– Я. Чем могу вам помочь?

– Мне? – обалдела Мариночка. – Помочь? Да я тебя… Где он?!

Не дожидаясь ответа, она ринулась в душевую.

Я проводила ее слегка озадаченным взглядом, нажала на кнопку внутренней связи и сообщила Максу, что к нему невеста пришла. Ждет в душе, как он и мечтал.

Начальник вышел тоже удивленный. Посмотрев на меня, услышал мат своей ненаглядной, поморщился – признал, сразу видно, и пошел к ней навстречу.

Дальше был разговор на повышенных тонах, но за закрытой дверью. До меня доносились отдельные фразы типа: “проститутка твоя”, “ночами жрать”, “как идиотка не буду”…

Я очень старалась не подслушивать по мере сил. Но женщины сами по себе слабые создания, а в их разговоре я чувствовала личную заинтересованность. Сначала тешила себя надеждой, что вот сейчас голубки помирятся, там же закрепят союз и про меня забудут. Потом просто мечтала, чтобы меня не приплетали. Но когда Мариночка выскочила из душевой, хлопнув дверью так, что в приемной штукатурка посыпалась, поняла: верить осталось только в невероятное…

“Чудо, приди”, – взмолилась про себя.

И оно пришло откуда не ждали. Из центра занятости.

– Здравствуйте, – низкий мужской голос, приправленный легкой хрипотцой, ворвался свежим воздухом в помещение со спертым запахом. Я даже не сразу решилась посмотреть на его обладателя, потому что воображение нарисовало красавца-мужчину, и очень не хотелось портить иллюзию. Однако вечно смотреть на Мариночку мне тоже не улыбалось.

Мы с ней повернули головы одновременно.

– Скажите, я могу здесь найти Максима Сергеевича Минаева? – спросил у нас Аполлон.

А-пол-лон! Вот зуб даю, он снизошел до нас, простых смертных. Еще и четкий костюм темно-серый не забыл надеть… Хотя, скорее, этот цвет нужно называть “мокрый асфальт”. Не классика, скорее кэжуал: вроде и по дресс-коду, но в то же время сохраняя индивидуальность, легкую небрежность.

С короткими, чуть вьющимися золотыми волосами, с обезоруживающей улыбкой и потрясающими синими глазами, он стоял инородным телом в нашей искрящей от недопонимания приемной и терпеливо ждал ответа.

Мариночка “отвисла” первой.

– Вы попали по адресу, – грациозной кошкой она двинулась навстречу Аполлоше, снова порхая ресницами, заменяя ими веер. – У вас назначена встреча? Меня зовут Марина Викторовна. Со-ко-ло-ва…

Последнее слово она растянула, делая на нем особенный акцент.

Дочь главного, угу. Мол, проникнись и пади ниц.

– Очень-очень приятно, – красавчик, продолжая улыбаться, взял протянутую Мариночкой руку и, слегка ее сжав, опустил. – А меня зовут Данила Валерьевич. Эс-кин.

– Чего? – не поняла она.

– Эс-кин, – повторил Аполлоша, ничуть не растерявшись. – Фамилия такая. Редкая. И я приехал по объявлению. Побывал в отделе кадров и был перенаправлен сюда для личного знакомства и одобрения.

– О, – глубокомысленно выдала я, напоминая парочке о своем присутствии. Конкуренция нарисовалась!

– Ого, – подтвердил мои слова Макс, решив-таки покинуть душевую. Экран смартфона в его руках еще светился – видно, звонил кому-то…

– Вот так, – подвел итог странной беседы Данила Валерьевич.

Мы помолчали.

– А что? – встрепенулась Мариночка. – Очень даже!

Ее глаза сияли счастьем в миг, когда она, ощупав взглядом фигуру прибывшего, посмотрела на жениха. Макс нахмурился, и Соколова немного исправилась:

– Очень даже нуждаемся в новом помощнике. Так ведь, дорогой мой?

Начальник устало вздохнул, снял очки и потер глаза, тут же зашипев от боли.

– Твою ж… – он встрепенулся, посмотрел на соискателя, кивнул на дверь своего кабинета: – Ну, идем, если это не шутка. Поговорим.

Соколова двинулась шаг в шаг рядом с Аполлошей.

Однако у двери ее остановил Макс. Покачав головой, с каменным лицом он пропустил Эскина к себе и закрылся, успев бросить мне повелительное:

– Екатерину Андреевну вызови.

Я тут же схватилась за телефон как за спасительную руку помощи. Набрала номер кадров и, скосив взгляд на злющую фурию Мариночку, покидающую приемную, радостно выдохнула. Пронесло и на этот раз! Эх, пирожное сейчас съесть бы, закрепить результат, так сказать…

Рано обрадовалась!

Не прошло и двадцати минут, как у моего рабочего места разыгрался новый спектакль. В ролях были все те же: Минаев, Эскин, вернувшаяся грымза-невеста, Екатерина Андреевна – начальник кадров, и Соколов Виктор Андреевич. Последний “вплыл” последним. Вот такой каламбур, от которого смешно не было никому.

– Он мне не подходит, – заявил Макс, встретив большого босса в собственной приемной и кивая на Аполлона.

– Чем это он тебя не устроил? – вклинилась Мариночка, облизывая взглядом Аполлошу. – По-моему, прекрасный специалист.

– Прекрасный, – подтвердила Екатерина Андреевна, показывая папку с копиями документов соискателя для трудоустройства. – И стаж, и образование, и качества…

– На бумажке я могу и не такое нарисовать, – отмахнулся Макс. – А дипломы сейчас каждый второй покупает.

– По себе судишь, милый? – сверкая глазами разорялась Мариночка. Обернувшись к остановившемуся у моего стола папочке, она завизжала: – Не молчи! Я что, одна не понимаю, к чему это все?

Соколов медленно повернул голову и вперился в меня своими волчьими глазищами. Посмотрел, растянул губы в тонкой улыбке и вернулся к спектаклю:

– Уже все решил, мой мальчик? – тихо, даже как-то лениво, спросил он у Макса. Тот сцепил зубы – я заметила, как забегали на его скулах желваки.

– По поводу этого кандидата да! – наконец, ответил Минаев.

Я сползла со стула немножко ниже. Во рту разом пересохло, а в глазах наоборот прибыло – того и гляди влага прорвется наружу… Хотела воды попросить, но решила, что лучше умереть от жажды, чем от трости Соколова.

– Объективное решение? – снова спросил Виктор Андреевич. – Ты взвесил все “за” и “против”, оценил потери и риски?

– Само собой, – пожал плечами Макс. – Вы ведь доверяете мне, как специалисту?

– Доверяю, мой мальчик, – отозвался Соколов и протянул руку, покрытую старческими веснушками к Екатерине Андреевне. Та, мужественная женщина, не отшатнулась, хоть и побледнела настолько, что теперь ее тональник тона на три стал темнее кожи… – Дайте-ка мне документы этого милого юноши.

Начальница отдела кадров раскрыла папку, подбежала к большому боссу и передала бумажки из рук в руки.

Повисла тяжелая пауза, во время которой только самоубийца или полный неудачник захотел бы привлечь внимание общества.

У меня зазвонил телефон.

Соколов оторвался от чтения, повернул голову и, снова подарив мне свою жуткую улыбку, разрешил:

– Можете выйти и поговорить, если есть более срочные дела. Мы все здесь понимаем, что для вас данная работа уже не так важна, и вы уже одной ногой в… – прокашлялся в кулак, качнул головой. – В другом отделе, Кирочка.

– С-спасибо, – прошелестела в ответ, скидывая вызов от мамы. – Ничего срочного.

– Мило. Тогда, с вашего позволения, я продолжу… – он показал мне папку.

Я кивнула, придвинула к себе клавиатуру и порывисто схватилась за мышку, нервно ею поводив по столу, чтобы “разбудить” компьютер. Самое время разобрать новую входящую корреспонденцию, угу…

– Ну-у, – спустя минуту шелеста бумажками проговорил Соколов, – прекрасно. По-моему, лучше и быть не может. И потом: помнится, когда-то ты просто мечтал о мужчине-помощнике. Ни тебе головных болей и особенных дней, прочь декреты и просто заскоки… И вот он. Эскин. Еврей?

Мы все дружной толпой уставились на Аполлошу.

Тот стоял со слегка приоткрытым ртом, с поникшими кудряшками и непониманием в прекрасных глазах. Кажется, он гадал, как очутился в этом дурдоме. Однако, к чести парня, опомнился он быстро. Встрепенувшись, приосанился и даже хотел что-то ответить. Да не успел.

– Сам вижу, – завершил так и не начатый диалог Виктор Андреевич. – И это тоже плюс. Так ведь, Максим Сергеевич? Очевидно, что вы недооценили потенциал. Раньше такого не было.

– Я провел собеседование, – зарычал Минаев, – по итогам которого выяснилось, что молодой человек не подходит на должность.

– Потому что не проливает кофе на генеральных директоров? – вскинул бровь Соколов.

– Потому что это моя приемная, и только я решаю, кто носит мне кофе, – внезапно абсолютно спокойным холодным голосом припечатал мой начальник.

Я аж поаплодировала ему мысленно – такой смелый! Пожалуй, даже помогу ему резюме составлять… если жив останется.

Соколов сделал пару шагов вперед, замер напротив Минаева и закончил спектакль по-своему:

– Не будем ссориться, мой мальчик. Ты очень талантлив, и я ценю в тебе многое. Но мы оба знаем – таланта недостаточно. Работай, Максим. А Данила тебе поможет, как только твоя верная… – волчьи глазки снова нашли меня. До мурашек! Бр-р… – Как только Кирочка ему все покажет. Тогда и она сможет уйти со спокойной душой. По карьерной лестнице. Вверх. Не стоит с этим тянуть, девушке ведь тоже хочется куда-то расти. Я правильно говорю, милая?

Кивнула, и он отвернулся.

Ура, кислород снова пробился в легкие.

– Видишь, Максим? Девушке и самой не терпится, а тут такой случай подходящий. Работаем, мой мальчик?

– На все сто, – откликнулся Минаев. – Убедили.

– Прекрасно. Екатерина Андреевна, господина Эскина оформляем на испытательный срок. Пока на должность младшего помощника Максима Сергеевича. Думаю, двух недель вполне хватит, чтобы передать дела.

– И недели достаточно! – влезла Мариночка.

– Максим разберется, – примирительно ответил Соколов, после чего “поплыл” к выходу. И все ринулись за ним. Кроме Минаева. Тот влетел к себе в кабинет, закрывшись там ото всех. А, ну и Аполлоша остался.

Приблизившись ко мне, он оперся на стол бедром, задумчиво обвел взглядом приемную и спросил:

– Ты мне можешь сказать, что это было? И еще намекни, ради бога, с чего они взяли, что после всего увиденного я решу здесь остаться?