Часть 11

Эскина в зале все еще не было, зато я умудрилась столкнуться с Мариночкой. Глаза Соколовой светились ни то от счастья, ни то от дополнительной порции алкоголя, а быть может, и от того, и от другого вместе. Хихикая, с ходу выдала неожиданный комплимент, сообщив, что я отлично выгляжу. Пришлось идти в дамскую комнату и лично удостовериться в сучности женской натуры: прическа у меня разметалась, помада была безжалостно съедена… причем не мной, а из выреза красного платья слегка выглядывал черный лиф.

Приведя себя в более-менее божеский вид, я почти уже собралась с духом, чтобы снова выйти в зал и продолжить поиски златокудрого Аполлоши, но тут зазвонил телефон.

На экране высветилось имя моего любвеобильного начальника, и сразу в голову полезли мысли о жестком игноре, мол, не слышала, не видела, и ничего не знала. Но смелость в кое-то веке взяла верх над трусостью.

– Алло, – прислонившись к стене, я проверила, закрыт ли замок в мой временный кабинет для переговоров, и проговорила, закрывая глаза: – Ты что-то забыл?

– Я что-то не успел, Кудримаева, – со злостью ответил он. – Почему ты вечно убегаешь от меня?

– Дела-делишки…

– Занятая, значит, очень? – хмыкнул Макс. – Так может попробуешь выкроить в своем бешеном графике время для своего пока еще начальника?

– Завтра увидимся, тогда и скажешь, что хотел.

– Ты что, уехала? – он кажется остановился, перестав сопеть в трубку. – Не вижу тебя нигде. Кир… поехали со мной? Там и поговорим. Хватит бегать, давай как-то по-взрослому?

– Сегодня уже никак.

Я распахнула глаза и снова испуганно проверила замок. Дверь была закрыта, но паника все равно сдавливала грудь и не давала спокойно дышать. Охо-хо… смелость во мне выиграла сражение, но все-таки проиграла войну. Трусиха!

– Кир, я ведь знаю – ты еще здесь. И, кажется, не один тебя ищу. Эскин топчется у входа, разглядывая толпу. Не жалко тебе его?

В тот же момент в мобилке раздались гудки: Данила звонил по параллельной линии. Я поджала губы, без предупреждения переключилась на Аполлошу, рявкнув:

– Где ты был?!

– А ты где? – парировал он.

– Прячусь в туалете!

– Зачем? Выходи… А, нет… Я понял, от кого ты сбежала. Слушай, он, кажется, следит за мной. Твой Макс. И так пялится в наглую. Ой, он идет ко мне. Что сказать?

– Прощайся! – сжав кулак, посмотрела на себя в зеркало и повернула замок в двери. – Иди забери нашу верхнюю одежду и машину вели подогнать. Я сейчас подойду.

– Отлично, – Данила и правда выдохнул с облегчением, – мне тоже хотелось уйти поскорее. Жду тебя у дома, выбегай.

Я кивнула, снова переключаясь на Минаева.

Без особой надежды дунула в трубку.

– Ты еще здесь? – спросила, выбираясь из комнаты задумчивости.

– Здесь, – Макс и не думал исчезать. – И полон желания поговорить.

– Не могу, мы с Данилой уезжаем, – сказала и вошла в зал, почти сразу обнаружив начальника.

Он будто почувствовал меня – обернулся и, спустя пару секунд, усмехнулся.

– Попалась.

Я остановилась, нахмурилась.

– Макс, давай без глупостей? Меня, как ты мог заметить, ждёт Данила. А тебя твоя невеста, она ведь где-то здесь, бдит.

Минаев улыбнулся шире и пошел ко мне, легко огибая встречных людей.

– Я знаю, что твой Данила не по женской части, – сказал он тихо. – Навел справки еще вчера. Так что прекращай эту комедию.

– Не понимаю, о чем ты!

Мне понадобилось все самообладание, чтобы не выдать разочарования. Нет уж, мы еще повоюем. Ну откуда ему знать наверняка?

– Что значит “не по женской части”? – завела я пластинку по новой. – Это провокация какая-то, от завистников сведения!

– Серьезно? Значит, у вас все было? И сразу уточняю, все – это секс, а не за ручку подержаться.

И столько иронии в его голосе прозвучало, что я сразу кивнула:

– Конечно. Много раз.

– Много? Это сколько? Мне просто для общего сведения.

Макс был уже в паре шагов от меня. Не дожидаясь ответа, он отключился. Ещё секунда, вторая, и вот мы встали друг напротив друга.

– Так сколько, Кир?

Минаев улыбнулся, а я внезапно поняла, что забыла, о чем вообще шла речь.

Передернув плечами, прошептала, поглядывая в сторону:

– Дай мне уйти. Завтра поговорим.

– Сегодня. Я тебя сам отвезу, куда скажешь.

– Нет.

– Почему?

– Потому что я знаю, чем этот разговор закончится.

– И?

Я вскинула брови.

– Что «и»? Никогда не слышал банального "Я не такая"?

– Я разве давал тебе некую характеристику? Обидел как-то?

Минаев покачал головой, поднял взгляд выше и осмотрел мою прическу. Вернее, то, что от нее осталось.

– До чего ты красивая сегодня, – выдал он. – Я в оранжерее не разглядел ничего толком. И глаза такие выразительные. А уж платье…

Он утонул в декольте.

Я самодовольно выпятила грудь, распрямила спину. Знай наших, запоминай, как на самом деле выглядит девушка мечты.

– Кир, слушай…

Он не договорил. Мариночкина рука царственно легла на плечо сзади, следом появилась вся остальная Соколова. Сильно выпившая и совсем окосевшая. Теперь мне было очевидно, глаза сияли от градусов, залитых в организм.

– Воркуем? – недовольно спросила дочка генерального директора. – А я тоскую. Хочу домой. Поехали к тебе?

Она улыбнулась Максу, прикусила нижнюю губу и потянула его к себе, схватив за галстук.

Я отвела взгляд, а Минаев отшатнулся.

– В честь чего ты так напилась? – очень тихим голосом спросил он невесту. При этом глаза его полыхнули от бешенства. – День взятия Бастилии?

– Кого? – Мариночка хихикнула. – Малыш, давай без этих твоих фразочек. Какая Бастильния? Я устала. Отвези меня к себе? Мы так давно не были у тебя…

Макс посмотрел на меня, я вымученно улыбнулась.

– До завтра, шеф, – попрощалась, осторожно обходя его по широкой дуге.

Он какое-то время смотрел за мной, потом переключился на Соколову, что-то ей внушая.

А я едва не бежала, с трудом сдерживая в себе обиду. И горечь. И желчь. И мат.

Много чего, в общем.

Эскин, как и обещал, ждал меня у дома. Данила заметно нервничал и, кажется, собирался меня обругать за долгое отсутствие. Но стоило на меня взглянуть, как он передумал, помог с одеждой и молча проводил к автомобилю.

Так мы и ехали минут десять в тишине, пока я не разревелась, как та несчастная Золушка, сбежавшая от принца в полночь. Невоспитанно, горько и самозабвенно.

Эскин успокаивать меня не спешил. Он сидел задумчивый, молчаливый и недовольный. Иногда сигналил обгоняющим нас автомобилям, что-то бурчал о спешке и грустно вздыхал. В мою сторону даже не смотрел.

Без жалости со стороны долго плакать оказалось неинтересно, запал быстро пропал, оставив после себя пустоту в голове и пудовые мешки под глазами. Так, чуть замочив платье солеными каплями – свидетелями моего невероятного горя, я затихла, лишь изредка позволяя себе шмыгнуть припухшим носом в ожидании маломальского сочувствия.

– Ты как? – спросил Данила, наконец, проникнувшись ситуацией и протягивая мне чистый идеально белый платок.

Прислушавшись к себе, даже сделала удивительное открытие: после слезоизвержения голова потяжелела, но от сердца отлегло. Исчезла та грызущая острыми зубками тоска, от которой хотелось выть на луну, громко патетично вопрошая у вселенной "За что мне все это?!".

– Ну? – Данила толкнул меня локтем в плече. – Полегчало?

– Небдого, – ответила гнусаво, но вполне бодро.

И чего я раньше так не делала? Нужно записать в ежедневник: “Плакать по четвергам. Лучше всего за несколько часов до сна вместо успокоительного. И чтоб никто не жалел – ВАЖНО!”

– Расскажешь, что было? – Данила сделал тише радио и посмотрел с интересом, уточняя: – Макс тебя послал?

– Нет.

– Не расскажешь или не послал?

– Второе. Но говорить об этом я пока не готова. Ещё разрыдаюсь снова, а платков у тебя больше нет, скорее всего.

– Есть бумажные салфетки в бардачке, – не собирался отвязываться Эскин. – Целая пачка.

Я устало вздохнула

– Ты невыносим.

– Зато ты прелесть, – Данила сверкнул белозубой улыбкой. – Противоположностям, говорят, хорошо друг с другом. Рассказывай, в честь кого потоп устроила?

Вообще, я никогда не была сверхобщительной. И даже среди просто общительных не числилась со школы, предпочитая довольно-таки узкий круг друзей-подруг многочисленным знакомым. К тридцати годам и вовсе осталась Анька да пара девчонок из других городов, встречи с которыми стали все реже; и мне хватало. Остальные в жизни были проходящими людьми: сегодня мы здороваемся, а завтра забываем друг друга, заменяя на других.

С Эскиным эта моя жизненная философия дала трещину, потому что он втерся в доверие в первые же минуты знакомства, а на третий день стал знать столько, что опасно стало оставлять его в живых…

В общем, побрыкавшись для порядка, я сдалась и рассказала Даниле все подробности событий этого вечера, происходившие в его отсутствие.

– И он остался с Мариной, – подвела я итог. – Наверное, повез к себе…

– Наверное, – равнодушно пожал плечами Даня.

За что сразу получил от меня злой, полный негодования взгляд.

– Бесчувственный сухарь! Мог бы сказать, что все не так, – пробурчала, отворачиваясь. – Никакого сочувствия…

– Не понял, – Даня усмехнулся, – а ты, что же, переживаешь по этому поводу?

Я пожала плечами, продолжая смотреть в окно на ночную Москву и грустить.

– Да быть не может, – Эскин чуть сбавил скорость и свернул в мой двор. – Из-за чего тебе волноваться, Кир? Даже если они трахаться поехали, какое тебе дело? Ты же сама ему сказала, что ничего не хочешь. Отшила мужика, прямо заявив, что ему с тобой не светит. И молодец. Он же с невестой, а ты вся правильная, с принципами. Пусть знает…