Веяло пафосом, наигранностью и излишней помпезностью… “Не верю!” – кричал внутренний Станиславский, а глаза тем временем искали тех, для кого мы пришли играть роль Ромео и Джульетты в опале.

– Ну вот, – тихо проговорил Эскин, провожая меня к одному из диванчиков, удачно расположенному по соседству. – Приехали. Пора показать всем нашу любовь.

Я вскинула брови, вдруг представив, как мы при всех падаем на мягкую мебель и предаемся разврату.

– Прямо так, сразу? – уточнила, чуть плотнее прижавшись к спутнику. – Сначала напои меня, красавчик, накорми, потом можешь попробовать уложить…

Он растерянно моргнул, не понимая в первые секунды, о чем я вообще говорю, потом засмеялся.

– Я что-то задумался, – пожаловался Данила. – Разрывы с любовниками плохо влияют на нервную систему, ты меня встряхивай, если что.

– Это я всегда пожалуйста.

Повернувшись к Эскину лицом, я осторожно поправила узел его галстука и, преданно заглянув в невероятной красоты глаза, пригрозила тихонько:

– Смотри только на меня хотя бы первые пять минут, пока мы здесь. А то не вижу обожания. Так твой Гарик никогда не поверит в чувства между нами.

Данила оказался прекрасным учеником.

Восхитительным прямо-таки.

Миг, и он коснулся моих волос, накрутил одну прядь себе на палец и слегка потянул на себя, заставив меня еще немного приблизиться. Оставшееся расстояние преодолел сам, так что его губы оказались у моего ушка, а шепот опалил нежную кожу:

– Слушаюсь и повинуюсь, – шепнул Аполлоша, – и поверь: мне не нужны усилия, чтобы не сводить с тебя глаз. Ты здесь самая очаровательная из всех девушек, Кир.

У меня на миг свело горло. Так приятно стало, почти до слез. Ну почему ни один натурал никогда ничего подобного не говорил? Услышь я подобное от Макса даже в любовницы пошла бы… наверное.

– Я же тебя украду и порабощу, – пригрозила Даниле, чувствуя, как екнуло от его слов сердце. – Со временем ты ко мне привыкнешь, и мы станем жить душа в душу. А наручники, которыми пристегну тебя к батарее, будут просто ради спокойствия и семейного благополучия, ты же понимаешь?

– Спокойно, Кир, меня радует твой оптимизм и сильно настораживает богатство фантазии, – Эскин снова отстранился, взял меня за руку, переплел наши пальцы и, подмигнув, уточнил: – А комплименты я говорю только будучи свободным. В быту, прикованный к семье и плачущим детям, стану толстым, злым и неблагодарным. И кудри поблекнут.

– Только не кудри, – ужаснулась я. – Ради их сохранности я готова согласиться на редкие дружеские встречи.

Мы сделали вместе не больше пяти шагов, Данила как раз обернулся что-то сказать в очередной раз, но мне пришлось чуть сжать его руку, намекая: игра начинается по-настоящему. Нам навстречу выплыла Марина Соколова собственной персоной.

Выглядела она красивой, но до меня не дотягивала. И пусть кто-то обзовет меня не объективной: я не обижусь, но знать того больше не захочу…

– Данила, – Соколова протянула свои холеные ручки к моему спутнику. – Ты здесь…

Эскин заулыбался шире прежнего, захотелось даже спросить у него, не треснут ли губы от такой доброжелательности.

– Марина Сергеевна, – приторно-сладким голосом отозвался мой спутник, сжимая свободной рукой протянутые к нему пальчики. Второй он по-прежнему держал меня. – Прекрасно выглядите, просто богично!

– Так просто или богично? Ты уж определись, а то я мучаюсь от непонимания, – засмеялась прелесть прелестная, чуть откидывая назад голову и опрометчиво открывая нашим взорам тощую шейку.

Так бы и избавила ее от мук…

– А где же Максим Сергеевич? Вам, должно быть, тоскливо совсем одной? – встряла я в их разговор, прервав поток комплиментов от Данилы.

Тот аж подавился ими, закашлялся и посмотрел на меня осуждающе. А что такого? Сценарий у нас гибкий, роли не заучены, играю как могу, а могу не очень хорошо, особенно в минуты типично женского гнева…

Соколова вмешательство в их с Эскиным флирт тоже не оценила. Нахмурившись, сфокусировала на мне несколько ошампаненный взгляд и процедила сквозь зубы:

– Мы что, с тобой, Кудряшова, подруги? Или ты, может, Максу родня? Нет? Тогда с какой радости тебе моим женихом интересоваться?

– Праздное любопытство, – отозвалась беззаботно, прижимаясь к плечу Данилы и с самым счастливым лицом разглядывая Аполлошин профиль. – Когда я счастлива, хочу, чтоб были счастливы все. Вот и все.

Эскин повернул ко мне лицо, выдал фирменный оскал а-ля “Я знаю, как очарователен, сам от себя тащусь” и подмигнул, сообщая:

– Никогда не устану чувствовать, как учащается твое сердце рядом со мной, птичка моя.

Я слегка обалдела от такой чрезмерной нежности, и даже Мариночка издала что-то вроде романтично-завистливого “А-ах”.

И тут, как назло, оркестр заиграл медленную душещипательную музыку, объявляя белый танец. Почему «как назло»? Потому что я красиво танцевать могла только напившись. Тогда же просыпался и талант к пению и вообще море делалось по колено.

– Идем на танцпол, – шепнул Данила, и глаза его загорелись ненормальным алчным блеском. – Там Гарик, он наблюдает.

Ну за что мне это?! Вот если бы не Гарик, я бы еще пошла. Но позорить Даню на глазах бывшего, наступая ему на ноги и неловко выворачиваясь в руках, было бы совсем не комильфо. А Мариночка так и стояла рядом, разглядывая нас с выражением пьяного умиления. Кажется, она поверила в силу наших чувств, что несомненно играло мне на руку, но никак не помогало Эскину.

– Я себя плохо чувствую, и хочу на воздух, – сказала, протягивая руку Аполлоши Мариночке. – Потанцуйте вы. А мне нужно немного пройтись.

Эскин нахмурился, я ему подмигнула, а Соколова, не будь дурой, тут же поволокла парня на танцпол, уговаривать не пришлось. Еще полминутки понаблюдав за их танцем, я улыбнулась и пошла к столикам, заставленным пуншем и закусками. На свежий воздух и правда хотелось, но перед этим я решила немного подкрепиться.

Закуски на приеме были потрясающе красивые, прямо-таки манящие, но попробовать их мне не удалось. Стоило потянуться к одной невероятно притягательной тарталетке, наполненной морепродуктами, как мою руку перехватил кто-то гораздо более голодный. Или злой. Или ревнивый…

– Добрый вечер, – хриплым баском проговорил Гарик, сжимая мои пальцы ни то в знак приветствия, ни то знак угрозы.

На фотографии он тоже был крупным, но наяву оказался и вовсе горой мышц, затянутых в красный пиджак на манер моды девяностых. Черная рубашка не могла скрыть стальные мышцы, кубики и всякое такое, от чего у девушек крышу сносит. Я смотрела на любовника Эскина и не могла им простить связи. Ну нельзя так! Просто нельзя. Вот же я, одинокая ценительница прекрасного, смотрю на вау-мужика, и голова кружится от понимания: не для меня он, а для Данилы.

– Вы прекрасны, – не дождавшись от меня вообще никакого ответа, продолжил говорить Гарик. – Не смог удержаться и решил познакомиться. Вы не против?

Я покачала головой и улыбнулась, осторожно отнимая у него свою руку.

– Не против, – сказала, схватив бокал с первым попавшимся напитком и осушив его в четыре глотка. Горло обожгло, глаза увлажнились, бедра радостно качнулись, предвкушая приключения. – Кира.

– Игорь. Очень приятно.

Угу, знаю я, как ему приятно: глаза полыхают от гнева, рука еще горит от его пожатия… На фиг такие знакомства, удружил мне Данила! С другой стороны – не станет же он меня на глазах у сотен людей трясти за грудки и требовать бросить его бывшего парня? Значит, можно и пошалить. Пошалить, а потом бежать-бежать и не оглядываться.

– Представляете, Игорь, у меня странное ощущение, будто мы с вами знакомы. Но никак не могу вспомнить, где вас встречала. Бывало у вас такое?

Я улыбнулась и, опершись на столик, кокетливо повела плечиком.

– Именно поэтому я и подошел, – тут же принялся врать бугай, – хотел спросить, где имел счастье вас лицезреть. Эти глаза просто невозможно забыть, я точно видел их раньше.

– Они у меня от папы, – оскалилась я. – Говорят, мы удивительно похожи…

Игорь вскинул густые брови, я растянула губы шире, демонстрируя белизну зубов и одновременно отсутствие злого умысла.

– Думаете, спутал вас с отцом? – наконец, ухмыльнулся Игорь. – Такого со мной еще не случалось.

Я пожала плечами и схватила новый бокал – во рту пересохло от переживаний. Только принюхавшись, отставила алкоголь в сторону. Не хватало еще взять в привычку напиваться каждый раз, когда иду куда-то кроме работы… Последствия уж больно безрадостные потом.

– Вам принести чего-нибудь? – галантно предложил Гарик, наблюдая за моими метаниями и не собираясь, видимо, уходить.

– Не стоит, – отмахнулась я. – Даня все сделает в лучшем виде.

Мой собеседник нахмурился.

– Это ваш… Спутник?

– Мой молодой человек, – кивнула, грациозно откидывая назад кудри.

– О… и где же он?

Игорь демонстративно осмотрелся, даже не полюбовавшись на шикарное декольте перед своим носом.

– Танцует с общей знакомой, – пояснила, тоже выискивая взглядом Эскина.

Но золотистой макушки нигде не было видно…

– Вот как, – Гарик посмотрел на меня, задумчиво склонив голову, – а вы что же? Не ревнуете совсем? Или у вас те самые, модные сейчас, свободные отношения?

– Нет, конечно, – я возмущенно причмокнула губами. – Не надо такого счастья, хватит с нас свободы. Просто я не люблю танцевать на людях. Почему вы так смотрите? Стеснительная очень, в маму. Но не заставлять же и Данилу страдать из-за этого? Он, знаете, в прежних своих отношениях просто задыхался. Не знаю, кто та стерва, но я для него стала глотком свежего воздуха. Так что пусть потанцует, а потом поедем домой, и я подарю ему приват…

Гарик закашлялся. Пришлось прерваться и заботливо ударить его по спине. Кулаком. Два раза. На третьем он успел отшатнуться.

– Лучше? – спросила, преданно заглядывая в глаза.