью погружаться в блаженство, не думая больше ни о чем.