— Очень разумно с вашей стороны.

— Не хотите ли взглянуть на мои картины?

— Было бы интересно.

— Изабелла была и музыкальной, и умной, но не только она одна. Пойдемте. У меня свои небольшие покои. Я в них провела всю жизнь. Правда, было время, когда могла уехать. Я собиралась выйти замуж… — Ее лицо опять сморщилось, и я опять подумала, что она вот-вот разразится слезами. — Но я не вышла… осталась здесь, где провела всю жизнь. Здесь мой дом и мои картины.

— Простите, — сказала я.

Она улыбнулась.

— Возможно, я и вас напишу когда-нибудь, миссис Верлен. Но это когда узнаю получше. Тогда посмотрим, как я вас напишу. Ну, пойдемте.

Я была очарована этой странной маленькой женщиной. Она грациозно повернулась, и из-под ее голубой юбки мелькнули черные шелковые туфельки. В ее улыбке сквозило лукавство, и я подумала, что она похожа на маленькую шаловливую девочку, а ее поведение в сочетании с морщинистым личиком волновали меня, и все же мне чудилось в ней что-то зловещее. Я спрашивала, что хочу увидеть в ее комнате и действительно ли это она написала портрет Бью, висящий над камином в его комнате.

Мы прошли наверх коридорами. Мисс Стейси взглянула на меня через плечо, как проказливый ребенок, и сказала:

— Миссис Верлен, а ведь вы заблудились, правда?

Я согласилась, но добавила, что надеюсь вернуться к себе вовремя.

— Вовремя, — прошептала она. — Возможно. Но ведь время ничему не учит, не так ли? Время, говорят, лечит, но ведь не все, что говорят, — правда, а?

Я не хотела вступать с ней в спор, поэтому согласилась. Улыбаясь, она пошла дальше.

Наконец мы пришли, и я увидела то, что она называла своими покоями, которые находились в одной из угловых башенок. Она сразу же принялась показывать свои апартаменты. В большой башне было три комнаты.

— Это круг, — обвела она рукой. — Вы можете пойти из одной комнаты в другую и вернетесь туда, откуда вышли. Разве это не оригинально, миссис Верлен? Но я хочу показать вам свою мастерскую. Знаете, она выходит на север. Освещение ведь так важно для художника. Давайте войдем, и я покажу вам некоторые свои работы.

Я вошла. Окна в комнате шире и выше, чем в других, и света поэтому больше. И хозяйка сразу утратила свою мнимую юность. Бантики, голубое платье с шелковым шарфом, шелковые туфельки не соответствовали ее морщинам и коричневым старческим пятнам на тощих, похожих на лапки, ручках. Но живости она не утратила. Комната обставлена просто: в каждом конце ее по двери, открывавшейся, как я знала, в соседние комнаты. На стенах висело несколько картин, а в углу сложенные холсты. На столе лежала палитра и стоял открытый мольберт с незаконченным портретом трех девочек, которых я сразу узнала: Эдит, Аллегры и Алисы. Она перехватила мой взгляд.

— А, — сказала она таинственно, — подойдите и посмотрите.

Я подошла поближе. Она с нетерпением наблюдала за моей реакцией. Я рассматривала портрет: Эдит с золотыми волосами, Аллегру с густыми черными локонами и Алису, гладко причесанную, с белой лентой, удерживающей ее длинные прямые светло-каштановые волосы.

— Вы их узнаете?

— Конечно, они очень похожи.

— Они юны, — сказала она. — Их лица ничего не говорят, правда?

— Юность… невинность… неопытность…

— Они ничего не говорят, — продолжала мисс Стейси, — но если их хорошо знаешь, то под внешней невыразительностью можешь увидеть целый мир. В этом и заключается дар художника, вы согласны? Увидеть то, что пытаются скрыть.

— Это должно доставлять художнику немало неприятностей.

— Человек, которого стараются избегать. — Ее смех был звонким, как у девочки. Она посмотрела на меня своими детскими глазами, и я почувствовала неловкость. Может, она пыталась узнать и мои тайны? Видела мою бурную жизнь с Пьетро? Пыталась проникнуть в мои побуждения? А если она догадается, что я сестра Ромы?

— Все зависит от того, — заметила я, — есть ли что скрывать.

— У всех есть, что скрывать, уверяю вас, миссис Верлен. Это может быть и мелочь, но все равно очень глубокая и личная. Взрослые интереснее юных. Ведь природа тоже художник. Она рисует на лицах людей все, что они хотели бы скрыть.

— Но природа рисует также и более приятные вещи.

— Вы оптимист, миссис Верлен, я вижу. Вы похожи на ту молодую женщину, которая приезжала сюда… на раскопки.

Мое смущение усилилось.

— Похожа?.. — начала я.

Она продолжила:

— Вильям не хотел, чтобы покой этих мест нарушили, но она проявила такую настойчивость… Она не оставила его в покое, поэтому он и согласился. А они пустились на поиски римских развалин. С тех пор все здесь не так.

— Вы видели ту молодую женщину?

— О да. Мне было интересно, что у них там происходит.

— Это та, которая потом пропала?

Мисс Стейси с удивлением кивнула, а глаза ее почти исчезли в морщинках.

— Знаете, почему? — спросила она.

— Нет.

— Вмешательство. Они не любят этого.

— Кто они?

— Те, кто умер и ушел. Они ведь не уходят совсем, вы знаете. Они возвращаются.

— Вы имеете в виду римлян?

— Нет, мертвых, — сказала она. — Разве вы не чувствуете их вокруг? — Она подошла ближе и зашептала: — Не думаю, чтобы Бью понравилось, что Нэйпир вернулся. Я знаю, что не понравилось бы. Он сказал мне.

— Бью… сказал вам?

— Во сне. Он был очень близок мне. Он был моим мальчиком. Я могла иметь такого сына. И писать его, как Бью. Правильно, что Нэйпира не было здесь. Это правильно и хорошо, что его отослали. Почему это Бью должен был уйти, а Нэйпир остаться? Это было бы несправедливо, неправильно. А теперь он вернулся, и это плохо, говорю вам. Подождите только, — она подошла к сложенным холстам, вытащила одну из картин, прислонила ее к стене, и я содрогнулась от ужаса. На ней в полный рост был изображен мужчина. Лицо его было искажено, крючковатый нос изогнулся еще сильнее, глаза сузились, а рот искривился в отвратительном оскале. Я узнала Нэйпира.

— Вы узнали его? — спросила она.

— Да, но он, конечно, не похож, — ответила я.

— Я написала его после того, как он убил свою мать.

Я разозлилась. Такое обвинение на мальчика! — сказала я про себя с возмущением. Она увидела выражение моего лица и рассмеялась.

— Я смотрю, вы начинаете его оправдывать. Вы его не знаете. Он одержим. Он завидовал своему брату, прекрасному Бью. Ему понадобилось то, что имел Бью, и тогда он убил его. Это похоже на него, я знаю. Да и другие знают.

— Я уверена, что если люди, которые…

Она прервала меня:

— Как вы можете быть так уверены, миссис Верлен? Что вы знаете? Вы думаете, если Вильям вернул его и женил на Эдит… Вильям тоже жесткий человек. Все мужчины в этой семье всегда были жесткими, кроме Бью. Бью был красив, Бью был добр. И ему пришлось умереть, — она отвернулась. — Простите меня. Я все еще переживаю и никогда не смогу забыть это.

— Понимаю, — я отвернулась от изображения юного Нэйпира. — Очень мило, что вы показали мне свои картины. Пожалуй, попытаюсь найти дорогу в свою комнату. Думаю, я могу понадобиться.

Мисс Стейси кивнула:

— Надеюсь, как-нибудь вы зайдете еще и познакомитесь с моими картинами поближе.

— С удовольствием, — сказала я.

— А скоро вы придете? — Она обрадовалась, как дитя.

— Как только вы пригласите.

Она радостно кивнула и дернула шнурок звонка. Пришла служанка, и старая леди попросила ее проводить меня.

Вернувшись в комнату, я увидела Алису.

— Я пришла сказать, что сегодня вы обедаете со мной и с мамой, и я приду за вами в семь часов.

— Спасибо, — ответила я.

— У вас испуганный вид. Сэр Вильям был добр с вами?

— Да. Я сыграла ему. Думаю, ему понравилось. Но потом я заблудилась и встретила мисс Стейси.

Алиса понимающе улыбнулась:

— Она немного… странная. Надеюсь, это не она напугала вас.

— Она показывала мне свою мастерскую.

Алиса удивилась:

— Должно быть, вы заинтересовали ее. А картины она вам показывала?

Я кивнула:

— Я видела одну — с тобой, миссис Стейси и Аллегрой.

— В самом деле? Она не говорила, что пишет нас. Хорошо получается?

— По-моему, замечательно, и вы очень похожи.

— Хотелось бы увидеть.

— Конечно, она ведь покажет вам.

— Она временами бывает немножко не в себе. Это потому, что когда-то давно ее бросил жених. Она очень страдала. Кстати, миссис Верлен, вы не замечали ничего странного в наших именах?

— В ваших именах?

— В наших, в именах ваших трех учениц?

— Алиса, Эдит, Аллегра. Аллегра, пожалуй, несколько необычно.

— О да, но в наших трех именах вместе? Они есть в одной поэме. Я люблю стихи, а вы?

— Некоторые — да, — ответила я. — Какую поэму ты имеешь ввиду?

— Это поэма Лонгфелло. Прочесть кусочек, который нравится мне больше всего? Я знаю его наизусть.

— Пожалуйста.

Она встала рядом со мной, завела руки за спину, прикрыла глаза и начала читать:

Под лампой сижу за столом я и вижу:

Серьезна Алиса, Аллегра — хохочет,

Эдит злату косу плетет.

Пошепчутся и замолчат,

А все ж озорство, что искрится во взорах,

Веселые мысли их выдает:

Готовят они мне сюрприз.

Она подняла на меня сияющие глаза и сказала:

— Видите, Аллегра — хохочет, Эдит — с косой золотою, а я — серьезна, разве не так? Видите, это же мы.

— А вы готовите кому-нибудь сюрприз?

Она улыбнулась своей слабой, мягкой улыбкой и сказала неожиданно мрачно: