Черт! Аня… что же ты такого мирозданию сделала, что оно тебя так бьет?

Крестовский не обольщался: она его не простит. За убийство матери точно не простит. За сестру бы простила, но не за такое. И пусть убил ее отец, пусть он и сам давно в могиле, лечь в постель с сыном убийцы для таких, как Калинина подобно смерти.

Но хрен бы с ним. Перетолчется как-нибудь.

Хуже, что она не простит Крис. И отвернется от нее, возненавидит за то, что новоявленная близняшка невольно стала причиной, разрушившей ее семью. Если бы не было Крис, если бы не было этой подмены, мать Ани бы не убили, а ее отец, возможно, протянул бы немного дольше. Или вообще остался здоров.

Крис это, возможно, убьет. Она всю жизнь живет с воспоминаниями о смерти мамы, всю жизнь вспоминает, как сидела рядом с ней в библиотеке, пытается понять почему и за что она так поступила. Если узнает, что невольно стала причиной ее самоубийства, если узнает, что отец убил ее настоящую мать, а затем, будто издеваясь, привел в их семью Аню…

Игорь может наплевать на себя, отказаться от собственных желаний. Но не может причинить такую боль Кристине.

— Привет, — слышит он до боли родной голос.

Она возбуждена и счастлива, ее первый день в институте закончился и она жаждет поделиться с ним впечатлениями. Он долго шел к тому, чтобы она вообще захотела с ним чем-то делиться.

А сейчас ее бросит.

Спасибо, папа.

Первый учебный день заряжает меня такой энергией, какой я не чувствовала уже давно. Меня восхищает все, от старого, пропитанного знаниями и историей, здания до прохладной потоковой аудитории. Я с интересом слушаю лекции, пробую на зуб новый режим жизни и знакомлюсь с однокурсниками. Волнующий и счастливый день.

Мне немного тяжело, после школы я почти не училась, поэтому математика дается непросто. Всю перемену я думаю о том, разрешит ли Игорь нанять репетитора, хотя бы на первое время. Наверное, разрешит, для него это не такие уж и большие деньги, а многие преподаватели с удовольствием занимаются со студентами за очень скромную плату.

Я вижу Крис в перерывах между парами. Она в этом году уже заканчивает бакалавриат. Хоть мы одного возраста, между нами целая пропасть. Она едва кивает, увидев меня в коридоре, а я с тоской думаю, как было бы здорово, если бы она показала мне, где столовая или просто прогулялась по коридорам и рассказала, куда мне идти дальше.

Пока я об этом думаю, кто-то хлопает меня по плечу:

— Привет, золушка, а я уж думал, тебя заперли в башне и дракон тебя не пускает.

Я вижу Сашу и улыбаюсь — хоть одно знакомое лицо.

Он не один, рядом плетется невзрачный парень с длинными, слегка спутанными, волосами в бесформенной толстовке и с рюкзаком на плече.

— Это Гена, мой кореш и заодно мозг, потому что я нихрена не понимаю во всем этом… как там? Матстате? Пофиг, в общем. Ты как тут оказалась?

— Учусь, — пожимаю плечами. — Вот, первый день. Еще две пары. А ты? Я думала, ты поешь, играешь.

— Ну да, но еще и учусь. Типа такой плюсик к образу, я не просто поп-певец, но еще и с высшим образованием. На самом деле я тут редко бываю, это такой взаимовыгодный союз. Факультет мне диплом, а я ему — возможность повесить на стенд "У нас учились…" клевую афишу с концерта.

— И не пристают с автографами?

— Да нет, привыкли. Ладно, идем, я тебе тут все покажу.

Принzz с другом показывают мне крыло, причем Саша трещит без умолку, а вот его приятель предпочитает держаться на пару шагов позади, тенью. Мне немного неуютно в его присутствии, да и с самим Сашей у нас вышло не слишком хорошее расставание. Игорю точно не понравится, если Герман доложит, что видел меня с ним.

И мне даже есть до этого дело, совсем не хочется, чтобы Игорь волновался и ревновал.

Я с облегчением убегаю на пару, едва звенит звонок. А отсидев честные лекцию и семинар по истории, лечу к машине, чтобы поехать к Игорю и поделиться с ним впечатлениями. А еще поблагодарить, так искренне и горячо, как смогу, за то, что дал мне этот шанс. За то, что вернул эмоции предвкушения и вовлеченности в нечто очень интересное и сложное.

Стаей на месте нет, так что я прохожу сразу в кабинет, приоткрываю дверь и говорю:

— Привет.

Сразу понимаю: что-то случилось. Я чувствую это, почти осязаю. Вижу по его лицу, отмечаю краешком разума какой-то странный беспорядок в кабинете. И холод. Боже, меня буквально обдает холодом! За столом сидит не Игорь, который вчера так потерял голову, что забыл о защите. И не тот Игорь, который обнимал меня на Санторини и требовал йогурт.

Какая-то страшная сила вернула Игоря Крестовского, которым он был в самом начале нашего знакомства, холодного, отстраненного и недосягаемого.

— Что-то случилось?

— Ничего особенного.

— Тогда что… то есть… у тебя проблемы на работе? Я невовремя?

— Нет, ты очень вовремя, я как раз хотел звонить и просить, чтобы ты подъехала. Садись, хочу с тобой поговорить.

Мне хочется его обнять или сказать что-то, что вернет тепло между нами, но я, как нашкодившая школьница, сажусь на кресло напротив. Смотрю, ищу в его глазах хоть намек на то, что я сделала, чем провинилась, но там только холод.

— Я все обдумал и принял решение. Вы с Кристиной к следующему семестру отправитесь в один из колледжей в штатах. Нынешнее образование в нашей стране меня не устраивает. Я хочу, чтобы вы получили степени в США.

Мне кажется, я ослышалась.

— Ты хочешь, чтобы я уехала?

— Я хочу, чтобы вы с Кристиной учились в штатах, — повторяет он. — Поедете в ноябре, чтобы оформить документы, подучить язык и пройти акклиматизацию.

Нет, я в это не верю, это же шутка?

— Игорь… — Я слышу свой голос и его не узнаю, мне стыдно за слезы в нем, но ничего поделать не выходит. — Зачем ты так? Ты просто мог бы сказать…

Я обрываю фразу на полуслове. Поднимаюсь. Нет, не сейчас.

— У меня разболелась голова, — тихо говорю. — Я поеду домой?

— Езжай. И скажи Крис, я буду поздно.

Выхожу из приемной. Стася уже на месте, смотрит на меня равнодушным и даже немного презрительным взглядом.

— Увези меня, — говорю Герману, — куда-нибудь.

— Куда? — не понимает он.

— Не знаю. Только не домой.

Поднимаю на него взгляд.

— Увези к себе, а? В столовую. Я заплачу, сколько надо. Увези!

Я ничего не понимаю, я, кажется, уже ничего не чувствую. Я не привыкла сражаться за любовь, я понятия не имею, что мне нужно сделать и что произошло с Игорем. Но сил на то, чтобы расспросить, добиться ответа, не хватит, а еще жутко страшно услышать "я совершил ошибку".

С самой первой ночи с ним я боялась, что однажды он наиграется и решит, что я больше не интересна. Этот страх преследовал меня почти всегда, никак не хотел отпускать. На него очень удобно легло объяснение поведения Крестовского.

И я не стала разбираться. Гордая дура.

Глава восемнадцатая

Мне кажется, я стала тенью самой себя. Каждое утро я спускаюсь к завтраку раньше всех. Марина радуется: ей приятно, что я получаю все самое свежее и горячее, а потом несусь в универ. Она, как и все остальные, думает, что я обожаю учебу.

Но на самом деле универ — единственное место, где ничто не напоминает об Игоре. Я приезжаю туда за час, а иногда и за полтора. Иногда Герман катает меня по городу, а я сижу на заднем сидении и тоскливо смотрю в окно. Иногда мы паркуемся у главного корпуса и идем в парк неподалеку. Там я беру кофе и подолгу сижу на лавочке. Раньше я не позволяла себе ароматный напиток в бумажном стаканчике. Эти стаканчики с именем на стикере казались приветом из другого мира. Это был своего рода признак успеха — стаканчик из "Старбакса", который ты сжимаешь по пути на учебу. Признаюсь честно, я завидовала студентам, спешащим на пары и бодрящимся с помощью кофе.

Сейчас я была одной из них. И даже радовалась, нельзя сказать, что расставание с Игорем вывернуло мне душу. Вывернуло, конечно… я до сих пор подолгу не могу заснуть, вижу перед собой Стаею в его руках, почему-то именно на ее образе меня буквально заклинило. Не высыпаюсь, сплю потом, после пар, в машине. Пару раз, когда Игоря не было дома, Герман на руках относил меня в спальню.

Мне кажется, все знают, что происходит, и меня жалеют. Крис точно знает, Серж тоже — отношения между ними совсем чуть-чуть потеплели, но в прежнее русло так и не вернулись. В какой-то мере это роднило нас с Крис. Мы обе подыхали от чувства, с которым не могли справиться.

Поэтому держались рядом, как ни странно. Я даже научилась отвечать на ее шпильки и, наконец-то, показывать средний палец, если она слишком уж бесила. Но даже несмотря на то, что мы периодически удивляли Игоря то совместным просмотром фильма, то дорогой в универ, Кристина все равно адово ревновала.

Она мгновенно заводилась, если Серж со мной шутил или подвозил до клуба. Такие качели в отношении с Крестовской жутко выматывали. Я часто спрашивала себя, зачем это все, не проще ли перестать обращать внимание на Кристину, словно она и не живет со мной в одном доме. Забить на то, что в скором времени мы улетим на другой конец света, и перестать к ней тянуться. Но почему-то не выходило.

Вот так незаметно каждый из Крестовских вошел в мою жизнь, стал ее неотъемлемой частью. С момента, когда я спала на их диване в гостиной прошло немногим больше четырех месяцев, а я уже и не представляла себе другой жизни. Разве она бывает, без толстых стекол машины и высокого забора среди елей?

Кристина притягивала меня, как магнит, Алекс все-таки уехал на реабилитацию, без веселья и любви к еде Сержа я бы свихнулась, без стряпни Марины тосковала бы вечерами, ну а как добираться до универа без Германа и вовсе понятия не имела. Наверное, если бы мне пришлось поехать на метро, я бы долго изучала карту. А Игорь… Игоря я любила. И хотела бы от этой любви избавиться, но не выходило. Только сильнее падала в пропасть, в которую шагнула на Санторини. Я сходила с ума и даже надеялась — всерьез, без какой-то злости, свойственной другим девушкам по отношению к бывшим — что кто-нибудь делает его счастливым. Что он хоть изредка отдыхает от работы и непростой семьи. Черт, иногда мне хотелось узнать, как он! Здоров ли, устал, хочет чаю. Я закусывала губу и прислушивалась к шагам в коридоре, чтобы поймать момент, когда он пойдет спать.