– Любопытно, – задумчиво сказал Влад.

– Что любопытно?

– Ты осуждаешь Дашу за то, что она не говорила взрослым о нападках одноклассников, хотя сама, когда на тебя напали, реально напали, с применением физической силы, никому и словом не обмолвилась.

– Как ты можешь это сравнивать? – воскликнула я, округлив глаза.

– Согласись, у ваших ситуаций есть что-то общее. Еще удивительно то, что Дашу травят, как ты говоришь, с пятого класса, а заметила ее ты только недавно, после того случая с гопниками.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что у тебя сейчас непростой период в жизни. Или мне кажется?

– Не знаю. Может быть, – нехотя согласилась я.

– Расскажешь?

– О чем тут еще рассказывать? Я же говорю, эта стерва перегнула палку, обижая Дашу, и я ей врезала. Кто-то должен был.

– Ты дралась свирепо. Очень. Никогда бы не подумал, что такая милая девчонка, как ты, может быть такой беспощадной.

– Ты что, прям все видел?

– Да, я увидел тебя еще на крыльце школы, ты меня не заметила. У тебя был такой решительный вид, ты рванула на стадион, я за тобой. Ну, а там понеслось.

– Знаешь, мне совсем не стыдно. Если бы отмотать время назад, я бы все равно так поступила.

– Знаю. Скажи, а что ты чувствовала, когда била ее?

Его вопрос поставил меня в тупик. Стоит ли признаваться парню, который мне нравится, что во время драки я чувствовала удовлетворение?

– Ну… Не знаю. Злость, наверное.

– Ну а когда ты уже ударила ее пару раз, тебе не стало легче, будто спустила пар?

– Да, было такое, – неуверенно согласилась я.

Влад повернулся на бок и устремил на меня взгляд. Он так внимательно рассматривал меня, что мне стало неловко.

– Знаешь, когда погибли мама с Сонькой, я полетел куда-то в бездну. Все вокруг казалось мне дрянным и бессмысленным. Я просто перестал замечать хорошее. Я продолжал жить просто по привычке, потеряв всякий вкус, всякую тягу к жизни. В тот период вся чернуха, которая была во мне, вылезла наружу. Я тогда потерял почти всех друзей, а один раз мне накостыляли так, что сломали два ребра. За дело, кстати. Я хочу сказать, что когда в жизни человека происходит что-то плохое, то вслед за собой оно притягивает и обнажает другой негатив.

Влад немного помолчал, а потом спросил:

– Саш, скажи, ты сорвалась на эту девчонку ТОЛЬКО из-за Даши? Только потому, что хотела защитить ее?

Я сглотнула. Почему-то мне казалось, что Влад видит меня насквозь.

– Я… Я не знаю.

На самом деле я знала. Конечно, дело было не только в Даше. Дело было в моих нервах, натянутых до предела. Дело было во мне, в родителях, в нем. Глаза предательски увлажнились. Я опустила голову, пытаясь спрятать навернувшиеся слезы. Влад протянул руку и кончиками пальцев коснулся моей ладони.

– Саш, я рядом, – тихо произнес он.

Влад всегда знал, что сказать и сделать. Я больше не могла сдерживаться и расплакалась. Горячие слезы текли по моим щекам. Вместе со слезами пришли и слова.

Я рассказала Владу о том, что так долго терзало мою душу. О том, что после нападения я хотела обо всем рассказать родителям, но не успела: отец сообщил, что уходит из семьи. Рассказала, о том, что моя мама была в клочья. Что иногда даже сейчас, спустя несколько месяцев, она сидит на кухне после работы и плачет. Что мне больно видеть ее мучения, что меня разрывает от ненависти к отцу за то, что он нас предал.

Я говорила сбивчиво, со всхлипами, иногда срываясь на рыдания. Влад слушал очень внимательно, слегка сжимая мою руку в особенно трудных для меня местах рассказа. Казалось, что он меня понимает.

Когда я выговорилась, он притянул меня к себе. Я легла на бок, а он обнял меня сзади. Я продолжала всхлипывать, а он ласково гладил меня по голове. Влад говорил, что все пройдет, все наладится, что я могу на него рассчитывать. Под эти успокаивающие слова я незаметно для себя погрузилась в сон.


Резкий звук упавшей металлической посуды разбудил меня. Я рывком села, пытаясь понять, где нахожусь и что происходит. Через пару секунд я сообразила, что заснула у Влада на кровати. Хозяина в комнате не было. За окном уже вечерело. Наверное, я проспала часа три. Я вышла из комнаты и пошла на звук, который, судя по всему, доносился с кухни.

– Мы тебя разбудили? – с улыбкой спросил Влад, увидев меня.

На кухне были он и крупный мужчина чуть за сорок. В нем я узнала Ревкова- старшего. Отец Влада был высоким, русые волосы с легкой сединой коротко подстрижены, на лице выдавался вперед волевой подбородок.

– Здравствуйте! – смущенно улыбнулась я, встретившись с отцом Влада глазами.

– Саш, это мой отец Виктор Анатольевич. Пап, это Саша, – представил нас парень.

– Привет! Проходи, садись, ужин почти готов, – сказал Виктор Анатольевич, жестом приглашая меня за стол.

– Спасибо, но я уже собиралась идти, я не хотела так задерживаться, – пролепетала я.

– Ничего не знаю, – с улыбкой отрезал мужчина. – У нас получился превосходный стейк. Я купил мясо на рынке, у Ашота. У него лучшее мясо во всем городе. Мраморная говядина, немного внутримышечного жира, объеденье.

Я переступила с ноги на ногу. Вмешиваться в семейный ужин Влада с отцом я совсем не планировала.

– Или ты их тех, кто не ест мясо? – с подозрением спросил Виктор Анатольевич.

– Нет, я очень люблю мясо, – честно призналась я. – Сейчас только руки помою.

Сев за стол, я стала свидетелем своеобразной семейной идиллии. Влад с отцом ловко раскладывали мясо и гарнир по тарелкам и накрывали на стол. Удивительно, как легко и непринужденно двое мужчин справлялись с готовкой.

Я предложила помощь, но они от меня отмахнулись, заявив, что все уже почти готово. Я получила внушительную порцию мяса с овощами. Выглядела еда очень аппетитно.

– Ну что, Александра, слышал, та девчонка получила по заслугам? – подмигнув мне, спросил Виктор Анатольевич, когда мы приступили к еде.

Кусок чуть не застрял у меня в горле. Неужели Влад ему рассказал? Я готова была провалиться сквозь землю.

– Влад сказал, ты защищала свою подругу? – продолжал мужчина, с интересом глядя на меня проницательными зелеными глазами.

– Она мне не так чтоб прям подруга. Мы живем в соседних домах. Просто ее обидчики перешли все границы. Я понимаю, что физическое насилие не выход, но ничего лучше мне в голову не пришло, – разглядывая морковь в своей тарелке, ответила я.

Мне было неловко оттого, что в глазах отца Влада я предстала настоящей драчуньей.

– Иногда физическое насилие не худший вариант, – пожал плечами Виктор Анатольевич. – Особенно, когда за дело. Это благородно оказать помощь тому, кто в ней нуждается, несмотря на то, что сам можешь пострадать. Моя жена была такой же, всегда защищала сирых и убогих.

Мне стало не по себе от того, что он назвал Дашу сирой и убогой, но сравнение с мамой Влада, очевидно, было комплиментом. Я улыбнулась и отправила кусок стейка в рот. Мясо было действительно волшебным, сочным, мягким, прямо таяло во рту.

– Очень вкусно, я такого вкусного стейка сроду не ела, – сообщила я, уплетая за обе щеки.

Виктор Анатолиевич удовлетворенно улыбнулся. За ужином мы говорили о мясе, о музыке, о путешествиях. Оказывается, отец Влада повидал полмира по работе. У него был свой бизнес в сфере строительства.

Меня удивило, что общение Влада с отцом строилось на равных, ну, или почти на равных. Виктор Анатолиевич пытался понять сына, и даже когда Влад говорил какие-то слишком прогрессивные вещи, от которых у большинства взрослых волосы встали бы дыбом, его отец задумчиво кивал головой и задавал уточняющие вопросы. Казалось, он не просто слушает, но и слышит.

Он был совсем не похож на моего отца, который все время стремился подавить меня своим авторитетом. Когда я общалась с папой, я не могла отделаться от ощущения, что несу чушь. Он постоянно указывал мне на то, как бесполезно и глупо то, чем я интересуюсь.

Заставлял смотреть новости, уличая в том, что я не знаю о том, что происходит во внешнем мире. Одно время я даже честно пыталась читать газеты. Но в глубине души никогда не понимала, зачем они мне нужны. Я не видела связи между своей жизнью и новым законом, принятым в Германии. Почему я должна была интересоваться тем, на что никак не могу повлиять? Изменится ли что-то для меня или мира в целом оттого, что я посмотрю репортаж о событиях на Дальнем Востоке?

Я пыталась задавать отцу эти вопросы, а он лишь отмахивался, говоря, что образованный человек должен интересоваться новостями в мире. По такому определению, он, несомненно, был в высшей степени образованным, потому что ежедневно, сидя на диване, смотрел новости и политические передачи сразу по нескольким каналам. А вот новостями моей жизни все чаще забывал интересоваться, особенно в последнее время.

После того как мы все доели, Влад встал, чтобы налить чай. Я помогла убрать со стола, а затем подошла к раковине, чтобы помыть посуду.

– Что это ты делаешь, Александра? – строго посмотрел на меня Виктор Анатолиевич. – Ты в гостях. Садись и расскажи мне про свои танцы, пока Влад готовит чай. Мы потом сами все загрузим в посудомойку.

Я послушалась. С отцом Влада было легко общаться, но я все же тщательно фильтровала речь, чтобы не ляпнуть чего-то лишнего.

Мы попили чай с пирожными, и, поблагодарив хозяев, я засобиралась домой. На прощанье в коридоре Виктор Анатолиевич сказал:

– Ну что ж, Александра, я был счастлив, наконец, познакомиться с девушкой сына. Приходи еще.

В воздухе повисла неловкая пауза. Я часто заморгала и посмотрела на Влада.

– Эм… Пап, Саша не моя девушка, – сконфуженно произнес Влад.

– Нет? Но ты же говорил, что у тебя появилась девушка? – удивленно проговорил Виктор Анатолиевич.

– Да… Но, – озадаченно начал Влад.

– Но она не я, – весело закончила я, пытаясь разрядить атмосферу. – Девушку Влада зовут Кира, и я уверена, она вам очень понравится.