— Все правильно, — сказала цыганка, — коль сомневаешься, беги без оглядки.

Мы с Алисой двинулись в сторону от табора. Сильвия последовала за нами, а Аллегра замешкалась.

Я думала: возможно ли, чтобы эта женщина была матерью Аллегры? Сходство поразительное, а если так, то ничего удивительного, что она знала, кто эти девочки. Толстая, грубая, неопрятная сейчас, она, должно быть, отличалась немалой привлекательностью пятнадцать лет назад, когда ей и самой было не более пятнадцати. Я вздрогнула.

Всю обратную дорогу до дома я не переставала спрашивать себя, действительно ли мне хочется так глубоко вникать в дела Ловат-Стейси.


Однажды миссис Рендолл с весьма решительным видом снова явилась в Ловат-Стейси, и миссис Линкрофт встретила ее в зале. Я была тут же, рядом, но миссис Рендолл не обратила на меня никакого внимания.

— Позор для всей округи, — заявила она. — Цыганки опять явились. Превратили наши аккуратные дороги и поля бог знает во что. Они просто везде, со своими корзинами, веревками, сохнущим бельем. И все время попрошайничают и клянчат. Я сказала пастору: “Надо что-то делать, и чем быстрее, тем лучше”. К счастью, это владения сэра Вильяма и он должен давать им разрешение на проезд. Вот почему я пришла, миссис Линкрофт. Так что, будьте столь любезны, сообщите ему, что я здесь, и пусть он примет меня поскорее.

— Прошу прощения, миссис Рендолл, но сэр Вильям очень болен. Сейчас он отдыхает.

— Отдыхает! В это-то время. Но ему, вероятно, интересно будет узнать, что опять появились цыгане. Он-то терпеть не может, когда они толкутся в его владениях. Думаю, он достаточно ясно дал это понять.

Я поднялась, чтобы уйти, но миссис Линкрофт сделала знак остаться.

— Прошу прощения, миссис Рендолл, — сказала она с непоколебимой твердостью, — но сэр Вильям действительно недостаточно здоров, чтобы беспокоить его по такому вопросу. Думаю, вам следует обратиться к мистеру Нэйпиру Стейси. Сейчас, как вы знаете, он управляет всем.

— К мистеру Нэйпиру Стейси! — вскричала миссис Рендолл. — Никогда! Я должна увидеть сэра Вильяма и буду благодарна, если вы скажете ему, что я здесь.

— Зато он не поблагодарит меня, миссис Рендолл. Равно как и доктор, который распорядился, чтобы сэра Вильяма не беспокоили.

— Мы с пастором твердо решили: необходимо что-то делать.

— Тогда следует обратиться к мистеру Нэйпиру Стейси.

Миссис Рендолл бросила на нас с миссис Линкрофт уничтожающий взгляд и с достоинством выплыла из зала.

Через два дня я обнаружила у себя в комнате запечатанный конверт. Я раскрыла его и прочла:


Дорогая К.

Хотелось бы встретиться с вами сегодня в 18.30. У меня есть для вас нечто важное.

Г.У.

Очень коротко! — подумала я. И по делу. Письмо от Годфри я получила впервые и решила, что он довольно удачно выбрал время: мы сможем спокойно поговорить, прежде чем разойдемся по своим делам — он в приход, а я в Ловат-Стейси, обедать.

Я выскользнула из дома и пришла на место на несколько минут раньше. Было очень тихо, вокруг — никого, и мне даже подумалось, что это время дня — самое спокойное: день уже кончался, а вечер еще не наступил.

Я вошла в домик и, поскольку Годфри еще не было, решила подняться наверх и подождать его там. Стоя у маленького окошка, я смотрела на развалины и думала о Роме, в тысячный раз вспоминая наше детство и пытаясь представить, чем же она могла заниматься в день своего исчезновения.

Время шло медленно. Однако вот уже тридцать пять минут седьмого, а опаздывать не в правилах Годфри: он был пунктуальнейшим человеком. Я улыбнулась, представив себе, что в самый последний момент его перехватила миссис Рендолл.

Но время шло. Прошло десять минут. Как все-таки не похоже на него. У меня не было никакого предчувствия опасности, пока не почувствовала пугающе острый запах дыма. Но даже тогда я подумала, что горит снаружи. Я попыталась открыть окно, но задвижка заржавела и не поворачивалась. Услышав потрескивание пламени, я поняла, что огонь не снаружи, а внутри дома.

Я бросилась в проходную комнату и увидела — хотя тогда меня это еще не удивило, — что дверь на лестницу закрыта, хотя я оставляла ее открытой. Бросившись к ней, я стала дергать ручку, но дверь не открывалась.

Только сейчас стал доходить до меня весь ужас ситуации. Кто-то вошел в дом следом за мной, поднялся по лестнице, пока я выглядывала в окно, и запер дверь… а потом поджег дом.

Я принялась стучать в дверь.

— Кто там есть? — кричала я. — Выпустите меня отсюда!

Я бросилась к окну и в отчаянии попыталась открыть его. И, конечно, не смогла, да это было бесполезно: через него не выбраться. В углу стояла забытая метла. Я попыталась разбить ею тяжелое оконное стекло, но это оказалось не так-то просто.

Комнату заволокло дымом, и я начала кашлять. Ноги мои уже ощущали тепло. Это не было несчастным случаем. Кто-то намеренно запер меня в доме и поджег его.

Годфри! — подумала я. Нет, это невозможно, хотя записка и пришла от него. Меня заманили сюда на свидание. Я не могла поверить. Это не Годфри.

Собрав последние силы, подгоняемая ужасом, я ударила метлой по маленькому стеклу. Оно разбилось.

— Помогите! — кричала я. — Пожар! Пожар!

Мой вопль остался без ответа — тихо и безлюдно. Я подбежала к двери… тяжелой, обитой гвоздями, которая так восхищала Рому. Я стучала в дверь, крутила и трясла ручку, — тщетно. Я заперта в горящем доме. Заперта! Снова бросившись к окну, я закричала изо всех сил, потом вернулась к двери и опять стала трясти ручку. Дыма уже было столько, что я плохо видела и начала задыхаться.

И вдруг мое сердце подпрыгнуло от радости: снизу раздался крик. Я закричала в ответ:

— Сюда! Я здесь!

Жар и дым невыносимы… Еще немного, и я задохнусь.

И тут я ощутила еще чье-то присутствие. Кто-то коснулся моего лица. Меня тянули чьи-то нетерпеливые руки.

— Быстрее! Бежим! Бежим со мной! Я не могу нести вас.

Голос Алисы. И руки Алисы… и меня потащили через раскаленное помещение.


Я лежала в прохладе и слышала голоса:

— Ты в порядке. Ты в порядке.

Затем меня подняли, наверное, в экипаж, потому что потом раздалось размеренное цоканье лошадиных копыт.


— Если бы не Алиса, Господь знает, что было бы с вами, — сказала миссис Линкрофт.

Я лежала в постели; доктор осмотрел меня, прописал успокоительное, и миссис Линкрофт распорядилась, чтобы меня не беспокоили. Алиса, как ангел-хранитель, сидела у постели, полагая, что если она спасла мне жизнь, то ее обязанность и дальше защищать меня.

— Все, что вам нужно сейчас, — это отдых, — продолжала ее мать. — Вы пережили сильное потрясение.

Итак, я послушно лежала в постели и думала о записке Годфри, и о Роме, вышедшей из дому и больше не вернувшейся… и о том, что меня заманили туда, заперли и я могла погибнуть.

Годфри! — думала я и видела его лицо. И одновременно это было лицо Нэйпира… и оба они, смеясь, склонялись надо мной. “Никому не доверяй, — сказал внутренний голос. — Никому и никогда.”

Алиса прошептала:

— Теперь все в порядке, миссис Верлен. Все уже кончилось. Вы у себя дома и в безопасности.


Алиса стала героиней дня. Она даже внешне изменилась и выглядела довольной. Но не только это: она слегка опалила брови и обожгла левую руку, когда сбивала пламя, охватившее мое платье.

— Она выказала удивительное присутствие духа, — отметила миссис Линкрофт с полными слез глазами. — Я так горжусь моей девочкой.

Алиса сказала:

— Я не сделала ничего особенного, на моем месте так поступил бы любой. Я шла в школу взять забытый учебник истории, который понадобился мне для домашнего задания. Какая удача, что я его забыла в то утро! И тут увидела, что горит дом и побежала посмотреть… и услышала, как миссис Верлен кричит…

Джон Даунс, один из садовников в Ловат-Стейси, оказался рядом. Услышав крики Алисы, он бросился за ней следом к домику, но будь один, прибежал бы слишком поздно: он-то и помог Алисе, когда та вытаскивала меня из огня.

— Как раз вовремя, — говорили все вокруг.

— Право слово, миссис Верлен просто сказочно повезло. Что же касается юной Алисы Линкрофт, то она, клянусь, заслуживает медали.

Физически я не пострадала, но еще не оправилась от нервного потрясения и оставалась в постели несколько дней.

Я чудом выбралась из пламени. Алиса спасла мне жизнь. Она сидела у моей постели все эти дни, будто охраняя. Просыпаясь от беспокойного сна, я все время видела ее ясное безмятежное личико. Она сияла и явно гордилась той ролью, которую сыграла в моем спасении.

Но были и проблемы.

Среди приходивших навестили меня Нэйпир и Годфри. Взгляд Нэйпира долго оставался со мной. В нем столько заботы, что одно только воспоминание действовало на меня, как хорошая доза лекарства. Годфри тоже приходил. Годфри… Он был полон внимания, но я помнила, что теперешнее наше свидание явилось следствием записки, которой он зазвал меня в домик.

Он сел у моей постели, и я спросила:

— Почему вы послали мне записку?

— Какую записку? — удивился он.

— В которой просили меня прийти в домик.

Он посмотрел на меня совершенно беспомощно.


— Это страшное потрясение для бедной миссис Верлен, — сказала миссис Линкрофт. — Доктор велел отдыхать несколько дней. У нее бывают… ночные кошмары.

Да у кого бы их не было после такого!

Годфри был совершенно сбит с толку, и, когда я еще раз спросила его о записке, он перевел разговор на другое.


Меньше чем через неделю я оправилась, хотя сны о домике все еще снились: иногда, засыпая, я все еще видела себя в той комнате наверху… запертой… а внизу какое-то чудовище подстерегало меня, чтобы убить. Я кричала, я звала на помощь и от страха просыпалась в холодном поту.