Подняв взгляд, увидела его. Александр стоял на входе вместе с Джереми. Радость встрепенулась в сердце, а к душе пришло облегчение. Меня точно спасут и заберут отсюда! Второй нетопырь продолжал стоять передо мной, направляя оружие на Александра. Он был беззащитен. В руках нигде не прятался пистолет. Да как можно ехать на такое дело с пустыми руками?!

В нескольких сантиметрах от моей головы лежал пистолет. Осознание и неверие встрепенулись, поднимая слои тщательно спрятанных воспоминаний из самых дальних уголков. Извиваясь всем телом, высвобождала правую руку. Еще немного, еще чуть-чуть. Схватив холодное оружие, не думая направила дуло в спину похитителю. Один раз я уже мешкала, и это стоило жизни тому, кого любила больше всех. Выстрел…

Мне пятнадцать. Моя детская спальня. В тот год родители как раз собирались делать ремонт. Проснулась резко от дикого грохота. Поднявшись с постели, выглянула в приоткрытую дверь. Через щелку хорошо просматривалась лестница, но темнота не давала разглядеть тот клубок, что катился по ней. Шаг в коридор и я схватилась за перила. В лунном тусклом свете, что пробивался через окно гостиной, лицом к неизвестному стоял мой отец. Темные пижамные штаны, светлая футболка и дикий взгляд — это все, что я запомнила, все, что намертво впиталось в душу.

Неизвестный, облаченный в темные одежды, тоже поднялся. Я видела лишь его спину и вытянутую вперед руку. В ней поблескивал пистолет. Страх овладел моим сердцем, забираясь под кожу миллионами игл. Хотела закричать, да только не смогла. Самый первый приступ. После того дня я с ними уже не расставалась.

Чуть ниже на ступеньках виднелся отцовский пистолет. Точно знала, что его. Многократно стреляла по импровизированным мишеням на заднем дворе. Тихонько спустившись, подняла. Отец видел меня и чуть повернул голову. Сколько лет подряд я вспоминала этот жест, каждую черточку его лица и пыталась понять, что он этим хотел сказать.

Направив оружие в шею незнакомцу, пыталась собраться с мыслями и нажать на курок. Руки тряслись, слезы скатывались по щекам, застилая обзор. Это не по жестяным банкам стрелять.

«Не стреляй в голову. Слишком много крови» — говорил мне отец, проводя очередное недетское занятие.

Мама ругалась. Каждый раз ругалась и с ним, и на него, и даже со мной, но мы упорно продолжали заниматься, пугая всех соседей.

«Стреляй в шею. Будет наверняка. Человек уже не сможет ничего сделать. Тело отказывает моментально. Умрет в течение минуты. Правда предсмертные хрипы может вытерпеть слушать не каждый. И никогда не сомневайся перед выстрелом. Сомнения слишком часто стоят жизни»

— Ну что, Гиш, готов попрощаться со своей ничтожной жизнью? Я же говорил, что вернусь! Правительству плевать на агентов на пенсии…

Я так и не успела тогда нажать на курок. Казалось, надавливала на него, но пальцы не слушались. Дрожь по всему телу и холодный пот — липкие ощущения. Два выстрела раздались одновременно. Сбежавшая по лестнице мама выхватила из моей руки пистолет и сразу же нажала на курок, заставив меня вздрогнуть. Да только уже было поздно. Преступник тоже выстрелил…

Я стояла вся измазанная в кровавых брызгах, потому что мама выстрелила в голову. Выходит, отец говорил правду. Мужчина упал, пытаясь оглянуться назад, и передо мной открылась самая страшная картина. Папа оседал на пол, а по его светлой футболке расползалось черное пятно. Немой крик вырывался из груди, а затем меня поглотила спасительная темнота. Я убила его своим бездействием. Я убила…

Кто-то пытался забрать у меня пистолет, но я держала его крепко и не отдавала. Не знаю зачем, но держала. Все кружилось, будто сидела на детской карусели. Грязный серый мир плыл передо мной, но в него то и дело врывалось бледное лицо Александра. Что-то говорил, уговаривал, кричал, но я ничего не слышала. Только гул в ушах.

Кажется, высвободили ноги. Ничего не понимала, да и не старалась. Все-таки забрали пистолет, разжимая скрюченные пальцы по одному. А я как будто взлетела над полом. Я летела! Я летела!

— Я лечу! — закричала, размахивая руками, чтобы подняться еще выше.

— Анжелика, не елозь!

Выходили, проплывая мимо людей, мимо прибывших полицейских. На улице в глазах невозможно зарябило. Мигалки на полицейских машинах переливались яркими огнями. Застонала, пряча лицо у Конта на груди. Именно он, да. Этот запах я не перепутаю ни с чем.

— Облокотись на меня и поспи, ладно? Сейчас поедем в больницу.

— Не хочу в больницу! Хочу мороженого!

— Будет тебе мороженое, но только в больнице. — расслышала его смешок, прежде чем бессовестно вырубиться.

***

Александр

Спала на моих руках всю дорогу в больницу. Оглаживал нежную щеку, потихоньку успокаиваясь. Нет, сердце еще испускало свой бешеный ритм, гоняя по телу злость, но уже не бешенство. Его найдут. Найдут эту падлу и закопают заживо или я не Александр Конт.

Смеялась во сне, так зажигательно и дико. На мое лицо тоже наползала улыбка, когда смотрел на нее. Переживал. Как бы ни хотел отрицать и говорить об обратном, переживал. Что-то было в ней другое, потустороннее, что затягивало в кофейные омуты с головой, принуждало чувствовать вопреки здравомыслию. Испугался. Впервые по-настоящему испугался. Когда человек живет, ходит где-то теми же тропами, что и ты, но не рядом, не под руку, все равно знаешь, у него все хорошо. А когда настигает смерть, уже нет другого пути, исчезает даже призрачная возможность все исправить.

Хотел все исправить и мог. За попытку не бьют. Вспомнились чемоданы, сиротливо стоящие в коридоре ее квартиры. Желала убежать, да вот только я ее желание не разделял. Стоит показать ей весь мой мир изнутри, пусть посмотрит и тогда уже решит, нужно ли это ей или нужно. Да, второго варианта не дано. Знаю, что затянувшись, не сможет уйти, а я не смогу отпустить. Все легко.

Не просыпалась, когда вытаскивали из машины. Не очнулась, когда нес по белоснежным коридорам больницы. Не подавала никаких признаков жизни, когда брали анализы и ставили капельницу. Страх оседал пеплом на губах, врывался в легкие вместе с сигаретой. Не курил еще с университета, а теперь вот снова вдыхаю серые клубы дыма, впитывая их легкими. Сколько еще ждать? Когда очнется?

Медсестра смотрела на меня с каким-то непонятным выражением лица. Читал укор во взгляде, но не понимал за что. Сидел в кресле, смотрел на капли, что отмеряли свою дозу и просачивались в трубки, чтобы попасть в кровь. Охрана за дверьми. Сюда никого не пустят кроме медперсонала, но кто-то уже проговорился о моем нахождении здесь, иначе, откуда бы взялись журналисты, что расставили свои фургоны на стоянке перед зданием. Отчетливо видел их в окно, но стало плевать. Пусть пишут все, что угодно, вещают по новостям, добавляя небылицы и от себя. С этим мы будем разбираться завтра.

Неви так и не нашли. Скрывается гад. Нет его ни в квартире, ни в офисе. Пусть лучше сам сдохнет, чем попадется моим ребятам… Хотя, такое не тонет и чаще всего живет сладко и весело долгие годы. Разувшись, скинул пиджак на кресло и прошел к кушетке, на которой спала Анжелика. Присев, лег набок рядом с ней — по-другому места не хватало. Осторожно обняв за талию, что скрывалась под белоснежной рубашкой, рассматривал безмятежное лицо. Веера темных ресниц, очерченные губы. Наверное, так люди и понимают, что им кто-то дорог — просто посмотрев на этого человека в определенный момент.

Сейчас она была похожа на маленькую девочку. Кукольные бледные черты лица, хрупкое тело. Для такой мои предпочтения в сексе — сущее наказание. Это не для нее, почти все не для нее. Как начинаются отношения «саба и доминант»? Точно ни так, как это произошло у нас. Она тянется к граням этого мира, но даже понятия не имеет, что ждет ее за закрытыми дверьми. Объяснить, рассказать, показать — все это нужно было делать в самом начале, но не считал необходимостью. Вооружившись информацией, она сразу поймет, что я отличаюсь даже от тех, кого принято считать ненормальными из-за их предпочтений. Уже поздно. Уходить тоже поздно.

— Мистер Конт. — Джереми заглянул в палату. — Вам что-нибудь принести?

— Американо с мятой. Ночь будет долгой. — ответил еле слышно, чтобы не побеспокоить Анжелику. — Как себя ведут репортеры?

— Пытаются пробиться в больницу. Устроили целый лагерь на стоянке. Разогнать?

— Пусть сидят, если им очень хочется. Джереми, ты ведь что-то другое хотел сказать. Я вижу по твоему лицу. — давно научился разгадывать их эмоции и чувства.

Это приходит неизбежно, когда находишься с людьми почти двадцать четыре часа в сутки, а иногда и двадцать пять…

— Сюда направляется Мисс Конт. — произнес нерешительно, опуская глаза вниз.

— Твою… маму! Откуда вызнала?

— Так с полчаса уже по новостям крутят, что вы в больницу попали.

Ощупав штаны, понял, что не знаю, где оставил свой телефон. Скорее всего, выпал в машине. Представляю, как она сейчас сходит с ума. Наверняка, напридумывала кучу страшных вещей и пятьдесят четыре способа моей безвременной кончины. Женщины… Как без вас хорошо и одновременно плохо.

— Опровержение будем давать?

— Джер, давай все завтра и тащи уже кофе. Можешь к мяте еще и коньяка добавить. К разговору с мамой необходимо быть подготовленным…

— Сочувствую.

***

Анжелика

Первый раз пришла в сознание, услышав выразительный женский голос.

— Сынооок! — голосил кто-то, будто в отдалении.

Открыв глаза, не сразу поняла, где нахожусь. Рука болела и, повернув голову, увидела почему. К ней тянулась капельница — неужели все настолько плохо? Да вроде нет. Тело чувствую, даже подвигать могу конечностями. Хотя и затекло все от возлежания в не очень удобной позе.