— Думаю, всех нас ждет сюрприз, миссис Верлен.

Глава третья

В тот вечер я ужинала вместе с миссис Линкрофт и Алисой. Миссис Линкрофт сама все приготовила в маленькой кухне, примыкавшей к ее спальне и гостиной.

— Я решила, что так проще, — пояснила она, — еще раньше когда хозяева принимали гостей, и теперь частенько пользуюсь ей. Мне самой нравится готовить, да и слугам меньше хлопот. Теперь и вы, миссис Верлен, можете есть здесь, со мной. А когда Алиса не ужинает со всеми, то и она присоединится к нам. Сэр Вильям так добр, что приглашает ее время от времени. Он и вас станет иногда приглашать.

Это была милая трапеза, и все было очень вкусно. Алиса тихо сидела с нами. Теперь я всегда могу думать о ней как о “серьезной Алисе”.

Миссис Линкрофт говорила о болезни сэра Вильяма и о том, как он изменился после удара, хотя это случилось меньше года назад.

— Жена часто играла ему на фортепьяно. Когда мистер Нэйпир вернулся домой, это, наверное, напомнило сэру Вильяму о прежних днях, вот он и решил вернуть музыку в дом.

Я молчала, думая о том, как сильно должен был сэр Вильям любить свою жену, чтобы после ее смерти наложить запрет на музыку в доме.

— Теперь-то все изменится, — продолжала миссис Линкрофт. — И конечно, сейчас, когда мистер Нэйпир и Эдит поженились, музыки будет больше, — она улыбнулась. Одна из служанок, подававших нам за столом, вышла в кухню, и миссис Линкрофт прибавила: — Дом станет больше походить на нормальный. И очень хорошо, что мистер Нэйпир, вернувшись, взял на себя управление поместьем. Он очень деятельный. А как прекрасно ездит верхом: везде на лошади проберется. И так замечательно заботится обо всем… Даже сэр Вильям должен это признать.

Я помолчала, но она, кажется, поняла, что и так сказала слишком много.

— Не хотите ли еще кусочек пирога?

Я поблагодарила и отказалась, похвалив ее умение готовить.

— А вы умеете ездить верхом, миссис Верлен? — спросила она неожиданно.

— Мы с сестрой ходили в школу верховой езды и иногда катались в Роу. Видите ли, когда живешь в Лондоне, то возможностей ездить верхом гораздо меньше, чем в деревне, к тому же у нас было много других интересов, занимавших все наше время.

— Сестра тоже музыкантша?

— Э… э… нет-нет… — возникла тягостная пауза, и я, понимая, как легко могу выдать себя, подумала: “Интересно, как бы они отреагировали, если бы узнали, что я — сестра молодой женщины, таинственным образом исчезнувшей”.

Я прибавила неуверенно:

— Мой отец был профессором, а сестра помогала ему в работе.

— Наверное, вы из очень образованной семьи, — сказала она.

— Мои родители придерживались передовых взглядов на воспитание детей и, хотя мы были девочками, воспитывали нас как мальчиков.

Если бы в нашей семье росли мальчики, все повернулось бы по-другому, но их, к сожалению, не было.

Тут заговорила Алиса.

— А мне бы очень хотелось, чтобы меня так воспитывали, миссис Верлен. Как вас и вашу сестру. Думаю, вам сейчас хочется быть с нею, а не с нами.

— Она умерла, — ответила я отрывисто.

По-моему, Алисе хотелось порасспрашивать меня, но миссис Линкрофт взглядом приказала ей молчать. Сама же сказала:

— О, извините нас. Это печально.

Затем возникла короткая сочувственная пауза, которую я прервала сама, поинтересовавшись, хорошо ли девочки ездят верхом.

— Мистер Нэйпир настаивает, чтобы Эдит училась этому, и берет с собой каждое утро. Кажется, она уже гораздо лучше ездит.

— Нет, не лучше, а хуже, — вставила Алиса. — Потому что теперь она боится.

— Боится? — повторила я.

— Эдит очень боязлива, а мистер Нэйпир хочет сделать ее смелее, — пояснила Аписа. — Думаю, Эдит лучше было бы трястись на старом Сильвере, чем гарцевать на лошади, которую выбрал мистер Нэйпир.

Мисс Линкрофт снова глянула на дочь, и я подумала, что несколько показная покорность девочки объясняется тем, что ее все-таки подавляют.

После ужина я посидела еще около часу, болтая с миссис Линкрофт, а потом отправилась в постель, но спала плохо. Путаные мысли, беспорядочные отрывки дневных впечатлений бродили в голове, я все время просыпалась, пока не сказала себе, что раз уж я составила себе программу на много дней вперед, то надо ее выполнять.

Завтрак принесли в комнату на подносе, и только я с ним покончила, как постучалась Эдит и попросила разрешения войти. Она была очень хорошенькой в голубой амазонке и черной шляпке-котелке.

— Вы собираетесь поехать верхом? — спросила я.

Она едва заметно вздрогнула. Я заметила, что она не умеет скрывать своих чувств.

— Пока нет, — ответила она, — попозже, но могу не успеть переодеться. Я хотела поговорить с вами о занятиях.

— Да, конечно.

— А потом мы пойдем в приходскую школу, там у девочек занятия. Может быть, вы захотите совместить их со своими уроками. Я надеюсь не разочаровать вас, миссис Верлен.

— Полагаю, не разочаруете. Я чувствую, как вы любите фортепьяно.

— Да, я люблю играть. Игра помогает мне, когда… — Я ждала, и она закончила неуверенно: — Когда на меня находит уныние.

— Это отрадно слышать. Не начать ли нам прямо сейчас?

Она провела меня через классную в соседнюю комнатку, которую называла “музыкальной”. Там стояло фортепьяно.

Эдит сыграла, и мы поговорили о ее дальнейшей учебе; нескольких минут было достаточно, чтобы понять, как развита эта девушка. Я почувствовала, что она будет хорошей ученицей, трудолюбивой и жадной до учебы, а талант, хоть и небольшой, у нее все же есть. Игра приносит Эдит радость, но большим музыкантом она не станет никогда. Я так и предполагала и теперь знала, как следует с ней работать.

Говоря о музыке, она оживилась.

— Понимаете, — сказала она в порыве откровенности, — игра — единственное, что мне удавалось.

— Думаю, вы достигнете еще больших успехов, если будете трудолюбивы.

Мои слова вселили в нее надежду, и, довольные друг другом, мы решили, что пора идти в приходскую школу.

— Туда всего пятнадцать минут ходьбы, миссис Верлен. Пройдемся пешком или вы хотите поехать на бричке?

Я решила, что приятнее пройтись, и мы отправились.

— Полагаю, сегодня уроки ведет мистер Джереми Браун. — Она слегка покраснела, что было ей свойственно. — Он младший приходской священник, — пояснила Эдит.

— Он был и вашим учителем тоже?

Она кивнула и улыбнулась. Потом неожиданно помрачнела.

— Конечно, после того как я… вышла замуж, я уже не посещаю уроков. А мистер Браун очень хороший учитель. — Она вздохнула. — Думаю, он понравится вам, и пастор тоже.

Мы подошли к школе, симпатичному старинному зданию из серого камня около церкви с высокой серой башней.

Миссис Рендолл приветствовала меня, как старую знакомую, и, пообещав отвести в кабинет пастора, вопросительно взглянула на Эдит. Я обратила внимание, что многие не знают, как обращаться к Эдит. Наверное, потому, что она не похожа ни на девушку, ни на замужнюю женщину.

— Не беспокойтесь обо мне, миссис Рендолл, — сказала Эдит. — Я пойду в класс и побуду немного с учениками.

Миссис Рендолл пожала плечами, давая понять, что считает поведение Эдит несколько странным.

Кабинетом пастора служила очаровательная комната, с высокими окнами, выходящая на ухоженный газон, спускающийся к церковному двору. Невдалеке я заметила надгробные камни и подумала, что при лунном свете они выглядят жутковато. Долго размышлять не пришлось, пастор поднимался со стула, сдвинув на лоб очки, едва державшиеся там. Редкие седые волосы тщательно закрывали лысеющую макушку. Он показался мне очень милым, особенно по сравнению с его энергичной женой, и выглядел не от мира сего.

— Его преподобие Артур Рендолл, — объяснила миссис Рендолл церемонно. — Артур, а это — миссис Верлен.

— Рад… весьма рад, — пробормотал пастор. Он смотрел не на меня, а на стол, и я поняла почему, когда миссис Рендолл крикнула:

— На лбу, Артур!

— Спасибо, дорогая, спасибо, — он дотянулся до очков, взял их в правую руку и взглянул на меня.

— Рад приветствовать вас здесь, — сказал он. — Я весьма одобряю решение сэра Вильяма продолжать музыкальное образование девочек.

— Я хочу уточнить, когда им удобно заниматься. Не должно быть никаких накладок.

— О, мы сейчас посмотрим вместе, — сказал пастор, радостно улыбаясь.

— Прошу, миссис Верлен, садитесь, — вставила миссис Рендолл. — Артур, что же ты заставляешь миссис Верлен стоять? Уверена, его преподобие захочет поговорить с вами о Сильвии. Я бы очень желала, чтоб и она продолжала занятия музыкой.

— Думаю, это легко устроить, — сказала я.

Пастор прочитал расписание занятий, и мы решили, что я буду давать уроки в приходской школе, где хорошее фортепьяно, на котором девочки играли раньше. Эдит, Аллегра и Алиса могли также упражняться в Ловат-Стейси, а Сильвия — в школе. Все устроилось наилучшим образом.

Миссис Рендолл оставила нас, пока мы это обсуждали, и, когда она уходила, пастор сказал:

— Не представляю, как бы я существовал без моей дорогой жены. Она так умно всем управляет, — он будто извинялся за свое подчиненное положение. Когда мы обо всем договорились, пастор начал рассказывать мне о древностях, обнаруженных по соседству, и как он был взволнован недавним открытием римских развалин.

— Я часто ходил на раскопки, — рассказывал он, — и меня всегда встречали приветливо. — Он с беспокойством посмотрел на дверь, а я вспомнила замечания его жены и живо представила себе пастора, наносящего тайные визиты на раскопки. — Надо сказать, я всегда верил, там обязательно найдут что-нибудь интересное. Амфитеатр обнаружили давно, а как вы знаете, амфитеатры всегда находят за городом, и недалеко вполне могли находиться другие развалины.