Ника Ёрш - Золушка за тридцать

Разрешение на побег получила! Ура.

Судя по звукам, Макс пошел за свой стол. Его звала работа, а меня ждала моя квартира-крепость.

Появившись в приемной, я подошла к Даниле и, протянув руку, попросила без лишних прелюдий:

– Займи сотню на проезд.

– О как, – озадачился Аполлоша.

Вынув из портмоне нужную мне купюру, вложил в ладонь и сделал свои выводы:

– Интересно ты день отработала. И вот терзают меня смутные сомнения: так всем можно или только особо приближенным? Тоже хочу пораньше свалить…

– Дерзай, Данила. Не попробуешь – не узнаешь, – пожала плечами я. – Если понадоблюсь – звони. Где-то через минут сорок буду на связи.

– Кир, все нормально? – уже без иронии уточнил Аполлоша, глядя, как я спешно натягиваю пальто.

– Прекрасно все, – отмахнулась. – Только не забывай, что завтра едешь со мной на дачу к родителям. Я не шутила. Выложил фотки в свой профиль, теперь будешь знакомиться с мамой – она почти твоя фанатка.

– Кир…

– Заезжай за мной часам к десяти, – отчеканила, не желая слушать возражений. – Там шашлык уже замаринован, и папа ждет с шампурами наперевес. Поверь: если ты не приедешь, он все равно найдет и угостит…

– Понял, – вздохнул Данила. – До завтра.

– Чао!

Я убежала, сжимая в руках деньги и сетуя только на то, что не могу сразу телепортироваться домой. В свою постель. Под одеялко…

Квартира радовала тишиной. Именно радовала.

Такое странное дело: вроде всего тридцать исполнилось, но первое разительное отличие вдруг четко нарисовалось в голове. Раньше, возвращаясь в съемное жилье, я переживала: мол, одинокая, никому не нужная, несчастная. А теперь прихожу и думаю: блаженство какое, никого нет, спокойно так. Нет, это началось не именно сегодня и не в день рождения, но примерные промежутки времени совпали…

Чуть позже, дожевывая третий бутерброд, сидя на кухне в одном нижнем белье, вспомнила мамины любимые слова, адресованные папе, про меня: “Вадик, замуж нужно ее выдать по молодости-по глупости, а то потом вообще фиг кто заставит!”. Еще год назад я смеялась над этим, фыркала и отшучивалась, мол, не торопитесь меня сбагривать кому попало, я вам еще пригожусь… А сегодня пришло осознание: правда замуж не сильно хочется.

Чем плохо вот так? Одной на кухне, закинув ноги на табуретку, не переживая о том, что на бедрах виден целлюлит, и поедая вкусняхи? Разве что кота завести надо, чтоб мурлыкал перед сном. И макароны обжарить с яйцом и беконом.

Железный настрой быть счастливой вопреки всему разрушил Эскин. Позвонил в момент, когда рука уже тянулась к холодильнику, и скороговоркой зашептал:

– Слушаешь, Кир?

– Ага.

– Короче, тут такое! Соколов устроил выволочку Минаеву, требовал уважения и настоятельно рекомендовал прийти в себя. Потом выскочил из кабинета как ошпаренный, уволил меня и ушел. Макс сказал, чтоб я работал дальше, вроде как, это у вас теперь в порядке вещей. И что ты думаешь? Соколов вернулся вот только что, потребовал у меня кофе и снова закрылся с Максом в его кабинете. Сказал, никому их не беспокоить. Я вот думаю: не прибьет Виктор Андреевич твоего Минаева? Трость у него такая… выдающаяся. Там клинок случайно не спрятан?

– Может, и спрятан, – пожав плечами, влезла-таки в холодильник и задумчиво уставилась на полки с едой.

Заправиться калориями или ну его? Вот чем вопрос.

– Кир, Макс что-то про помолвку говорил перед тем, как у Соколова крышу сорвало, – продолжал Аполлоша. – Потом он двери закрыл и вообще ничего не слышно стало. Как считаешь, что там могло быть?

Та-ак, а рассказ все интересней.

Я с сожалением отодвинула в сторону копченую колбаску и достала низкокалорийный йогурт. С презрением посмотрела на целлюлит в области бедер и, решительно закрыв холодильник, ответила:

– Понятия не имею. Мало ли, что Максу в голову взбрело. Он у нас такой непредсказуемый.

– Ну да, ну да, – Данила хмыкнул в трубку. – Ладно, толку от тебя никакого. Пошел кофе отнесу. Пожелай мне удачи.

– Ни пуха.

– К черту. На кой мне все эти нервы?

Последний вопрос явно был риторическим, потому что Данила отключился раньше, чем я сформулировала ответ.

Впрочем, меня это мало волновало в отличие от полученной информации. Значит, Макс говорил с Соколовым о помолвке, и они сильно поругались? Удивительное совпадение! Неужели он и правда решил уйти от Мариночки? Ко мне…

Мама дорогая!

Я подошла к зеркалу, включила свет и поправила очки.

Мысли о том, что одной в принципе тоже очень хорошо, моментально вылетели из головы. Замужем ни разу не была – вот, что важно!

– Работаем! – сообщила отражению, критически себя осматривая. – Кажется, сегодня будут важные гости!

К семи я была во всеоружии.

Ноги стали идеально гладкими и шелковистыми, тело упаковала в новенькое красивое белье и легкий, лишь разжигающий воображение, халатик; даже прическу соорудила на голове – сделала крупные кудри и собрала их в хлипкий хвост, чтоб не напрягаясь можно было его “случайно” распустить.

В общем, я приготовилась соблазнять! Но жертва все не являлась.

К восьми боевое настроение несколько упало. К девяти резиночка слетела-таки с волос, и прическа снова превратилась в гнездо одинокой сороки, и только в одиннадцать, когда я, забравшись под одеяло, доедала пол-литровое ведерко мороженого и смотрела новую мелодраму, в дверь позвонили. Сердце пропустило удар, ложка замерла у рта.

Медленно выбравшись из своего укрытия, я на цыпочках пошла к глазку.

Звонки повторялись снова и снова, а разведка показала, что сердце не ошиблось – там, за порогом, стояло оно. Не он. Именно оно! Чучело неблагодарное!

Минаев упирался одной рукой в стену, а второй давил на звонок. При этом смотрел он куда-то вниз, так что узнала его только по пальто и всклокоченному затылку.

– Кто там? – спросила, не отлипая от глазка и делано зевая.

– Кир…

Оно подняло голову. Твою ж мать! И для кого я, спрашивается, наряжалась? Кого готовилась соблазнять?!

Открыв замок, я резко распахнула дверь и строго уточнила:

– Ты что, напился, Минаев?!

– Есть немного, – он пошатнулся, поджал губы и икнул. – Не об-жайся, Кудр-и-ик.

Осмотрев горюшко с головы до ног, покачала головой. Шах и мат, товарищи. Кто же на пьяного мужика с щенячьим взглядом и букетом ромашек, зажатым между ног, обижается? Видно, руки были заняты, а там место свободно…

– Ладно, – устало вздохнув, потеснилась. – Проходи уж, пропажа. Чай, кофе?

– Потан-ц-цуем, – усмехнулось оно и потянулось ко мне за поцелуем.

Я без лишних церемоний отодвинула пышущее жаром и перегаром лицо в сторону и указала пальцем в комнату.

Минаев кивнул, пошел, куда сказали, по пути рассыпая ромашки.

Романтика, блин, о которой я и не мечтала! Так букеты мне еще не дарили…

Скользнув следом за начальством, проследила взглядом за тем, как он устроился на диване, и отправилась собирать цветы, щедро разбросанные по полу. Ромашки нашли пристанище в старом графине на кухне, а я, включив чайник, вернулась к гостю.

– Спишь? – спросила, склонившись над мерно посапывающим героем-любовником.

Ответа не последовало – запал у Макса кончился, усталость уложила страсть на лопатки одной левой. Покачав головой, укрыла горе-ухажера одеялом и пошла заваривать свежий чай.

Как у истинной женщины, к которой мужчина ворвался в квартиру лишь затем, чтобы уснуть, у меня была масса вопросов. Сон не шел, а глупости в голову лезли.

Пришлось снова есть, погребая непрошенную тоску под калориями. В то же время проверила социальные сети, но нового, любопытного и интересного ничего не нашла. Эскин молчал, девчонки с работы провокационных снимков не выкладывали. Только у Мариночки в статусе появилась новая запись: “Меня трудно найти и легко потерять!”.

– На фиг ты такая тогда вообще нужна? – поразилась я вслух, после чего решила сменить место дислокации на собственную мягкую кровать. Завела будильник, достала из тумбочки электронную книгу и принялась читать очередную романтическую историю. Ну, как романтическую? Героиня там решила отомстить бросившему ее парню и пошла на кладбище выкапывать себе зачарованного принца, чтоб в его сопровождении отправиться на бал. Прелесть, а не сказка, и девушка попалась весьма целеустремленная, чем-то меня напоминающая. Только зря она печать на гробу принца не прочла…

В общем, зачиталась я сильно, а потом в один момент моргнула и… проснулась уже не одна. Макс, тихо матерясь и опираясь на мою постель бедром, стягивал с себя штаны. При этом в свете луны, скользнувшем сквозь приоткрытые шторы, сверкал его голый зад. Вполне себе упругий и хорошо сложенный.

– А по какому поводу стриптиз? – зевнув, я легла на бок, чтобы лучше все рассмотреть.

Шеф не смутился ни капли. Замерев буквально на миг, он сел на кровать и все-таки разделся окончательно. Только после этого сообщил, чуть обернувшись:

– У тебя диван старый, пружины впиваются прямо в… везде.

– Какое у тебя везде чувствительное, – хмыкнув, подперла рукой голову, теперь с интересом наблюдая за пробуждением самой страстной части минаевского тела. – А разделся-то зачем? Так с пружинами будет легче бороться?

– Ну и язва ты, Кудримышкина, – грустно вздохнул начальник. – Подвинься. Я уже не в том возрасте, чтобы спать на плохих диванах.

– Не знаю, по-моему, ты еще о-го-го, – парировала я.

Макс проследил за моим взглядом и самодовольно улыбнулся, набивая себе цену:

– Это ты еще видишь плохо, Кира. А при свете дня я вообще… Куда-куда? Не надо ночник включать, воображение-то тебе на что?

Я засмеялась и немного подвинулась в сторону, позволяя Минаеву присоседиться на нагретой половине. Он предложением сразу воспользовался, еще и прижался как родной.

– Ух, хорошо у тебя здесь, – прошептал, набрасывая на нас одеяло и откладывая на тумбу найденную электронную книгу. – А то уже замерзать начал.