— Да! — Ксюша окончательно растеряла все свои слова, но, пожалуй, сегодня она была счастлива как никогда.

… Расходясь по комнатам далеко за полночь, усталые от смеха и перевозбужденные на редкость удавшимся «заседанием», девушки еще какое-то время разговаривали, лежа в кроватях, оттягивая время сна.

— Кто-нибудь мне скажет, что это сегодня было? — хрипло спросила в темноте Светлана.

— Ролевая игра, — Ольга ворочалась в кровати, — полезная вещь, между прочим.

— Я же сказала, что из Лельки отличная бабка получилась: она знает все! — Лера тихо засмеялась, заразив опять всех.

— Эй, хватит вам ржать! — Ника с трудом изобразила в голосе возмущение, — ты, дед, между прочим, завтра дежурный!

Лера, подумав, согласилась успокоиться. Прошло немного времени, и тишину (не было слышно ни единого сопения: все продолжали бодрствовать) нарушил голос Светланы:

— А какая у нас теперь фамилия?

Все прыснули от смеха и спохватились, ибо комната Веры была к ним ближе, чем к комнате с остальными помощницами.

— Адамсы… Хотя…

— Слушайте, хватит, а? — сказал голос Ники, — спите вы, блин! Кто много смеется, тот потом много плачет.

— И правда, Адамсы, хватит уже, — Арина тоже устала, — спите.

В комнате повисла тишина, Лера шепотом возразила через минуту глубокого раздумия:

— Нет, Адамсы не едят омлета с чесноком. Не хочу быть вампиром.

— Ну и кто мы тогда? — опять спросила Светлана.

— … Симпсоны же, — проворчала Ольга.

Тишина длилась недолго, хрюкнула первой Лера, взвыла заразно и уткнулась в подушку: «Ба-а-абка! Бин-го!» На это невозможно было не откликнуться, смех Леры оказался самым быстро действующим вирусом. И только спустя четверть часа в ролевой игре была поставлена жирная точка; в комнате, наступила тишина, прерываемая хихиканьем, но Ника сердито шипела, и очень скоро девушки погрузились в сон.

Уснули, не догадываясь, что завтра их «заседание» выйдет в вечерний эфир: так громко и долго оператор Дима и Вера, наблюдавшие рождение новой «семьи», давно не смеялись.

26

На капельницу

В моей палате темной

Луч рассвета сел.

Во вторник, после ужина, Вера сбилась с ног в поисках Николаевой. Кто-то из помощниц сказал, что их подруга наводить порядок в беседке после того, как там «хорошо посидели» Маслова и Зоя Корнева.

Ольга точно была там, уже заканчивала убирать на своей территории свинство, оставшееся в наследство от двух золушек. Вера объяснила, что искала ее, студентку мединститута, чтобы проконсультироваться. Заболел оператор Виктор, днем вызывали скорую помощь, но медбрат ничего вразумительного сказать не мог, только то, что налицо переутомление и нужно ехать на обследование в город или устроить постельный режим на недельку-другую. Дирекцию проекта не устраивал ни один из вариантов, предложенных медбратом, потому что на Макса, в случае отсутствия Виктора, особой надежды не было.

И поскольку в прошлый раз совет Ольги помог, то Вера решила спросить и на этот раз.

— Я так и думала, что Максим не специалист, — злорадно усмехнулась Ольга.

Главменеджер смутилась, сообразив, что сказала лишнее:

— Да нет, Максимка все умеет, просто у Виктора другая работа.

— Я все поняла! — Ольга не могла прекратить улыбаться, — а сам Виктор где?

— У себя в домике.

Неподалеку от ворот на территорию особняка находился, спрятавшись за группой елей, небольшой коттедж на три семьи. В самом крайнем, Ольга знала, жил Владимирыч, тот самый «привратник», который не выпустил ее, беглянку.

Вера поднялась к двери посередине. Ольга немного задержалась: не избежав искушения, присела на секунду в уютные садовые качели рядом с коттеджем.

— Тук-тук! Можно? — Вера приоткрыла дверь.

В ответ раздалось мычание. Внутри комнаты стояло две кровати, один письменный стол с компьютером и разбросанными дисками; пара стульев у стены. В самом дальнем углу на кровати лежал оператор Виктор. Услышав приветствие, он тяжело попытался сесть и тут же схватился за голову.

— А, Вера Александровна, проходите!

Главменеждер вошла, шагнула к кровати Виктора и опять посмотрела направо, на то, что случайно привлекло ее внимание, — на работающий компьютер. Вера подошла к монитору и от неожиданности поперхнулась воздухом: на рабочем столе было изображение Ольгиной фотографии, сделанной Генрихом Рудольфовичем. Девушка сидела поперек широкого кресла, утопая в леопардовых пятнах небрежно наброшенного пледа, босые перекрещенные ноги были перекинуты через ручку кресла, — и гадала на бутоне сочно-красной, под цвет платья, розы, отрывая лепесток. И поскольку само платье, которое чокнутый фотограф заставил Ольгу одеть, было выше колен, то, благодаря соблазнительной позе, в глаза светлым пятном бросались открытые бедра. А в низу фотографии, у изогнутых ножек кресла, рядом со складками свисающего пледа, беспорядочно лежали уже оборванные, добавленные на «фотошопе» яркие лепестки.

В комнату вошла сама Ольга. Она вопросительно посмотрела на закашлявшуюся Веру, но менеджер помахала ей рукой, мол, ничего страшного, и указала на кровать с лежащим Виктором, оставаясь стоять спиной к яркому монитору.

— Где можно помыть руки? — привычно спросила студентка медиститута, взглянув на свои ладони, грязные после уборки в беседке.

Вера показала на дверь в ванную, а сама, пока Ольга отсутствовала, лихорадочно пыталась сообразить, как убрать слишком приметную картинку. За этим занятием ее застал Макс. Вера ему показала пальцем на монитор, сделала страшные глаза, а потом погрозила. Улыбаясь, оператор в два счета поменял обои на рабочем столе и выключил компьютер. Вера с облегчением вздохнула и подошла ближе к Виктору.

— Что случилось, Виктор? — вернувшись, девушка села на кровать, рядом с Виктором, не обращая внимания на появившееся новое лицо в комнате.

— Я не знаю, череп болит ужасно, только встану — все кружится и темнеет в глазах.

— Когда это началось, обратили внимание?

Макс развернул стул у компьютера и молча, подчиняясь суровому выражению глаз Веры, сел верхом на него.

— Да у меня голова вообще почти постоянно болит, с полгода, — Виктор с трудом открывал глаза, — в воскресенье с утра было хреново, потом ничего. С утра в понедельник все, копец, не могу встать.

— Температура или другие признаки простуды есть?.. Поливость, озноб?..

— В том-то и дело, что ничего, кроме слабости и головной боли. Еще глаза сильно болят, как будто песка в них насыпали.

— Понятно, — Ольга осмотрелась, — сколько сидите за компьютером, приблизительно, часов в день?

— Не знаю, ну по шесть — семь…Последнюю неделю вообще всю ночь до четырех.

— Понятно, — повторила Ольга, — можно поинтересоваться, зарядку какую-нибудь делаете? Вообще.

— Какая зарядка! — Виктор со стоном опять принял горизонтальное положение, — нет у меня свободного времени.

— Не замечали, зрение не падает в последнее время? — Ольга придвинулась ближе и протянула руки к голове.

— Ну да, чуть-чуть хуже, пару недель назад очки поменял.

— Ну, так что, Оль, — Вера не выдержала, — понятно, что с ним?

— Отдохнуть не мешает, это точно. Помощников надо выбирать толковых, — она покосилась на Макса, — а то некоторые только за юбками бегают, кузнечиков снимают…

Макс открыл было рот, но Вера опять погрозила ему пальцем. Ольга попросила Виктора снять футболку и лечь на живот, убрала подушку из-под головы, стала сосредоточенно щупать позвоночник:

— А голова как болит, вся или какая-то часть?

— Чуть выше правого затылка.

— Ощущение температуры есть? Или жжения?

— Есть, а я-то все думал, из-за перхоти…

— Лежите тихо, уже отшутились, — дойдя до шейного позвонка, Ольга удовлетворенно хмыкнула, попросила оператора сесть, еще раз пощупала шею, — наверное, хруст в шее есть?

— Постоянно.

— Так что это? — Вера в выжидании присела на стул рядом с Максом, — лечится или нет?

— Болезнь двадцать первого века. Пока не умер, конечно, можно попытаться. Виктор, я сейчас вам небольшой массаж сделаю. На мой взгляд, всего-навсего шейный остеохондроз, плюс небольшое смещение двух шейных позвонков, отсюда — дистония сосудов. Зарядку надо делать, Виктор, слышите? Работать в меру, спать не менее восьми часов.

— Угу.

— Сдается мне, что тут еще и игры до утра, а не работа, сетевые, какие-нибудь, или стрелялки, погони за чудовищем и прочая дрянь.

— Есть такое…

— Молчите, не отвечайте. Просто слушайте, — Ольга продолжала массаж, Макса и Веру так и подмывало встрять в этот монолог, но девушка взглядом приказала потерпеть, — дышите ровно, расслабьтесь. Вот, к примеру, садитесь вы поработать, а потом решаете немного подразмяться: сначала начинаете играть и не можете остановиться, потом думаете, что пора бы и поработать. А глаза уже болят, но вы думаете о просьбе начальника, о его гневе. Решаетесь бросить игрушки и приступить к делу. К тому времени, когда работа сделана, вы уже проклинаете все и вся. А уже начался новый день, и ваш сосед по комнате проснулся, выспался и готов к работе, которую вы успели за ночь возненавидеть. Сосед не дает вам нормально выспаться утром, а после обеда донимает дурацкими рассказами о своих похождениях с девушками, которых у него миллион. И всех-то он перелапал, и все-то его любят. Он такой обаяшка в свои двадцать с хвостиком…

Вера закрыла рукой рот, но Макс продолжал старательно смотреть на говорящую, не скрывая улыбки, будто намеки относились не к нему.