Ирина Словцова - Зять для мамы

– Кого? – решила уточнить Марина, первый раз услышав ученое слово.

– Ну, я сама толком не понимаю, но это вроде как специалист по винам. Ты приходишь в ресторан, и он помогает тебе вино выбрать – к тем блюдам, которые ты есть собираешься…

– Да-а, у нас в стране это самая необходимая специальность, – с иронией согласилась Марина. – И что, где этот ресторан, для которого он учился аж во Франции?

– Да в том-то и дело, что нигде. Пока он там учился, его родители разбежались. Мать вообще в Швецию уехала. Пол приезжает домой, а там его не родители встречают, а двоюродный брат с теткой. Якобы они квартиру сторожили. А уходить теперь не хотят. На Пола повестки стали в армию приходить, он бегает, он боится, что его там опустят и вообще…

Видя, как у матери меняется лицо, Алена стала спотыкаться на фразах.

– Мам, ну что ты так на меня смотришь? Ты что, газет не читаешь, телевизор не смотришь? Ты не знаешь, что у нас в армии делается? Ну вот, а за Полом стал участковый ходить, что, мол, если дашь денег, то скажу, что ты здесь не живешь. Если не дашь – привезу на место сбора силой. Пол стал на дачах жить у наших ребят – пока тепло было. А к зиме его стали брать погостить, только все равно у родителей вопросы возникали, и он надолго нигде не оставался…

– А ты решила взять его погостить насовсем? – не выдержала с уточнением Марина.

– Мам, ну что ты к словам-то цепляешься? Я же тебе объяснила. Вообще-то Пол раньше был другой – повеселее, что ли, – с сожалением сказала Алена и, помолчав, добавила: – А сейчас ходит как зомбированный…

У Марины, привыкшей жертвовать многим ради семьи и дочери, услышанная информация вызывала сомнения.

– А у этого зомбированного родители есть?

– Я же тебе сказала: мать в Швеции.

– А отец-то где, или тоже эмигрировал?

– Про отца он ничего не говорит… Мам, правда, это временно. Может, у него мать скоро вернется. У нее связи большие. Или отец поможет. Получит белый билет – и все, будет жить в своей квартире, на работу устроится…

– Дай-то Бог. Я постараюсь не вмешиваться, – искренне пообещала она дочери. Обе были рады примирению, так как не любили ссориться.

Марина старалась не вмешиваться два дня, на третий не выдержала.

– Привет, Костя, – позвонила она своему бывшему однокласснику Малахову, с которым просидела в школе за одной партой пять плодотворных лет: он решал за нее математику, она за него писала изложения и сочинения. – Как поживает пупок твоей дочери? – Марина представила, как Костя, сидя в своем прокуренном кабинете, пытается, сморщив нос, отправить очки на переносицу. В прошлую встречу, когда она заходила к нему на работу, чтобы поздравить с новой должно–стью и званием – его назначили начальником районного УВД, – он жаловался ей на то, что семнадцатилетняя дочка «опозорила его перед всем кланом родственников». Дядья и сестры, приехавшие из деревни обмыть его погоны, опустили челюсти к накрытому столу, когда его рыжее сокровище, обнажив багровый пупок, попросило: «Пап, дай спирту, а то мне пупок надо промыть после пирсинга…»

– Нет, ну ты подумай, – горестно качал головой Костя, прикуривая очередную сигарету, – ведь, оказывается, ей мать разрешила эту хрень сделать! Я жене говорю: «Ну у малой ума нет, так ты-то, старая, чем думала?» – Так что Костино назначение как-то потускнело перед багровым, долго не заживавшим пирсинговым пупком его дочери…

– Привет, Маришка! А знаешь, я таки ее выпорол!

– Кого: жену или дочь? Ты вроде обеих собирался. – Она представила щуплого Костю и его дородную Капитолину.

– Дочку, конечно, Капитолину-то мне не обхватить. Я только дождался, когда она к подруге сплетничать уйдет, и Зойку повоспитывал маленько.

– И что, помогло?

– А то, – горестно вздохнул Костя. – Она еще теперь в ноздрю кольцо вставила. – Ну а твоя чего проколола?

Марина кратко изложила суть «прокола» своей Алены. Потом спросила:

– Костя, ты недавно хвастался, что, имея номер машины, можешь про ее владельца все узнать. Я тебе скажу и фамилию, и год рождения, и домашний адрес. Можешь мне узнать, что там происходит?

– Если это не криминал, завтра позвоню.

Поздно вечером Марина возвращалась с работы. Метрах в пятистах от их дома стояла странная машина. Свет погашен, окна открыты. В салоне возня какая-то, мерзкий смех.

Из подъезда выбежал Пол. Ей показалось, что он ее и не заметил бы, если бы она не спросила:

– Ты куда?

– Погулять, – торопливо ответил он и быстро завернул за угол дома.

Она почему-то подумала, что та, черная, машина – за ним. «Пинкертон из меня, конечно, хренов, но надо посмотреть. Все равно темно». Она успела из-за угла дома увидеть, как гибкий силуэт парня скользнул в машину. «Сыщица» постояла минут пять, но потом подумала, что переговоры в машине могут затянуться надолго, и решила пойти домой.

Дочка стояла в темной кухне у окна.

– Что-то случилось? – Марина знала, что Аленка терпеть не может сумерки и темноту, а уж сидеть в них…

– Нет, – ответила дочка не оборачиваясь.

– Эта машина за Полом?

– Откуда ты знаешь? – удивилась Алена.

– Видела… Что хотят?

– Документ подписать.

– Какой?

– На квартиру.

– А он? Ему чем-то угрожают?

– Мама, тебе не обязательно все знать.

– Может быть, мы можем помочь?

– Мама, это наши проблемы. Тебе своих мало?

У нее много было вопросов к дочери, но Марина поняла, что все они останутся без ответа. Она просто чувствовала какую-то угрозу, нависшую над молодыми. И чувствовала свою беспомощность перед этой угрозой и нежеланием ребят объяснить ей, что происходит.

Последнее время в их квартире по нескольку раз в день раздавались телефонные звонки. Но когда мать или Марина брали трубку, звучал отбой. Дня три назад мужской голос, не представившись, попросил пригласить к телефону Ипполита Ивановича Коржикова, а когда она захотела узнать, кто его спрашивает, трубку повесили.

…Ипполит еще не вернулся.

Она включила компьютер, но поняла, что работать не сможет. Отправилась на кухню пить чай, но так и застыла с чашкой в руке. Ее не вывели из себя даже коты, залезшие на широкий подоконник щипать ее любимую драцену. Она молча скинула обоих на пол и насыпала корму в плошки. Они-то не виноваты, что у людей проб–лемы… Взяла пульт управления телевизором и щелкала кнопками, перебирая программы.

…Ипполита не было почти час. Когда он вернулся, из комнаты молодых долго звучали их голоса, что-то возбужденно обсуждавшие. До Марины долетели только слова Аленки, в сердцах крикнувшей:

– Ты дурак, трусливый дурак! Они тебя просто пугали… Разве можно вот так сразу сдаваться?

В ответ Пол что-то пробубнил, а Алена продолжала кричать:

– Не ты же квартиру в залог положил! Можно было бы и судиться… А теперь ты ее потерял, понимаешь? И что теперь делать?

Внезапно стало тихо.

Приятель-милиционер действительно сработал быстро.

– С зятем твоим полная жопа, – в лаконичном стиле успокоил ее Костя, позвонив через день после первого разговора.

– И чем эта жопа полна?

– Жила-была известная журналистка Лора Лери. Знаешь такую?

– Нет, и что?

– Занималась подготовкой материалов для Би-би-си, Си-эн-эн. В общем, зарабатывала хорошо. А потом решила свой собственный журнал открыть. Денег было мало, а хотелось иметь свой маленький бизнес. Заключила договор со спонсором, а в залог отдала квартиру.

Ее муж – известный среди любителей бардовской песни поэт – страстно влюбился в свою восемнадцатилетнюю поклонницу и ушел жить к ней. А мальчишку Лери отправила во Францию приобретать редкую в наших краях профессию сомелье. Пока он там вина изучал, мать вышла замуж за шведа и уехала в Стокгольм.

– Ну, так и где жопа? По-моему, сплошной хеппи-энд: каждый при своем интересе. Молодые сейчас все горят желанием жить одни.

– Васильева, вот у тебя со школы вредная привычка перебивать. Это же не все. Мать успела наделать долгов, а проект с изданием журнала провалился. Теперь спонсор квартиру, оставленную в залог под кредиты, хочет продать, а в ней мальчишка этот прописан. И получается, что мать собственного сына подставила вместо себя расхлебывать долги. Ведь дарственную-то она написала на уже заложенную квартиру! Вот его теперь ищут, чтобы дал согласие на продажу. А уж выписать его – раз плюнуть. А папашке на него глубоко и сверху наплевать.

Марина вспомнила недавнюю историю с машиной, фразу, которую ночью прокричала Ипполиту Аленка: «Ты дурак, трусливый дурак! Они тебя просто пугали…» Теперь ей все стало ясно, и она, словно во сне, ответила приятелю:

– Его уже нашли.

– Что ты говоришь? – переспросил Костя.

– Я говорю, что его уже нашли…

Бывший однокашник все понял, сочувственно спросил:

– Марина, я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Костя, а чем? Мы с тобой теперь не в классе, где ты за меня алгебру с геометрией решал. Мне в этом уравнении придется самой иксы искать. Только мне, знаешь, кажется, что Лора Лери – это не настоящая ее фамилия. У Ипполита фамилия смешная – Коржиков…

– Нет-нет, она не Коржикова. Это мужнина фамилия. Она – Шум, Анастасия Шум.

Услышав фамилию, которую склоняла в юности по нескольку раз на дню, Марина была поражена. С Анастасией Шум в студенческие годы они вместе несколько лет подряд работали в студенческих строительных отрядах. Правда, у той вечно были какие-то проблемы с финансовыми документами. В один сезон ее даже хотели выгнать из отряда за подделанные накладные, но пожалели и эпизод решили огласке не предавать… И еще она знала, что Анастасия Шум не могла иметь детей. Так кто же тогда Ипполит?

– Слушай, Константин, ты можешь мне помочь. Во-первых, узнай хоть какие-нибудь координаты этой Лери. А во-вторых, на ком был женат бард Коржиков до нее. Сможешь?