– Может, я заболела? – спросила жалостливо, с ужасом разглядывая плывущий передо мной порог.

– Сейчас кофе подействует! – отмахнулся Аполлоша, вытаскивая меня из квартиры и самолично запирая двери. Ключи он сунул мне в карман и велел идти за ним точно по его следам. – Потеряешься – я не виноват! Давай же, Кира, соберись.

Благо в машине удалось немного вздремнуть. Однако пришел тот страшный миг, когда Данила припарковался.

– Время трудиться на благо компании! – сообщил он.

Я кивнула, привычно поискала сумку и… не нашла ее.

– Твою мать! – выругалась вслух, сжимая виски холодными пальцами.

– Вот этого не надо, – отозвался Эскин. – Призывать мою мать можно только в самых крайних случаях.

– Это он и есть. Крайний, – я застонала. – Сумку дома забыла. А там… там все! Деньги, телефон, документы, очки!

– Я куплю тебе обед и отвезу домой после работы. Без проблем, – Даня стоял у моей двери, открыв ее и уговаривая выйти, как маленькую. – А документы, думаю, не пригодятся. Если только тебя сегодня никто в ЗАГС не позовет.

– А очки? Подслеповатая секретарша – это, конечно, звучит интригующе, но по факту ничего хорошего не предвещает.

– Прикрою, – пообещал златокудрый рыцарь. – Скажешь, что делать, я вроде не дурак. Разберемся, Кир. Слушай, на нас уже косятся, а ты вроде как сплетен не хотела.

Я еще раз застонала, потом дала себе хлесткую пощечину и прорычала:

– Любишь куролесить ночами – люби и плоды пожинать, Кудряшова! – с этими словами мужественно вышла. Прищурившись, окинула взглядом парковку и кивнула. – Вперед, Эскин, покорять карьерные вершины.

– Как скажешь, мой генерал, – восхищенно ответил он, следуя за мной.

Мы прошли шагов десять, когда я обернулась поторопить Данилу, а он вдруг скороговоркой затараторил мое имя:

– Кир, Кир, Кир…

Дальше я врезалась.

По ощущениям – это была стена, но руками я нащупала на ней галстук, пуговки от рубашки, теплый пиджак…

– Простите, Виктор Андреевич, – прошептала хрипло пропавшим внезапно голосом, – я вас не заметила.

Он грустно вздохнул и ответил слишком спокойно:

– Да, Кирочка. Мне жаль, что вы так слепы. Может быть, пора сменить… линзы, хотя бы? Задумайтесь, милая, пока не пришлось принимать меры по вашему спасению.

Никогда я так не страдала из-за своей миопии как в эти пять секунд, стоя прижатой к нашему генеральному.

Отскочив в сторону, усилием воли сдержала порыв прищуриться, потому что картинка сразу поплыла. Мало того, что зрение минус пять, так еще и усталость дала о себе знать: морщины на лице Соколова разгладились, нос перестал напоминать орлиный клюв, оскал больше так не пугал… С моим зрением Виктор Андреевич мог бы сойти даже за симпатичного, не знай я точно, сколько ему лет и какой гад он по натуре.

Однако не нужно было оставаться зрячей, чтобы почувствовать атмосферу холодной надменности, распространяющуюся вокруг меня. То есть нас.

– Доброе утро, – услышала Эскина чуть позади себя. Следом увидела, как этот камикадзе подходит к Соколову, протягивая руку. – Рад приветствовать большое начальство снова.

– Доброе, – задумчиво ответил Виктор Андреевич. – А что это вы, голубчик, так и не изволили переодеться? Поздно ушли с приема?

– Ну что вы, – Даня поправил пиджак с красной подкладкой, – просто решил пойти в том же. Ваша дочь вчера сказала, что я в этом костюме напоминаю ей какого-то знаменитого актера…

– Да, Мариночка любит старые безвкусные фильмы, – перебил его начальник начальника, – это у нее от матери. Что ж, не буду вас отвлекать от работы. Ступайте.

Соколов чуть посторонился, и мы бодро просеменили мимо, заворачивая за угол. Не решившись больше рисковать, я подхватила Данилу под локоть, шепнув на его вопросительный взгляд:

– Спать хочу, сил нет, глаза закрываются. Пусть лучше сплетничают, чем я себе нос расквашу на глазах у всех.

– Тоже верно, – одобрил меня Аполлоша. – Хотя самое страшное мы, кажется, уже пережили. Надо же было из всех работников врезаться в генерального.

– Фаталити – моя фамилия, – грустно констатировала я.

– Не будь к себе так строга, Кир. Черная полоса пройдет, и наступит белая. Может быть.

– А если нет?

– Тогда нужно будет еще подождать, – оптимистично выдал Данила, открывая передо мной двери и пропуская вперед с наставлением: – Улыбайся, Кир, а то вдруг Светочка заскучала. Спасем от упаднических настроений одного вездесущего блогера, и вот уже день будет прожит не зря.

Мы уже сварили кофе и практически допили его, когда в приемную вошел собранный, непривычно серьезный Макс. Не посмотрев, он только ткнул пальцем в мою сторону и рявкнул: “Кофе!”.

Я кивнула и поспешила исполнять. Вся послушная и тихая-милая. В то же время Минаев подошел к столу Эскина и что-то положил ему на стол.

– Прочти, запомни, сделай выводы. Проявишь себя – останешься работать, а нет – пойдешь дальше. Через полчаса совещание, пойдешь со мной.

Я чуть кипятком не обожглась, отвлекшись.

Ойкнула, подула на пальцы, обернулась, но Макса уже след простыл. Только дверь хлопнула в его кабинет.

– Недотрах, – сразу дал диагноз Эскин.

– Может, наоборот, – ответила я, – измотала его Мариночка.

– Вроде взрослая девочка, Кир, – Даня фыркнул, хотел что-то еще сказать, но только рукой махнул. Открыв большую серую папку, пробурчал: – Ладно, не отвлекай. Карьера медным тазом накрывается из-за ваших кошек-мышек.

Я обиженно поджала губы и, водрузив кофе с конфетами на поднос, понеслась навстречу Грому Молниевичу. Интересно, какая на самом деле его собака укусила? Не просто же так он такой бешеный с утра пораньше?

– Тук-тук, – сказала привычно, потянув ручку двери на себя и направляясь к шефу. Его злость немного меня взбодрила, даже в голове прояснилось. Оказывается, рычание босса помогает лучше кофе.

Поставив поднос на стол, хотела уйти, понимая, что Макс не в духе. Но он не дал.

– Я хочу попросить вас, Кира Вадимовна, – Минаев чуть развернулся в кресле, сложил руки в замок. – В следующий раз, когда будете ломиться ко мне в кабинет, стучитесь по-настоящему. И дождитесь приглашения в ответ.

– Да, конечно, – проговорила чуть растеряно.

– Буду рад, если повторять не придется. Знаю, что вы с первого раза не всегда усваиваете, но напрягитесь, в конце концов. Свободны.

Я хотела ответить что-то, но в голове начался полный бардак. Пришлось просто кивнуть и выйти, осторожно прикрыв за собой двери.

Значит, все? Офисные отношения? Впрочем, я ведь этого и хотела. Сама настаивала, изощрялась как могла… И вот, подарок небес, – Минаев проникся. Принесло ли это облегчение? Абсолютно нет! От переполняющих душу эмоций я готова была начать скандалить на ровном месте, хотя ничего ужасного он не сказал. Просто поставил на место и говорил этим особым официальным, чуть утомленным тоном… как с Мариночкой. Ох, как это бесило… до скрипа зубов!

Закрывшись в душевой, я поплескала воды в лицо и, опершись на раковину, прикрыла на миг глаза, призывая спокойствие. Спокойствие меня коварно проигнорировало, зато пришла мстительная женская сущность, умножающая обиду вдвое. Так что в приемной я появилась еще более недовольной, громко сопящей и настроенной на гнусности.

И помочь мне должен был Данила.

– Эскин, – позвала тихо, – как ты думаешь…

– Кир-р, – перебил меня он, – мне читать-не перечитать. Давай позже?

Я хотела возразить, что позже никак, но потом решила, что в целом не спешу. Так как плана действий у меня не было, а работа была.

И тут снова захотелось завыть – при попытке открыть почту, поняла, как сильно “плывут” буквы; чтобы их нормально различить, пришлось уткнуться носом в экран.

– Данила, – взмолилась, спустя пару минут, сжимая виски руками, – это капец. Я без очков даже почту проверить не могу. Нужно ехать домой…

Эскин оторвался от своих документов и сразу по-деловому подошел к вопросу:

– Почту сейчас сам гляну, а насчет очков… Подумай, чьи могли бы подойти тебе по диоптриям? Попробуем достать.

– Откуда мне знать, у кого какое зрение? Разве что… у Минаева, – ответила, качая головой. – Но, как ты понимаешь, с такой просьбой к нему лучше не ходить.

Даня хотел что-то ответить, но тут появился Макс. Не зря говорят: не поминай лихо, пока оно тихо.

– Работаем?! – спросил шеф грозно.

Я кивнула, придвинула клавиатуру и начала усердно стучать по ней подушечками пальцев. Вышло громко.

– Не убейте технику, Кудряшова, – проговорил Минаев проходя мимо. – Казенное имущество, отчитываться будете лично перед Соколовым. Он давно повод ищет.

И вышел, сволочь, из приемной.

Я устало откинулась на спинку стула, кажется, даже испарина на лбу выступила от напряжения.

– Эй, Кир, – позвал меня Данила, при этом весело подхихикивая. – Это что было? Никогда такой скорости печати не видел.

– Здесь секрета нет, – буркнула я, снова утыкаясь носом в экран, чтобы понять, не напортачила ли, экстренно шпаря по клавишам. – Это называется, мой друг, слепой метод.

– Я так и понял, – уже откровенно ржал Данила. – Ладно, не переживай. Я уже открыл почту, сейчас все важное направлю на твой принтер, ты только листы лови.

Так и поступили. Я филонила, а Эскин работал за двоих… до самого совещания.

Минаев вернулся за Эскиным, поманил его, и они оба ушли, оставив меня совсем одну наедине с глупыми мыслями.

Я никак не могла понять, чем так недоволен Макс, что стал обращаться на “вы”, еще и с явным недовольством. Может, думал ночью сорвусь и позвоню ему, требуя взять меня полностью во всех удобных и неудобных позах? И он бы бросил пьяную Марину у себя дома, чтобы поступить по-рыцарски: удовлетворить еще одну прекрасную даму. Прелесть да и только!

Хорошенько себя накрутив, я уже решила тоже разговаривать с начальством исключительно на официальные темы, тем самым показав ему, что не на помойке себя нашла. Как-то так.