Живо вспомнилась Рома, сердце мое забилось, когда я спросила:

— А вы не встречались с женщиной-археологом, которая потом так таинственно исчезла?

— О Боже, какое ужасное, из ряда вон выходящее происшествие! Вы знаете, я бы не удивился, если бы оказалось, что она уехала куда-нибудь далеко… за границу… Какой-нибудь проект…

— Но если бы существовал какой-то другой проект, разве об этом не стало бы известно? Она бы не уехала одна. Ведь там была целая археологическая партия, которые часто организует Британский музей и…

Я запнулась, а он сказал:

— Вижу, вы очень хорошо во всем разбираетесь, миссис Верлен. Гораздо лучше меня!

— Вы ошибаетесь. Но меня действительно удивляет это… исчезновение.

— Такая практичная молодая леди, — медленно произнес пастор. — Потому-то все и кажется странным.

— Если вы так интересовались развалинами, то, наверное, часто говорили с ней. Полагаете, она была способна на?..

— Кто может судить о ее жизни? — пастор выглядел шокированным. — И это предполагали. Несчастный случай? Должно быть, так. Но все же она не из тех, с кем происходят несчастные случаи… подобного рода. Я много думал об этом, пока не зашел в тупик. И вернулся к своему прежнему мнению, что она куда-то уехала. Срочный вызов… Не было времени для объяснений…

Я видела, что ему очень не хотелось отказаться от такого милого разрешения этой тайны, а поскольку ничего нового о Роме он мне сообщить не мог, я с радостью приняла его предложение показать мне церковь.

Мы вышли из дома, прошли через сад по дорожке между надгробьями и через портик, в котором висела доска с объявлениями, вошли в церковь. Нас встретила привычная прохладная и тихая атмосфера. Пастор явно гордился витражными стеклами, которые сделаны, как он сообщил, по заказу семьи Стейси. Это богатая и владетельная семья, и от их милостей зависели многие.

Он подвел меня к алтарю, чтобы я могла полюбоваться прекрасной резьбой.

— Она уникальна, — сообщил он, сияя от гордости.

Я заметила на стене мемориальную доску, над которой в нише стояла статуя юноши в длинных одеждах со сложенными руками. Под ней слова:


Безвременно ушедшему из этой жизни,

Покинувшему нас, но не забытому

Бомону Стейси…


Я пыталась разобрать римские цифры дат. Пастор вздохнул:

— Да, печально, очень печально.

— Он умер очень молодым, — сказала я.

— Еще не было и девятнадцати. Ужасная трагедия.

Глаза пастора затуманились:

— Он застрелен… случайно, братом. Он был красивым юношей, мы все любили его. С тех пор столько воды утекло… Но теперь Нэйпир вернулся, и все наладится.

Я привыкла к оптимизму пастора, и поэтому, сделав на него поправку, не ощутила такой уверенности. Я только один день провела в доме, но уже почувствовала царящую в нем печаль, некую ауру трагедии в прошлом.

— Какое это, наверное, несчастье для его брата.

— Большой ошибкой было… обвинить его. Выгнать из дому. — Пастор покачал головой и погрустнел. Но потом снова просиял: — Однако теперь он вернулся.

— Сколько было Нэйпиру, когда это случилось?

— Около семнадцати, по-моему. Кажется, он моложе брата на два года. И совершенно не похож на Бомона. Тот был блестящим человеком, все его любили. И вот… Да, мальчикам никогда нельзя позволять играть с ружьями. Один шаг до беды. Бедный Нэйпир, я жалел его. Говорил сэру Вильяму, что несправедливо обвинять его, что это к хорошему не приведет. Но он меня не послушал. Он видеть не мог Нэйпира после несчастного случая. Вот Нэйпир и уехал.

— Какая ужасная трагедия! Мне всегда казалось, что когда теряют одного сына, то оставшимся особенно дорожат.

— Сэр Вильям — человек необычный. Он любил Бомона до безумия, а Нэйпир напоминал ему о трагедии.

— Очень, очень странно, — сказала я. А сама не могла оторвать глаз от статуи юноши с руками, сложенными в молитве, и глазами, поднятыми к небесам.

— Я обрадовался, когда услышал, что Нэйпир вернулся. А теперь, когда он женился на Эдит Ковен, вообще все устроится наилучшим образом. Одно время казалось, что сэр Вильям сделает Эдит своей наследницей. Если бы он так поступил, то без протестов бы не обошлось. Он очень любил родителей Эдит и стал ее опекуном. Это было одним из наиболее удачных решений. Эдит станет его наследницей, но через брак с Нэйпиром.

Пастор сиял, словно фея, которая взмахнула волшебной палочкой, — и все проблемы разрешились.

В эту минуту в дверях церкви появилась служанка, сообщившая, что у церковного старосты какое-то срочное дело и он ждет в гостиной. Я сказала пастору, что сама осмотрю церковь, и он ушел.

— Вы легко найдете дорогу к нам домой, миссис Верлен. А миссис Рендолл с удовольствием приготовит что-нибудь подкрепиться, ну а потом вы сможете побеседовать с моим помощником, Джереми Брауном, о его занятиях с девочками.

Оставшись одна, я пошла обратно к статуе в нише, размышляя о юноше, на девятнадцатом году жизни застреленном своим братом. Но гораздо больше я думала о брате, в семнадцать лет изгнанном из дому. Как могли родители так поступить со своим ребенком, пусть даже они любили другого сына гораздо сильнее? Ну нет, виной тому не может быть только несчастный случай.

Я повернулась и пошла на кладбище. Тишина, царившая вокруг, глубоко меня взволновала. Надгробия и памятники окружали меня, и по надписям я поняла, что они стоят тут уже полтора столетия, а некоторые даже дольше. По причине своей древности, они накренились к земле, надписи и имена на некоторых стерло время.

Интересно, здесь ли похоронен этот юноша. Почти наверняка здесь, и я была уверена, что без труда найду его могилу, потому что склеп или мавзолей семьи Стейси наверняка самый пышный.

Я осмотрелась и, действительно, увидела склеп, который был больше остальных. Его окружали кованые решетки, и, увидев фамилию Стейси, я поняла, что это семейный склеп. Мраморные статуи ангелов с приподнятыми мечами стояли по четырем углам, как бы охраняя склеп от непрошеных гостей. Ворота были заперты на висячий замок. Внутри кованой ограды виднелась огромная памятная доска с выбитыми на ней именами и датами рождения и смерти тех, кто здесь похоронен. Последним в списке значилось имя Бомона Стейси.

Уже поворачивая назад, я вспомнила об Изабелле Стейси, матери Бомона и Нэйпира, в комнате которой я играла на фортепьяно. Она тоже умерла, но где же ее имя? Его не было в этом мартирологе. А здесь ли она похоронена?

Я еще раз перечитала список, обошла склеп вокруг; мне казалось, что я вот-вот решу кладбищенскую загадку. Я горела желанием узнать, где же ее похоронили и почему не здесь.

Уже на обратном пути к школе я еще раз подумала, что странность нового мира, в который я так неожиданно попала, занимает мой ум и душу, пожалуй, не меньше, чем тайна исчезновения Ромы.

Миссис Рендолл ждала меня в холле школы.

— А я уж думала, не случилось ли чего с вами, — заявила она. — Ведь я велела его преподобию позаботиться о вас.

Я ответила быстро:

— Я попросила у него разрешения самой осмотреть церковь.

— Самой! — миссис Рендолл была удивлена, но сдержалась. — Надеюсь, вам понравились наши окна. Они из лучших в окрестностях.

Я поспешно сказала, что не сомневаюсь в этом, и добавила, что гуляла по кладбищу и видела склеп Стейси. Разве леди Стейси похоронена не там? Я не нашла ее имени.

Миссис Рендолл выглядела озадаченной, что было ей совершенно не свойственно.

— Честное слово, миссис Верлен, — сказала она даже несколько грубовато. — Вы прямо настоящий сыщик.

В этот момент я испугалась, что она заподозрила: меня в том, что я приехала сюда не только чтобы преподавать музыку.

— Естественный интерес к семье, в которой мне жить, — сказала я холодно.

— И это, без сомнения, все объясняет, — отозвалась она. — Вот что я вам скажу: леди Стейси действительно нет в склепе. Вы должны знать, что самоубийц не хоронят в освященной земле.

— Самоубийц! — воскликнула я.

Она кивнула мрачно, неодобрительно поджав губы.

— Она покончила с собой почти вскоре после смерти Бомона. Взяла ружье с собой в лес и умерла точно так же, только выстрелила в себя сама.

— Какой ужасный конец.

— Жизнь стала ей в тягость без Бомона. Она до безумия любила мальчика. Думаю, пережив такое горе, она слегка повредилась в рассудке.

— Так это была двойная трагедия!?

— В доме все сразу переменилось. Бомон и леди Стейси умерли, а Нэйпира отослали. Его обвинили во всем.

— Но это же был несчастный случай.

Миссис Рендолл печально кивнула.

— Он вечно что-нибудь вытворял. Плохой мальчик… не то, что брат. Похоже, никто в конечном счете и не верил в несчастный случай. Но сэр Вильям не захотел выносить сор из избы. Хотя одно время мы даже думали, что он лишит Нэйпира наследства. Однако Нэйпир вернулся и женился на Эдит, чего и хотел сэр Вильям, так что в конце концов и Нэйпир стал угождать отцу… ради наследства, конечно.

— Что ж, надеюсь, он наконец станет счастливым, — сказала я. — Он много страдал. Что бы он ни натворил, ему было только семнадцать, и лишать его дома — слишком суровое наказание.

Миссис Рендолл фыркнула:

— Конечно, если бы Бомон был жив, Нэйпир не унаследовал бы ничего. Вот и соображайте.

Мне стало обидно за Нэйпира, хотя непонятно, какая могла быть обида за человека, который не понравился с первого взгляда; полагаю, все объяснялось моим чувством справедливости. Я решила, что сэр Вильям бессердечный отец, которого я была готова невзлюбить так же, как уже невзлюбила сына.

Я промолчала, и миссис Рендолл предложила пойти в классы поговорить с Джереми Брауном.