Диана возмутилась.

— Джинкси, не будь таким узколобым. Я сказала тебе, что мне нужно просто бросить вызов.

— Какое название у этого шоу?

— «Вспышки страсти», — с прерывающимся дыханием сообщила Диана. Джинкси размышлял.

— Название кажется мне знакомым. Но почему? — Последовало молчание. — А, не та ли это мыльная опера, в которой снимается твоя дочь в главной роли?

— Да. Ты такой сообразительный, Джинкси. Знаешь, если ты поговоришь с продюсерами, уверена, они с удовольствием возьмут меня.

— Почему ты так думаешь?

— Они любят играть на публику.

— Только потому, что ты мать Келли? Не думаю, что это поможет. И, кроме того, что они будут делать с тобой?

— Я приехала с прекрасным замыслом и уверена — сценаристы проглотят его. Ну, как? Готов? Я хочу вставить в сценарий образ матери Келли и хочу, чтобы моя героиня завела любовный роман с героем — мужем Келли.

— Слышно было, как Джинкси затаил дыхание на другом конце провода.

— Сенсация?!

— Еще какая. Ну, теперь, Джинкси, все будет зависеть от тебя. Ты преподнесешь им эту идею. Идет?

— Конечно! Диана, это гениально! — Джинкси дрожал от возбуждения. — Мы заставим компанию есть у нас из рук.

— Только введи меня в спектакль, Джинкси, — приказала Диана несколько испытывающим тоном.

Джинкси пообещал, что у нее будет контракт к концу недели.

— Чудесно, — довольно протянула Диана. — Не могу дождаться, когда начну работать с Келли.

* * *

Дрю Стерн был пьян. Уединившись в темноте своего дома на побережье, он сидел в гостиной с бутылкой вина в руке.

После того, как Лаура бросила его в Небраске, он сумел взять себя в руки и продолжал сниматься. Никто не знал о случившемся. Он блестяще играл перед камерой и за ее пределами, живя так, словно ничего плохого не произошло. Но как только вернулся в свой дом, он позволил себе снять маску, покрыв свое лицо горькими слезами.

Единственное, чего ему хотелось, — это забыть боль… забыть воспоминания… забыть лицо Лауры.

Он глотнул из бутылки, сморщившись от вкуса жидкости, но все-таки проглотил. Ему казалось, что сердце его разбито на миллион кусочков, а жизнь разрушена. В течение трех дней он позволил себе роскошь предаться всеобщему забвению и жалости к себе. Затем он снова наденет маску и будет работать над тем, чтобы привести свою жизнь в порядок. Так, как было до Лауры. Так, как это будет всегда. Но в одном он был абсолютно уверен — он больше не полюбит никогда.

* * *

Человек медленно, крадучись, двигался по больничному коридору. В час ночи здесь было темно и пустынно. Узкая полоска света падала только из комнаты, где находилась дежурная сестра.

Неспешные шаги остановились, достигнув цели. Человек приложился глазом к стеклу в дверях и пальцами дотронулся до таблички с именем пациента.

В палате 514 находилась Габриэль Фонтано Моор. Бедная Габриэль лежала без сознания, с подсоединенным к ней прибором, поддерживавшем дыхание. Что произойдет, если прибор отключить? Результат мог быть только один.

Дверь приоткрылась, и человек угрем проскользнул внутрь, взглянув сначала на больную, а затем на ее телохранителя, спавшего на своем стуле.

У вошедшего на губах заиграла довольная улыбка, когда он, шаг за шагом, осторожно продвигался вглубь комнаты.

Человек благополучно добрался до нужного ему прибора и дрожащими пальцами стал нащупывать кнопки, ища выключатель. Всего один щелчок, и дни Габриэль Фонтано Моор будут сочтены. Если не получится на этот раз, то найдутся и другие возможности покончить с этим делом.

Капли пота выступили у него на лбу, когда он мельком взглянул на телохранителя. Тот мог проснуться в любой момент. И тогда у него опять не получится. Он задержал взгляд на лице Габриэль, лежащей без сознания. Выражение абсолютной невинности на нем вызвало у него нервозность и гнев.

Ради этого стоило рисковать. К чертовой матери последствия. Габриэль должна умереть. Она получит то, что заслужила.

Наконец, кнопка, которой отключался прибор, была найдена и нажата, и человек исчез до того, как машина должна была подать сигнал тревоги на медицинский пост.

Глава двадцать третья

Грейс перечитывала статью на первой странице «Голливудского вестника». То, что она прочитала, было немыслимо. Совершенно немыслимо, и этому требовалось хоть какое-нибудь объяснение.

Но его не было. Статья на первой странице была обычной и простой. В ней сообщалось, что «Трийити Пикчез» только что купила права на последний сценарий Харрисона «Опасные люди» за шестизначную сумму. И Мел Гибсон, и Джулия Робертс проявили к нему интерес. Возможно, что постановкой займется Марк Бауэр. Кредит на написание «Опасных людей» представлялся исключительно Харрисону Моору. Нигде не упоминалось ее имя. То же самое она прочитала и в другой газете.

Грейс стала просматривать остальные издания, и с каждой новой, прочитанной ею статьей, гнев ее все больше нарастал. Выскочив из квартиры с зажатым в руке «Голливудским вестником», она направилась прямо к своей машине с одним намерением. Она не дурочка. Она найдет выход из этого положения.

Мысля Грейс лихорадочно метались. Как она не заметила этого раньше? Как могла не заметить! Ведь признаки были, но она не обратила на них внимания и теперь попала в такую ситуацию.

Заведя мотор, она нажала на газ, и машина с ревом выскочила на проезжую часть бульвара Олимпик. Управляя машиной, Грейс припоминала последний разговор с Харрисоном.

— Харрисон, — это Грейс. Где ты прячешься? — она распростерлась на своей пустой кровати с телефоном в руках. — Я одинока.

— А я занят.

— Это ни о чем не говорит, — сказала она, раздражаясь его уклончивым ответом. — Уверена, что ты можешь найти для меня хотя бы час времени. Уже две недели мы не занимались с тобой любовью.

— Скоро у меня будет для тебя время. Обещаю. Может быть, на этой неделе. Она немного успокоилась.

— Хорошо. Я не собираюсь ныть. Знаю, что тебе приходится изображать в больнице преданного мужа. Послушай, как обстоят дела с «Опасными людьми»?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты их отдал своему агенту?

— Нет еще. Я работаю над поправками.

— Поспеши, дорогой. Я хочу разбогатеть.

— А кто этого не хочет, Грейс? Кто этого не хочет?

Они не провели этот уик-энд вместе. Харрисон отказался, ссылаясь на занятость, а она, конечно, простила ему. Но вот этого она не могла простить. Если Харрисон думал, что она позволит ему присвоить себе ее сценарий, то он был безумцем. Она так много работала над ним. Слишком много. И не собиралась отказываться от него так легко, после всего, что сделала.

Она переезжала с одной дорожки на другую, обгоняя и оставляя водителей за спиной, так как превышала скорость. Она только и думала о Харрисоне. Он совершил ошибку. Крупную ошибку.

А Грейс не прощала ошибок.

Грейс нашла Харрисона, лежащим у пруда и блестевшим от масла для загара. Она сильно хлопнула его выпуском «Голливудского вестника».

— Ты, негодяй!

— Что произошло, Грейс? — спросил он, продолжая загорать.

— Ты сам знаешь, что произошло, ты, негодная крыса! Ты украл у меня сценарий, который я помогла тебе доработать и выдал его за свой.

— Не льсти себе, Грейс. Это не одно и то же. Если бы ты сама написала сценарий с нуля, другое дело. Но это сделал я. А ты просто обыграла это все несколькими словами и вставила несколько сцен.

Грейс смотрела на него, не веря, что Харрисон мог так поступать и такое говорить. Ее возмущению не было предела.

— К черту, эта моя работа! Я разобрала по частям «Опасных людей» и переписала каждое слово, сцену за сценой. У тебя годами не появлялось свежей мысли, Харрисон. Твои «Опасные люди» были куском дерьма, пока я не приложила руки. Я сделала то, что ты поленился сделать. Я писала!

Харрисон снял очки от солнца, холодно посмотрев на нее.

— Итак, чего ты хочешь?

— Я хочу того, что мне принадлежит. Хочу справедливой части от твоей сделки. Харрисон засмеялся.

— Об этом можно только мечтать. Ты и так отняла у меня много времени своим бредом. Грейс резко сказала:

— У тебя это не пройдет.

— Почему бы и нет? — в голосе Харрисона слышались издевательские нотки. — Почему бы и нет? Ты не сможешь ничего доказать. У меня все наброски и мои записки. У меня даже есть твои записки, которые ты так великодушно отдала мне. Где твои права, Грейс?

Грейс бушевала. Он был прав, но это вовсе не означало, что она сдастся без борьбы.

— Клянусь Богом, ты за это заплатишь!

Харрисон встал на ноги, сдвинул очки от солнца на макушку. Взяв Грейс за руку, он повел ее к главным воротам.

— Что ты делаешь? Убери свои руки!

— Надеюсь, ты поняла, наш роман закончен. Советую тебе уйти отсюда подобру-поздорову. Если ты этого не сделаешь, обещаю, у тебя будут неприятности.

Грейс в гневе вырвала свою руку.

— Ты, наверное, думаешь, что достиг вершин, но это ненадолго. Подумай хорошенько об этом, — бранилась она. — Ты будешь сбит с ног. Позволь сказать тебе о новом сценарии, который я начала писать. История занимательная. Бездарный сценарист пытается задушить свою жену. Ему это не удается, и он просит свою любовницу дать ему алиби. Она дает это алиби, и он бросает ее. Она тогда идет в полицию и рассказывает правду, что солгала, давая алиби своему любовнику.

— Ты ничего не получишь от меня. Ничего! — испуганно кричал Харрисон. Ты не сможешь мучить меня. Уходи. Расплескивай свою грязь. Все, что ты скажешь, я использую против тебя. Я выкручусь из любого твоего обвинения, потому что если пойду ко дну, то потяну и тебя. А теперь убирайся из моего поместья, пока я не вышвырнул тебя.