Обжигающие пальцы коснулись бедер, а шею клеймили поцелуем. Откинулась спиной на мощную, очерченную мышцами грудь. Сейчас и море казалось бы по колено. Крутила ягодицами, обтираясь о его пах, о джинсовую грубую ткань. Короткие темно-зеленые шорты совершенно не прикрывали искательницу приключений. Порочный комплект нашла в одном из пакетов — оказывается, мужчины умеют выбирать что-то элегантное. Лямка майки поползла вниз, оголяя плечо.

— У тебя отличное настроение? — спросил, прикусывая мочку уха, посылая взрывные импульсы по всему телу.

— Великолепное… — отвечала с придыханием, обхватывая его шею руками.

— Как на счет того, чтобы немного развлечься? — ладони надавливали на кожу, поднимаясь по бокам вверх к груди, собирая ткань топа.

— Очень даже за, но только после ужина…

— Ангел, в тебе бутылка вина, выпитая натощак. Поверь мне, тебе лучше немного переждать, иначе может стать плохо.

— Ты знаток и в таких вещах?

— Нет, но мне случалось выпивать на голодный желудок. — подхватив меня на руки, понес в спальню, но кошку с нами не пустил.

Неужели стыд присущ и ему? Голова была такой легкой, невесомой, как и все тело, парящее в пустоте. Прижималась к нему, вдыхая аромат коньяка, хвои и чего-то древесного… Растворялась в этом запахе, упивалась одуряющей силой… Уложив меня на кровать, собирался отойти, но я поймала его за ворот рубашки, притягивая к себе. Губы коснулись губ. Язык прошелся по шершавому от щетины подбородку. Не выдержала — прикусила кожу, захватывая зубами.

— Ты такая игривая… — поддавался на ласку. — Ну что ж… поиграем.

Мои пальцы уже коснулись белоснежных пуговиц, как он увернулся, высвобождаясь из объятий. Шальная улыбка гуляла не только по моим губам.

— Погоди немного. Мне нужно кое-что взять.

Следила за тем, как он двигался в сторону комода. Наблюдала, как доставал кожаные наручники, повязку и что-то… неподдающееся описанию.

— Что это?

— То, что должно тебе понравиться. — предметы в его руках появлялись и укладывались на деревянную столешницу комода.

— То есть, ты не уверен?

— Я чувствую, что тебе понравится…

Веселье не сходило с лица. Отчего-то на душе было радостно. Я бы, наверное, и с Биг Бена в этот момент могла спрыгнуть с парашютом, да только никто не предлагал.

Подходил медленно, плавно, словно зверь, что уже загнал свою добычу в угол. Через пальцы пропускал черную широкую шелковую ленту. Дразнил. Закусывала губу, предвкушая, как эта лента коснется моих запястий, чуть щекоча, чтобы обвить их подобно змее. Но ткань легла на глаза — осела плотной повязкой, через которую ничего не просвечивалось.

— Зачем ты из раза в раз завязываешь мне глаза? — спросила, приподнимая голову.

Узел спрятался под высоким хвостом.

— Отсутствие зрения обостряет все остальные ощущения. Я хочу, чтобы ты сосредоточилась на чувствах, которые испытываешь.

Его руки коснулись сначала одного запястья, а затем и второго, перетягивая их ремнями. Немного подтянув мое податливое тело вверх, закрепил карабины на кольцах, которые я уже видела в изголовье кровати. В этот раз страха не было. Я точно знала, к чему мы двигаемся, хоть до конца и не ведала о том, как к этому придем.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил, проводя рукой по внутренней стороне бедра.

— Отлично, учитывая тот факт, что не могу дотянуться до тебя руками. — демонстративно подергала конечностями, подтверждая свои слова.

— Хорошо, тогда я продолжу.

Стягивая с меня шортики и трусики, щекотал губами бедра, колени и даже щиколотки. Лежала вот так, обуреваемая неизвестно откуда взявшимся стыдом. И чего он там не видел? Ладно, моську невозмутимее и делаем вид, что румянец на лице, обжигающий щеки, появился из-за выпитого вина. Только из-за него… Нет-нет! Я не стесняюсь…

Предполагала, что ремни стянут и ноги тоже. Однако мои размышления являлись не до конца верными.

— Что ты делаешь? — любопытство играло во мне, буквально заставляя задавать вопросы.

— Закрепляю металлический фиксатор к ногам.

— Чтобы не могла пошевелиться?

— Чтобы не могла сомкнуть свои ножки.

— Но ведь сейчас они сомкнуты?

Раз щелчок, второй, третий — с каждым врывающимся звуком мое тело бесстыдно раскрывалось перед ним. Он развел мои ноги максимально — мышцы натянулись от не совсем удобной позы, доставляя легкую боль. Чуть согнула колени, чтобы уменьшить давление.

— Все легко, Ангел. Но не убегай далеко, иначе я накажу тебя и закреплю фиксатор к кровати.

— Мне будет больно, если ты так поступишь. — объясняла с удивлением в голосе, будто он не понимал.

— Знаю… — далекий шепот коснулся ушей.

Я напряглась. Снова испытывать боль мне не хотелось, даже если за этим последует умопомрачительный секс. Но думать стоило раньше, еще до того, как мои конечности оказались закреплены без возможности выбраться. Теперь страх разворачивал свою воронку в груди, проникая все дальше, расползаясь по коже. Я будто мгновенно протрезвела или шла по улице, задумавшись, и резко остановилась, не понимая, где нахожусь. Игры играми, но мне и помочь никто не сможет в случае чего.

— Александр, я боюсь! — нотки волнения выражались перепадами звуков в словах.

А в ответ тишина… Такая густая, твердая, что хоть руками разрывай, если бы они были свободны. Ничего вокруг, словно одна нахожусь в чернильно-черной комнате без стен, пола и потолка. Эта комната будто огромна до бесконечности, но в то же время слишком мала, чтобы позволить мне встать в полный рост. В ней я комок напряженных пружин, что в любой момент может взорваться, покалечив сам себя.

Бездонная яма без выхода и входа — я находилась именно там. Казалось, все падаю и падаю, не видя конца и края. Извивалась, словно тело поджаривалось на адском костре. Бросало в жар — покрывалась испариной, а потом в дикий холод, из которого не могла выбраться или сжаться в комочек, чтобы удержать остатки тепла.

— Александр!!! — закричала настолько громко, насколько могла, а потом и голос покинул меня, оставляя в самом страшном детском сне.

Шла по улице. По той самой улице, по которой все время ходила в школу. Желтое солнце слепило глаза, отражаясь золотыми лучиками в витринах магазинов. Короткая черная расклешённая юбка, темный топ, длинный высокий хвостик. Иду, разглядывая людей и магазины, а потом кто-то будто выключил свет — пожирающая, непроглядная темнота. Понимаю, что это не солнце померкло, а мои глаза перестали видеть.

Тело обездвижено — не могу пошевелиться, даже шага сделать. Паника затапливает сознание. Она поглощает разум, впивается иголками в кожу и становится нечем дышать. Хочу закричать, закричать так яростно и дико, чтобы люди заметили меня, чтобы спасли, но голос не слушается, застилаясь пленками немоты.

Чьи-то жадные руки хватают меня, оставляя синяки на шее, плечах, животе. Не вырваться, не убежать. Я не вижу своего палача, но отчетливо слышу его страшный шепот:

— Маленьким девочкам нельзя ходить по улице одним…

Неугомонные руки накрывали тело, вжимали в постель. Они словно были повсюду, одновременно касаясь участков незащищенной кожи. Оставляли горящие пламенем следы, клеймили чернеющими ожогами. Постепенно, слишком медленно для той, что билась в агонии чернеющего ужаса, тело начало расслабляться, распознавая в движениях ласку. Я все также продолжала находиться в спальне Александра — в некой эфемерной безопасности. Мертвой бездны не существовало — она лишь пригрезилась, воплощаясь из давно забытого страха.

Дыхание выравнивалось, однако сердце билось о грудь часто-часто, смешивая уходящий страх с все возрастающим возбуждением. Сильные руки разминали грудь, напряженный живот и обездвиженные ноги, задевая пальцами нежную кожу и складки, за которыми пряталось влагалище. Легкие пощипывания, поглаживания и соски затвердели, вынуждая розовые ареолы сжаться. Выгибалась навстречу, когда теплые губы касались груди, а зубы впивались, прикусывая возбужденные горошины. Одаривал болью, но болью приятной, волнующей, тягучей, которая подобно разряду тока пронзала тело, расслабляя его.

На место бессовестных губ пришли они. Я сразу почувствовала изменения. Холодные металлические зажимы стали долгожданным контрастом, приносящим специфические ощущения. Нет, не раздавливали, но держали в напряжении. Дискомфорт, легкая боль — не знаю, но это ощущение нарастало, грозясь затмить едва возникшее желание. Губы прочерчивали дорожку, спускаясь туда, где необъятные огненные кольца уже собирались в комок, желая вобрать в себя его тело. Языком он нежно, будто смакуя, огладил набухшие складки, игриво кружа вокруг самой чувствительной точки. Его действия по отношению к клитору чувствовались как никогда остро, заставляя забыть о том, что с моей грудью вообще что-то происходит.

К губам и проникающему в нутро языку в какой-то момент добавляются пальцы. Реальность уплывает, и я отдаюсь на волю инстинктам… его инстинктам. Нежные размеренные движения во влажной сердцевине ускоряют свой темп, сбрасывая сладострастное наваждение, топя в неминуемой страсти. Порывистые выдохи становятся рваными вдохами, но изощренная пытка грубостью продолжается. Оргазм накрывает с головой, отдаваясь дрожью, бурей каждой частицы тела. Соски натягиваются — спина выгибается вслед за ними. Это не боль — это наслаждение на грани безумия.

Пламя не потушить. Никому не разрушить костер, что сжигает меня в его власти. Он властен здесь и сейчас настолько, что я готова заложить этому чертову демону даже душу. Волна схлынула, оставляя после себя возбужденное чувствительное лоно, которое он продолжал истязать. Извивалась, кричала, вновь обретя голос. Его прикосновения — пытка и он знает об этом, но не позволяет контролировать игру.