– С-спасибо, – прошипел он. – Хорошо с-стало.

Я покачала головой, констатируя:

– Это все грипп, скорее всего. У вас даже голос стал каким-то хриплым. Я слышу эти странные рокочущие нотки… У меня где-то в сумочке пастилки мятные есть. Поискать?

Не дожидаясь ответа, открыла прихваченный на прием клатч и сразу влезла в потайной кармашек, вынимая шелестящий пакетик. Его заботливо сунул туда Андрей, заявив, что такой красавице он точно пригодится.

– Упс, – изобразив сконфуженность, спрятала презерватив назад, подальше от разъяренных глаз Гарика, объясняя: – И здесь побывал Данила. Мы пока детей не планируем, так что вот…

Мужик снова кашлянул, я участливо сжала кулак и замахнулась. Он подавил приступ, отошел на полшага и вдруг вспомнил о делах:

– Мне нужно идти, – хлопнул себя по лбу да так, что аж эхо послышалось. – Как мог забыть про договоренность о встрече? Увидел вас, Кира, и все вылетело из головы моментально.

Я понимающе кивнула, проведя пальчиками по лифу своего открытого платья.

– Бывает, проходила такое уже. Было и правда приятно познакомиться.

Он не ответил, только скулы проявились четче, словно челюсти сжал до упора…

Проводив Гарика взглядом до входа в другое помещение, я устало выдохнула, сдула выбившиеся вперед локоны с лица и пошла к распахнутым настежь дверям, ведущим в крытую оранжерею. Оттуда же, со слов официанта, вел проход на улицу, в сад. Проветрить голову хотелось страшно и побыть одной тоже.

От неожиданной встречи и разговора с любовником Данилы настроение вильнуло в сторону, переметнувшись в итоге на депрессивный лад. Оставалось надеяться, что я сыграла все правильно и вообще весь этот фарс кому-то нужен. А еще хотелось домой, в маленькую уютную кухню с гейзерной туркой на плите, полной свежесваренного кофе…

Тоска усердно пыталась заползти куда-то поглубже в мозг, и я подумала, что после прогулки в одиночку, найду Эскина. Наигралась, пора и честь знать, как говорится.

В оранжерее было сумрачно, красиво и тепло, а вот в саду оказалось слишком холодно и совершенно не романтично. Вспомнились тут же любовные романы, где самые привлекательные сцены разворачивались как раз на заднем дворе особняков, у старых яблонь, в темных аллеях или в спрятанных от посторонних глаз беседках… Там тайно встречались парочки, чтобы обмениваться эндорфинами.

Ничего общего с реальностью. Хотя бы потому, что в книгах любовь рождалась весной, а у нас царила зима. Босоножки и платье не грели абсолютно, и мне пришлось высунуть любопытный нос обратно, закрыв двери и привалившись к ним лбом. На миг зажмурившись, я мысленно себя встряхнула и собралась возвращаться в зал. Дане настроение портить не хотелось, но смыться с этого приема стоило как можно быстрее.

Но стоило подумать последнюю мысль, как на плечи опустился теплый пиджак, пропахший до боли знакомым мужским ароматом: немного терпким, древесным… тем самым, который часто чудился, даже если Макса не было рядом.

– С ума сошла, Кудриманцева? – тихо спросил начальник. – Или решила на больничный сбежать, бросив все дела на нас с Эскиным? Так вот, я тебе работу на дом привезу, так и знай.

– Безжалостный ты, – улыбнувшись, я повернулась к шефу, удерживая его пиджак и чувствуя, как разливается по телу тепло. И правда успела замерзнуть…

– Это еще слабо сказано, – Макс нахмурился: – Ты что здесь делаешь, Кир?

– Прогуляться хотела, вот и вышла сюда.

– Нет, здесь, – он обвел глазами помещение, кивнул головой в сторону зала, откуда снова раздавалась медленная музыка. – На приеме.

– А, ты об этом… Эскин пригласил, – пожав плечами, я пыталась изобразить равнодушие, а сама жадно смотрела за реакцией Макса. Не знаю, что хотела увидеть, но отвести взгляда не могла.

– Эскин… – эхом повторил начальник, и на лбу у него залегла упрямая складка. – Как меня раздражает этот твой дружок.

– С чего бы это?

– С того! – он нервно посмотрел в сторону парочки, замершей в проходе. Те о чем-то говорили, и им не было до нас никакого дела, но шеф схватил меня за руку и потянул за собой. – Ты не спешишь? Вот и отлично…

Он отправился вглубь оранжереи, даже не удосужившись узнать мое мнение на этот счет.

Впрочем, я не возражала; с ним стало тепло и хорошо, потому меньше всего хотелось бежать прочь.

Мы зашли за колонны, увитые чем-то вроде плюща и там остановились, совсем скрытые от чужих глаз. Задумчивые, молчаливые и немного растерянные. Или растерянной была только я?

В оранжерее царил полумрак и появилась легкая прохлада, за окнами и вовсе нависла тьма – там зима кружила вьюги, пугая прохожих колючим морозом.

А у меня в душе начиналась весна. Не та весна, от которой кружит голову любовь, а та, где много сомнений, сносит крышу от желания начать новую жизнь и еще… хочется на ручки.

Впрочем, так уже бывало рядом с Максом.

В последнее время, стоило ему оказаться близко, как настроение поднималось, либидо пробуждалось, а губы сами растягивались в улыбку. Он нравился мне с первого дня знакомства, но до корпоратива у меня и мысли не возникало о возможности нашего романа. Близкие по духу люди – да, редкий вид прекрасного взаимопонимания между работодателем и подчиненной – тоже о нас. Но не секс же? Он ведь занят другой женщиной, а я очень стараюсь стать серьезной и ответственной. Только старания все насмарку уходят, когда шеф смотрит так, как сейчас…

– Согрелась? – тихо спросил Минаев, поправляя на мне ворот своего пиджака.

От его прикосновений было и сладко, и горько. Я не знала, чего ждать дальше, понимала, что это все недолговечно, но просто не в силах оказалась прекратить.

– Да, – ответила, стараясь не отводить взгляд и проявить твердость характера. Я не хотела роль любовницы! Нет, нет и еще раз нет. – Нужно возвращаться в зал.

– Зачем?

Он не убрал рук с пиджака, продолжая стоять близко-близко.

– Потому что нас могут искать, – не выдержала – первой отвела взгляд, чтобы заметить шикарный розовый куст слева. Он рос в большом глиняном горшке и стоял на низком столике, распространяя вокруг чудесный аромат.

– Кир, – Макс не дал отвлечься надолго, – ну кому мы там нужны? А если и нужны, то, признайся: нам и здесь неплохо.

Он осторожно коснулся моего лица, погладил подбородок большим пальцем и потянул на себя. Я повернула голову, подчиняясь молчаливой просьбе.

Снова наши взгляды встретились, и в груди все сжалось в тугую пружину от сладкого томительного предвкушения. Я знала, что последует дальше. Умом понимала, как нужно поступить, но сердце… мое сумасшедшее сердце так радовалось этой маленькой весне…

Губы Макса оказались близко к моим, не целуя, а лишь едва-едва касаясь, когда он шепнул:

– Я все думаю о тебе, Кир. И днём, и ночью… Не убегай.

Убегать? Я и не собиралась. Не сейчас, милый мой… Сейчас я просто не способна на разумные поступки.

Нас разделял всего миллиметр, а может, и меньше, но Макс дал мне право решить самой, преодолеть расстояние или оставить все как есть, отшутиться, увернуться… Я прикрыла глаза, чувствуя его дыхание на своей коже. Обняв его, жадно прижалась губами, понимая, что это и есть самое правильное. И плевать на весь остальной мир. Я устала запрещать себе думать о нем и страдать без него. Врать себе – худшее из занятий.

Поцелуй должен был придать новых сил, только и всего. Но дал он гораздо больше: неразбавленное, концентрированное счастье разлилось внутри, возрождая оптимизм, погребая под собой страхи.

Макс гладил мою спину, прижимал к себе, целовал, и я плавилась в его руках, превращаясь из грубого куска металла в нечто новое, хрупкое и ранимое.

Губы Минаева переместились на мою шею, руки чуть приспустили лиф платья. Левая грудь была сжата в мужской ладони, правой рукой он гладил мои бедра, придвигая к себе и заставляя почувствовать всю силу его желания. Я застонала, прикусила нижнюю губу и чуть откинула назад голову, подставляясь под поцелуи, мечтая о том, чтобы время замерло здесь и сейчас.

– С ума от тебя схожу, – шептал Макс, сминая мое платье, задирая его вверх, раздвигая мои ноги своей ногой. – Хочу тебя, Кир, как никогда никого не хотел. Девочка моя…

– Макс, – простонала в ответ, впиваясь руками в его плечи и тут же отпуская их. Пробралась ниже, нашла пряжку его ремня, потянула на себя и…

Заиграла музыка.

Нет, не в моей голове и не в зале с кучей гостей. Это ожил его телефон.

Запел речитативом Баста, и мы оба вздрогнули от неожиданности. И все. Будто прекрасный сон закончился от того, что в лицо плеснули холодной воды. Наваждение спало. Макс потянулся к карману брюк, при этом хмурясь и продолжая удерживать меня рядом одной рукой.

– Не уходи. Черт, – проговорил, разглядывая высветившийся на дисплее номер, – надо ответить. Это срочно.

Он посмотрел на меня, сделав виноватое лицо, прижал палец к губам и приложил телефон к уху, чуть отвернувшись:

– Слушаю.

А я просто стояла и смотрела на него, понимая, насколько все это неправильно, не к месту, не то и не так. Быстро поправила платье, нашла на полу сумочку, выброшенную на пике страсти за ненадобностью, стащила с себя пиджак и, вернув его Максу в руки, сделала попытку уйти.

Он схватил меня за локоть. Злой, брови свёл вместе, во взгляде молнии.

– Я услышал вас, Валерий Михайлович, – проговорил в трубку, не отпуская, – и завтра готов обсудить все от и до. В любое удобное для вас время и…

Его прервали. Мужской голос стал что-то доказывать, а в оранжерею вошла целая толпа людей. Радостно переговариваясь, они, судя по голосам, шли в нашем направлении, и я дернула на себя руку. Макс отпустил.

Замер и смотрел, как ухожу, продолжая слушать невидимого собеседника. А у меня болел локоть, на котором ещё чувствовались пальцы Минаева… "Синяки останутся после этих приключений, – подумала я, выбегая из сумрака галереи. – И не только на коже".