В один из вечеров Серж притащил собаку, как я и советовала. Он был бы не Крестовским, если бы взял дворнягу с улицы. Нет, он добыл где-то акита-ину, японскую, жутко дорогую и редкую породу. Как из фильма "Хатико". Пушистый рыжий малыш с любопытством сидел у парня на руках и смотрел на нас. А потом на Крис, когда Серж протянул ей подарок.

— Нахрена мне эта блохастая шавка? — скривилась та.

— Э-э-э… подарок. Криська, ну ты чего, помнишь, мы хотели собаку, а у папы была аллергия? Я вспомнил и купил. Смотри, какой милый.

Собака безропотно терпела его тискания и даже не гавкала на Криську, которая снова впала в неудовольствие.

— Убери, она мерзкая, — скривилась Крестовская. — Выпусти ее вон, во двор. Насрет еще.

— Дура ты, Криська, — буркнул Серж.

Я украдкой показала ему кулак, потому что Кристина от этих слов даже будто вздрогнула. Не понимает он, что после ссоры не может больше подначивать ее, как обычно. Не говорят человеку то, что сказал он, чтобы потом весело шутить.

Когда стало ясно, что бедная акита-ину скоро всерьез поедет домой, я поднялась:

— Ладно, давай мне. Я буду ухаживать, Игорь разрешит. Всегда мечтала о собаке.

Подхватила на руки дрожащий теплый комок и прижала к себе, испытав запредельную нежность.

— Хороший какой. Будем считать, тебя дядя Сережа мне подарил, да? Пойдем ко мне жить?

Крис, конечно же, тут же подскочила и вырвала у меня из рук животное.

— Пошла в жопу, — рыкнула она, уносясь вместе с собакой наверх.

— Она ему ничего не сделает? — с сомнением спросил Серж.

— Нет.

Я потом заглянула к Крис, тихонько, чтобы не разбудить. Они с песей лежали в постели, практически обнявшись. Мне показалось, Кристинка плакала, но я решила не лезть. Главное, что начало положено, и у нее будет кто-то родной. Пусть и собака.

Так и жили. Каждый несчастный по-своему.

Неожиданно решает пойти снег. Несколько минут я недоуменно смотрю в небо — правда что ли? Вот прямо снег, в октябре? Большие белые хлопья падают на землю и… не тают. Красиво, но странно как-то.

Потом Герман раскрывает надо мной зонт и просит идти в здание. Я ведь в легком драповом плаще и тонких ботинках. А он вообще в костюме. Мы бежим, стараясь не поскользнуться, юркаем в главный корпус и расходимся. Я — на пары, а Герман в столовую и библиотеку, ждать меня. С трудом но удалось уговорить охранника не таскаться за мной прямо везде.

Хотя все и так знали, что я не из простой семьи. Мало кого привозили в универ на бронированном внедорожнике.

Поднимаюсь по ступенькам на второй этаж, прохожу по коридору филологов — увешанному портретами писателей. Понимаю, что сейчас прозвенит звонок после предыдущей пары, народ вывалит на большую перемену и решаю срезать путь по узкой лестнице в конце крыла. Ею мало кто пользуется, потому что в экономический корпус надо бежать через улицу, но мне подойдет. Не хочу видеть людей.

Я открываю дверь на лестницу и с изумлением вижу там Крис.

Крестовская сидит на ступеньках со стаканчиком кофе в руках и плачет. Нет, не так, скорее ревет, потому что это настоящая истерика, несравнимая с обычным расстройством.

— Крис! — Я опускаюсь рядом и трясу ее за плечо. — Что случилось?

В голове лихорадочно мечутся мысли. Что-то с Сержем? Игорем? С ней самой?

— Уйди! — просит.

— Крис, мы это уже проходили, я не уйду. Что случилось? Тебе помочь?

Она качает головой, но мне не хочется оставлять ее здесь одну.

— Слушай, ну я же никому не скажу. Но вдруг помогу чем-то.

— Да как ты поможешь, тут никак.

— Рассказывай, — требую.

— Мы с Серегой ну… помирились. Вчера он забирал меня с пересдачи. В парке в машине сидели и говорили, потом… ну, ты понимаешь. Не сдержались, я не знаю, это сильнее меня, понимаешь?!

— Понимаю, — я действительно представляю, о чем она говорит.

Мне дико от самой себя, но я рада что Крис теперь не мучает эта разрывающая сердце на части любовь.

— Но что в этом…то есть давай дальше.

— И нас кто-то снял.

Тут я чувствую, что мне надо попить, потому что мир вокруг слишком быстро вращается. Я беру у Крис стаканчик с кофе, делаю щедрый глоток и кашляю.

— Что это?!

— Кофе, — невозмутимо отвечает Крис. — С виски. Я добавила.

— Это виски с кофе! С ароматом кофе! И часто ты так делаешь?

— Зато знаешь, какие пары сразу увлекательные? Да ладно, не криви рожу, редко.

— Кто вас снял?

— Генка Самодуров. Ты его не знаешь, он на аналитике учится. На видео… много снял. И сказал, что выложит в сеть. Я ему и деньги предлагала и все что угодно, но я его пару лет назад нехорошо бросила… так что он выложит.

— Генка? Погоди-ка, а он с Принzzем не дружит?

— С кем? — не понимает Крис.

Я показываю ей фотку.

— А, да, пару раз болтался с ним.

— Ты что, встречалась с…

Нет, я не превратилась в сноба, я все еще считаю, что людей не судят по внешности или деньгам, но Крис и невзрачный паренек в растянутой толстовке?!

— Да это он последний год страшный, а раньше был вполне ничего. Не знаю, что там с ним случилось, но когда мы встречались, он уже начал крышей ехать.

Кажется, мне придется прогулять пары даже не закончив первый семестр. Что ж, рано или поздно это должно было случиться. Бросить Кристинку тут я не могу. Пусть она и не в восторге от того, что я лезу в ее дела, но нельзя же не помочь.

Судорожно ищу в телефоне номер Саши и звоню. Тот берет трубку не сразу, я с отчаянием закусываю губу. А если он на репетиции? Или вообще уехал?

— Привет.

— Саша! Можно тебя попросить о помощи?

— Попробуй.

Мне не нравится его голос, обычно он теплее. Но пути назад нет.

— Твой друг Гена… он кое-что…

— А-а-а, ты об этом. Слушай, идите нахрен, ебанутое семейство. Я с вами больше не хочу иметь ничего общество.

— Саш, но ты даже не знаешь всей истории!

— И не хочу. Знаешь, ты конечно миленькая и все такое, но хватит с меня того, что твой Крестовский как с цепи сорвался и угрожал. Живите в своем зверинце сами.

Он отключается, а я ошалело смотрю на Крис и… нет, ну наверное такая реакция логична для человека, с которым не слишком хорошо поступили. Но все равно я не ожидала, что вот так все получится.

— Помогла? — смеется сквозь слезы Крестовская.

— Погоди. Еще не вечер. Езжай домой и никуда не ходи.

— И что ты будешь делать? — с сомнением спрашивает она.

— А ты? Сидеть здесь и рыдать в виски? Рыдай уж дома, там хотя бы никаких идиотов с камерами нет. Ты Сереге рассказала?

— Нет еще. Убьет.

— Это да. Что там хоть, на видео? Ну миритесь вы, ну и?

— Ну и целуемся.

— И все?

— Возможно, не все…

— Вас что, гостиницы снимать не учили? — Я закатываю глаза.

— Нас вообще учили, что братья — не лучшие кандидаты в любовники, — огрызается Крис.

— Топай домой. Попробую что-нибудь придумать. В любом случае Сержу придется рассказать. Игорю, возможно, тоже.

Крис бледнеет, и я ее понимаю. Одно дело, когда все лишь догадываются о том, что с тобой происходит, другое дело — знают наверняка.

— Лучше он узнает от тебя, чем видео всплывет и ему покажет ютуб. К тому же вспомни, как быстро он поудалял почти все видео со мной в клубе. Будет готов — вовремя среагирует.

Не знаю, убеждают мои аргументы Крис, или нет, но она уходит, потому что выхода все равно нет, а появляться зареванной и чуть-чуть пьяной на парах — путь к еще большим проблемам. Я звоню Герману и прошу его отвезти Крестовскую домой, потому что за руль, а она снова ездит сама, ей нельзя.

Затем отправляюсь на поиски этого Гены.

Расписание их курса сообщает, что сейчас "окно" — занятий нет. Я мысленно стону, где сейчас его искать? Наудачу выхожу в парк, там стоят ларьки с шаурмой, кофе, блинами и другим перекусом. Вообще в университете очень четко видно разделение студентов на тех, кто поступил с деньгами и тех, кто учится на общих основаниях, а живет на стипендию и родительские финансы. Я учусь меньше месяца, но мне все равно неловко, что теперь я принадлежу к первой категории.

Те, кто может себе позволить, обедают в дорогих кафешках, расположенных через дорогу. Суши, итальянский ресторанчик, кофейня, еще какие-то заведения. А остальные перебиваются или фастфудом или ищут недорогие столовые.

Ежась от холода, я бреду вдоль ларьков, в безуспешном поиске нужной жертвы. И как же удивляюсь, когда и впрямь вижу Гену! Стоит, точит большой блин всухомятку и пританцовывает — замерз в тонких ботинках.

— Привет. — Я подхожу.

— Ну здаров, — хмуро откликается парень.

— Пошли, поговорим.

Он пожимает плечами и лениво движется вслед за мной. Сердце бьется, как сумасшедшее. Мы останавливаемся у небольшого мостика рядом с карьером. Карьер небольшой искусственный, летом в нем плавают пластиковые лебеди, а на мостике фотографируются новобрачные. Но сейчас к воде никто не ходит, холодно.

— Я тут кое-что слышала. О том, что ты снял Крестовскую.

— Уши компотом не мой, хуйню слышать не будешь.

— Покажи.

— Нечего показывать, отвали.

— А я знаю, что есть. Твой поп-приятель подтвердил. Слушай, я живу с этой стервой, но это не значит, что мы любящие сестренки. Она выпила у меня литр крови и сожрала пару мотков нервов, если есть способ ее достать, я хочу им воспользоваться. Что ты будешь делать с видео? Покажешь в инете? Так Крестовские быстро в суд подадут и оставят тебе хрен да кеды.

— А ты у нас фея возмездия?

— А мне они сделать ничего не смогут. Их папочка мне наследство оставил, так что я под надежной защитой миллионов. Дай посмотреть!