– Ты меня не остановишь! – крикнула Вачиви, увидев, что юноша почти догнал ее, но кровь из раны пропитала почти весь рукав ее платья, а рука онемела.

– Я убью тебя, если будет нужно, – откликнулся юноша. – Вождь приказал тебя не отпускать.

– Тогда лучше убей, – крикнула Вачиви, понукая лошадь скакать быстрее. Ей удалось немного вырваться вперед, но парень не отставал, следуя за ней буквально по пятам.

Неизвестно, чем бы закончилась эта безумная скачка, но Вачиви не повезло. Ее конь запнулся о камень и едва не упал. Вачиви чудом удержалась в седле, но бежать дальше ее скакун не мог – он хромал, и она была вынуждена остановиться. К ней тут же подскакал преследователь. И его конь, и он сам тяжело дышали.

– Ты сумасшедшая! – крикнул юноша, но Вачиви не ответила. Низко опустив голову, она зажимала ладонью рану в плече, из которой продолжала струиться кровь.

– Зачем ты хочешь убежать?

– Я хочу вернуться к отцу, – ответила Вачиви, с трудом сдерживая слезы боли и разочарования. – Он стар и болен. Я ему нужна.

Но юноше, который был на несколько лет моложе ее, такое желание показалось странным.

– Напауши будет тебе хорошим мужем, – уверенно сказал он. – Тебе ведь все равно пора замуж.

Вачиви не ответила. Если бы ее лошадь не захромала, она бы прямо сейчас продолжила свое бегство, и неизвестно, чем бы все закончилось. Увы, у нее не было шанса.

– Я не хочу замуж, – сказала она упрямо. – Я хочу вернуться домой.

– Тебе нельзя, – ответил юноша. – Напауши будет сердиться. Прости, что я тебя подстрелил. Тебе очень больно?

– Совсем не больно! – солгала Вачиви. На самом деле ей было больно, а от потери крови начинала кружиться голова.

На обратном пути она не проронила ни слова. Когда они достигли лагеря, юноша повел обоих коней в табун, а Вачиви отправилась к реке и там промыла и перевязала свою рану. Она подумала, что вряд ли ей удастся когда-нибудь вернуться домой. С ней случилось самое страшное – Вачиви теряла надежду. Лучше бы этот парень меня убил, думала она, однако непрекращающаяся боль от раны странным образом повлияла на нее. Она отогнала от себя мысли о смерти и стала думать, не помешает ли ей рана совершить еще одну попытку.

Она как раз шла от реки к лагерю, когда вернулись охотники во главе с Напауши. Им удалось убить еще больше бизонов, чем в прошлый раз, и вождь был доволен. Сначала он даже не заметил наскоро замытую кровь на ее платье. Вождь собирался сказать Вачиви что-то приятное, но не успел – она скользнула по нему непонимающим взглядом и повалилась прямо под копыта его коня.

В одно мгновение Напауши спрыгнул на землю и бросился к ней. Он не сразу понял, в чем дело, но потом увидел кровь, которая просачивалась из-под повязки. Подняв Вачиви на руки, вождь понес ее в типи, крикнув одной из женщин, чтобы та позвала шамана.

При звуке его голоса Вачиви ненадолго пришла в себя, потом снова потеряла сознание.

Когда пришли шаман и несколько женщин, Вачиви была в сознании, но от слабости не могла даже пошевелиться. Словно со стороны, она наблюдала за тем, как ее раздевают и шаман осматривает ее рану. Жены Напауши тоже были здесь; они не знали, что случилось с Вачиви, но вождь уже догадался, что его «подарок» снова попытался бежать. И пока шаман засыпал рану горячей золой и заливал какой-то едкой мазью, от чего Вачиви едва сдержала крик, Напауши отправился разыскивать юношу-табунщика.

– Она снова пыталась сбежать? – грозно спросил вождь, и юноша затрепетал под его гневным взглядом.

– Да, вождь, – ответил он. – Ты приказал остановить ее во что бы то ни стало, вот я и… остановил.

– Я не приказывал тебе убивать девушку, а ты мог ее убить, когда стрелял из лука на скаку. Нужно было целиться в лошадь.

– Я торопился, вождь. Она скакала слишком быстро, еще немного, и я бы ее упустил.

– Да. – Напауши кивнул. – Вачиви скачет быстрее ветра, и все же… все же в следующий раз будь поосторожней. Что она сказала, когда ты ее нагнал?

– Она сказала, что скучает по отцу, что он стар и болен. Я ответил, что здесь, с тобой, ей будет лучше. – Юноша смущенно улыбнулся.

– Спасибо. Смотри только, никому не говори о том, что случилось, – и я не скажу. – Напауши не хотелось, чтобы кто-то узнал, до какой степени ему небезразлична пленница. Великому вождю не пристало переживать из-за таких пустяков, как жизнь женщины, да еще из другого племени. Если бы о его чувствах стало известно, кроу решили бы, что их вождь сошел с ума.

– Ты выстрелил в птицу и промахнулся, – добавил Напауши. – Вот как было дело, правда? Ты скверный стрелок, Чапа. Всегда был таким.

– Да, вождь. – Чапа стрелял из лука лучше большинства своих сверстников, но спорить с вождем он не осмелился. Все было так, как сказал Напауши: он выстрелил в сойку, промахнулся и случайно попал в девушку. Именно так Чапа и собирался говорить, хотя подобная история была для него унизительной.

Когда Напауши вернулся в типи, Вачиви крепко спала – шаман дал ей какой-то сонный отвар. Сам шаман и повитуха давно ушли, но Вачиви этого не почувствовала – только раз она пошевелилась и негромко застонала, а потом заснула еще крепче.

Вачиви проснулась только утром следующего дня. Когда она открыла глаза, голова у нее еще слегка кружилась после снадобья, которое дал ей шаман, а мысли путались.

С удивлением она обнаружила, что под одеялом на ней ничего нет, а ее платье – аккуратно сложенное – лежит рядом. На нем все еще были видны следы засохшей крови. Несколько мгновений Вачиви с недоумением разглядывала темные пятна на рукаве и только потом вспомнила, что случилось вчера. Она снова пыталась бежать – и снова неудачно. На этот раз в нее стреляли, и, попади стрела на ладонь ниже, все могло закончиться куда хуже. Впрочем, рана до сих пор причиняла ей сильную боль, несмотря на отупляющее действие знахарских снадобий, которыми ее пичкали вчера. Это означало, что стрела вонзилась слишком глубоко и что следующую попытку к бегству придется отложить, пока плечо не подживет.

Мысль об этом наполнила Вачиви печалью, но она напомнила себе, что не должна сдаваться. Рано или поздно она убежит – или ее убьют, что было более чем вероятно, но смерти она по-прежнему не боялась.

Когда Вачиви появилась из типи, Напауши, сидевший неподалеку с трубкой, взглянул на нее и понял, что по крайней мере сегодня она никуда не побежит. Вачиви выглядела больной, к тому же лекарство, которое по его просьбе дал ей шаман, все еще действовало, и девушка едва держалась на ногах.

– Как плечо? – спросил Напауши, когда, жмурясь от яркого света, Вачиви ковыляла мимо. Сегодня никто из мужчин не пошел на охоту; все остались в лагере, и каждому нашлось дело. Запасы на зиму давно были сделаны, но мяса и шкур оставалось еще немало, и их нужно было обработать, чтобы менять у других племен на разные нужные вещи – ножи, томагавки, наконечники для стрел и копий.

– Хорошо, – коротко ответила Вачиви, но вождь видел, что это совсем не так. Девушка была слишком горда, чтобы признаться в этом.

– Чапа плохой охотник. Он стрелял в птицу, а попал в тебя.

– Нет. Он сказал – это ты приказал остановить меня любым способом.

– Сколько еще ты собираешься бегать, Вачиви? Вчера тебя ранили, в следующий раз ты можешь упасть с лошади и убиться насмерть.

– Или погибнуть от рук кого-то из твоих людей, вождь! – дерзко ответила Вачиви. – Но смерть лучше, чем плен.

И это была чистая правда. Вачиви знала, что никогда не смирится с участью пленницы, никогда не станет женой вождя.

– Тебе здесь так плохо? – по лицу Напауши пробежала тень, он словно жалел девушку, и Вачиви вдруг подумала о том, что он был с нею по-своему добр. Она прожила с кроу уже несколько недель, и вождь до сих пор ее ни к чему не принуждал. Почему, спрашивала она себя. Ответа у нее не было.

А Напауши хотел, чтобы Вачиви привыкла к нему. От своего намерения жениться на ней он отказываться не собирался, хотя и теперь пленница продолжала держаться с ним так же отстраненно и холодно, как в первые дни. Мысль о том, что придется сделать ее своей женой силой, ему по-прежнему не нравилась, но ведь не могла же Вачиви бегать от него вечно! Этак он сделается посмешищем не только своего собственного, но и других племен. А если она не оставит своих попыток вернуться к отцу, ее покалечат или убьют. Вчера ей повезло, но в следующий раз дело может обернуться куда хуже, а Напауши хотелось уберечь Вачиви от беды.

– Кроу убили моих братьев, – резко сказала она. «И Охитеку», – чуть не добавила она, но вовремя прикусила язык. Не стоило упоминать о нем в разговоре с вождем.

– Когда идет война, всегда есть погибшие. – Вождю не было дела до ее братьев. Он хотел сделать Вачиви своей, и с каждым днем это желание становилось сильнее. – Но сейчас война кончилась, – добавил он. – Скажи, почему мы не можем быть друзьями?

Напауши казалось – если она будет считать его другом, дальше дело пойдет легче, и в конце концов Вачиви примет его и как мужа. Она была не первой женщиной, взятой кроу в плен в военном походе. Большинство из них стали рабынями, некоторые – как те три девушки, которые были захвачены вместе с Вачиви в селении сиу, – стали женами воинов, но никто из них не противился своему жребию с таким упорством. Вачиви видела в лагере своих соплеменниц и знала, как сложились их судьбы. Вряд ли они чувствовали себя счастливыми, но выхода у них не было, и они смирились. Правда, те девушки были моложе Вачиви и не отличались таким необузданным темпераментом. Ясно ведь, что ей не удастся убежать и что ее место теперь здесь, в его вигваме, и не в качестве рабыни или наложницы, а в качестве жены. Неужели Вачиви не хочет стать женой вождя?

Но она не хотела.

– Пока я жива, война не кончена, и ты мне никакой не друг. Ты мой враг.

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, – негромко сказал Напауши, боясь, чтобы кто-нибудь не услышал, как он, великий вождь, унижается перед девушкой. Другая бы сочла подобное предложение за честь, но Вачиви не хотела быть женой Напауши. То, что он был вождем, не имело для нее никакого значения: к ней уже сватался великий воин, который предлагал за нее пятьдесят лошадей, но она ответила отказом. К тому же это Напауши – вернее, его люди убили ее братьев и Охитеку, и Вачиви не могла ни забыть, ни простить этого.