Я бросаю на него неодобрительный взгляд. Бретт пользуется лосьоном после бритья, а не одеколоном. Мне, по крайней мере, кажется так. Кому теперь нужен одеколон? Имеется в виду, кроме моего дедушки Джона, у которого в голове одни тараканы. Это папа моего отца, гомофоб и где-то даже расист, полагающий, что все должны «говорить по-английски». Вот дедушка Сэм не говорит по-английски, но одеколоном при этом не пользуется.

– Я уверена, что на гламурной турбазе знают, как не подпускать медведей к еде, – говорю я Леннону.

– Знают и именно поэтому запрещают в палатках любую еду, кроме той, что хранится в медвежьих сейфах, – отвечает он, отворачивая вощеную бумагу, чтобы откусить еще кусочек помадки.

Я беру в руки воображаемый айфон и делаю вид, что говорю:

– Привет, Сири, Леннон здесь с три короба наврал, да? Что-что? Ага, наврал все-таки. Ну что ж, отлично. Спасибо тебе.

– Привет, Сири, разве я хоть в чем-то солгал? – произносит он, включаясь в игру. Потом делает вид, что ожидает ответа, и говорит, наклоняясь к медвежьему сейфу: – Ничуть Леннон. Твои слова – чистая правда. Вы находитесь в Медвежьей зоне, а открытое хранение продуктов питания в таких местах запрещено федеральным законодательством.

– Судя по виду, это закон совершенно надуманный, – говорю я ему.

– Ты что, правила не читала?

Какие еще правила?

Леннон закатывает к потолку глаза:

– Я же посылал Бретту по электронной почте список всего, что нам понадобится в походе. Он обещал донести его до сведения всех остальных.

О каком таком списке он говорит? Я вдруг пугаюсь, что осталась не в теме. Что меня забыли. Это придает новый импульс моим опасениям насчет того, насколько вообще мое присутствие желательно в этом походе. Но Леннону я ничего такого не говорю.

– Рейган на этой неделе покупала много чего, – докладываю ему я, – но никаких медвежьих сейфов я не видела. Она уже бывала в этом лагере раньше и может знать что-то такое, что тебе невдомек. Может, они нам и не нужны.

Леннон неразборчиво ругается себе под нос.

– Когда пойдем в пеший поход, они нам точно понадобятся.

Он поднимает канистру и подносит ее к шее, дабы устроить демонстрацию. Она примерно того же размера, что его голова, – слишком большая.

– Ее можно прикрепить к рюкзаку либо сверху, вот так, либо снизу – для тех, у кого могут быть проблемы с координацией движений.

Он ухмыляется в мой адрес – одними глазами. Я представляю, как бью его по большой голове этим идиотским медвежьим сейфом.

– Как ты здесь оказался?

– А как вообще каждый из нас здесь оказался, Зори? Жизнь полна загадок.

Из моей груди вырывается стон.

– Я имею в виду этот поход.

– Ах это… – невинно говорит он; при этом не улыбается, но в его глазах все равно искрятся смешинки. – Меня позвал этот разбойник с одеколоном. Вероятно, потому, что «я круче всех», – говорит он, изображая одной рукой кавычки и откусывая от помадки еще кусочек.

Опять этот едкий сарказм. Зачем он вообще тусуется с Бреттом, если так его ненавидит?

– Но обо мне ты ведь знал? – допытываюсь я.

– Знал.

– Почему тогда ничего не сказал?

– Я ведь совсем недавно решил с вами пойти.

Правда или нет? Я мысленно отматываю время назад, когда Рейган впервые рассказала мне о намерении пойти в поход по непроторенным тропам и поделилась своими сомнениями насчет того, согласится ли в нем поучаствовать «друг» Бретта, рассказавший ему о потайном водопаде, который обязательно надо увидеть перед смертью.

– Почему? – спрашиваю я.

– У меня свои резоны.

– И в чем же они?

Леннон долго смотрит на помадку. Потом, похоже, решает не говорить того, что собирался сказать, и вместо этого протягивает мне открытый контейнер:

– Держи. Еще, пожалуй, надо взять медвежий колокольчик, – добавляет он, показывая на витрину с большими серебристыми колокольчиками, которые надо привязывать к рюкзаку. – Это предупреждает медведя, что ты неподалеку, чтобы не застать его врасплох. Если застать медведя врасплох, он начинает защищаться. А когда защищается, то убивает.

Он что, серьезно? Похоже, что да, хотя до конца я не уверена. И не успеваю я спросить у него разъяснений или увидеть, что он избегает ответа на мой вопрос, как он достает из кармана какой-то предмет, кладет его в контейнер и уходит.

Я заглядываю внутрь медвежьего сейфа. На дне лежит квадратная сливочная помадка с арахисовым маслом, завернутая в вощеную бумагу.

И что мне прикажете обо всем этом думать?

Я достаю помадку, возвращаю контейнер обратно на полку и ухожу, оставляя медведя Кингсли воевать с другими. Из того, что Леннон все уши прожужжал этими медвежьими сейфами, еще не следует, что мне такой действительно понадобится. Они безумно дорогие. К тому же парень он чрезвычайно дотошный и свихнутый на деталях. Поэтому, надо полагать, несколько преувеличивает необходимость защищаться от медведей. Наверное.

В последнюю секунду я возвращаюсь назад и хватаю с полки серебристый колокольчик.

Лучше сразу себя обезопасить, чем потом жалеть.

Часть II

7

Мы направляемся на запад, и скучные фруктовые сады сменяются девственными предгорьями, густо поросшими сосняком. Когда мы съезжаем с автострады, извилистую дорогу наверх, в леса национального парка, обступают серые гранитные скалы. Резные деревянные указатели с нанесенными на них белой краской буквами указывают путь к различным достопримечательностям, каждый из них снабжен расстоянием и необходимыми деталями:

ТРОПА К КАНЬОНУ, 6 КМ.

ДЛИТЕЛЬНОСТЬ МАРШРУТА 3,5 ЧАСА.


ПРОХОД К СКИПЕТРУ, 4 КМ.

ОРУЖИЕ ЗАПРЕЩЕНО.


ОЗЕРО БЛЭКВУД, 10 КМ.

ДОМАШНИЕ ЖИВОТНЫЕ ЗАПРЕЩЕНЫ.

РАЗВЕДЕНИЕ КОСТРОВ ЗАПРЕЩЕНО.

ДЛЯ НОЧЕВКИ НЕОБХОДИМО РАЗРЕШЕНИЕ

НА ПРЕБЫВАНИЕ СРЕДИ ДИКОЙ ПРИРОДЫ.

И наконец, место нашего назначения:

ТУРИСТИЧЕСКИЙ ЛАГЕРЬ «МЬЮИР», 2 КМ.

ДЛИТЕЛЬНОСТЬ МАРШРУТА 1 ЧАС.

ЗА ПРЕДЕЛАМИ ПАРКОВОЧНОЙ ЗОНЫ

КОЛЕСНЫЙ ТРАНСПОРТ ЗАПРЕЩЕН.

Погодите, как это?

– А вот и мы, – говорит Рейган, вписываясь в поворот.

Я откладываю в памяти автобусную остановку линии Хай-Сьерра и думаю, по этой ли дороге мне придется ехать, чтобы попасть на звездную вечеринку в Кондор Пик.

В конце каменистой подъездной дорожки расположилась выложенная булыжником парковочная зона. На ней стоит около дюжины машин, в основном премиум-класса. Перед нами открывается открытое пространство, от которого уходит в густой лес деревянная лестница. Рядом с ней еще один знак, гласящий, что эта тропа представляет собой частную собственность и предназначена исключительно для гостей турбазы. Те, кто намерен ею пользоваться, должны заполнить бланк и положить его в закрытый ящик. Дороги за парковкой нет.

– Возьмите все необходимое, – говорит Рейган, – если, конечно, не хотите без конца бегать к машине и обратно. Возвращаться потом, конечно, будет здорово, но тропа к лагерю идет вверх.

– Мы пойдем к базе пешком? – спрашиваю я, глядя на указатель. – Два километра?

Рейган устало смотрит на меня:

– Не начинай, Эверхарт, я предупреждала тебя о трудностях похода.

Честно говоря, я даже не расстроена, просто все это неожиданно, не более того.

– Я не…

– А сколько это – два километра? – спрашивает Бретт.

– Ерунда, – лучезарно говорит ему Рейган.

– Чуть больше мили, – уточняю я.

– Круто, – отвечает он, но улыбается при этом не мне, а Рейган.

А та улыбается ему в ответ:

– Проще простого, как два пальца…

Почему они так широко улыбаются? Я что, пропустила какую-то шутку? Теперь они отбивают друг другу пять – достаточно сильно, чтобы услышать шлепок ладоней. Как же это… глупо. Леннон поворачивает в мою сторону голову, и хотя челка его черных волос закрывает один глаз, единственная поднятая вверх бровь недвусмысленно говорит, что он тоже осуждает этих идиотов, отбивающих пять.

Впрочем, не исключено, что он осуждает и меня.

Мы все заполняем у информационного стенда туристические регистрационные карточки, чтобы администрация знала наши имена и ближайших родственников на тот случай, если кто-то погибнет или пропадет без вести. А когда Бретт и Леннон вытаскивают из грузового контейнера на крыше все наши вещи, я тут же вспоминаю, что на самом деле представляю собой лишь человеческую неваляшку, едва способную стоять под неправильно распределенной тяжестью рюкзака. Но не укладывать же все по новой посреди парковки. Поэтому я прилагаю героические усилия, чтобы накинуть на плечи лямки и не потерять равновесие.

– По коням, отряд, – громко обращается к нам Рейган, – в конце пути нас ждет настоящая роскошь.

Это же всего два километра, говорю я себе. А леса вокруг просто удивительные, тенистые и благоухающие ароматом сосновой хвои. Щебечут птички, к тому же не очень жарко. Я вполне на это способна. После первых пяти минут вверх по крутому склону меня на сей счет охватывают сомнения. Потом десять минут еще круче в гору, и я представляю Рейган с торчащим из черепушки кайлом старателей. А когда мы выходим на финишную прямую к лагерю, мне хочется только одного – упасть на землю и свернуться в позе зародыша.