— Да, вид прекрасный. Я очень признательна твоей маме, что она выбрала именно эту комнату.

— Здесь все комнаты хороши, но мама хотела, чтоб у вас была одна из лучших. Бедная Сильвия! Надеюсь, ей лучше. Она выглядела совсем больной, когда я ее навещала: едва могла разговаривать, и доктор велел ей лежать еще не менее трех дней. Хочу отобрать несколько книг и навестить завтра.

— Ей нравится читать? — спросила я с сомнением.

— Нет. Но тогда тем более следует принести ей книжки, правда? Возможно, она все-таки полюбит чтение и разовьет свой ум. — Алиса вдруг остановилась. Я подошла к окну и увидела вспышку света.

— Вот! — вскрикнула она. — Он опять горит. — Она встала. — Пойдемте ко мне в комнату, миссис Верлен?

— Нет, Алиса, спасибо, — ответила я.

Она грустно кивнула и направилась к двери.

— Я рада, что мы видели его сегодня, — сказала она, — потому что мне показалось, вы подозреваете Сильвию. А теперь знаете, что она в постели… так что не может этого сделать, правда?

Я сказала:

— Наверное, кто-нибудь идет по дороге.

— Но дорога не… — Она замолчала и грустно улыбнулась мне. — Пожалуй, я пойду наверх и посмотрю, не загорится ли свет снова. Всегда кажется, что увижу что-нибудь еще.

— Ну, тогда иди, — сказала я, и она ушла.

Быстро набросив плащ, я осторожно спустилась по большой лестнице, через зал, в сад.

Я должна прийти вовремя. Пусть это не Сильвия, но кто? Кто-то, кому выгодно поддерживать в людях интерес к легенде о привидении и к истории со случайным выстрелом. Кто-то, кто не терял надежды изгнать отсюда Нэйпира.

Земля под ногами пружинила, пропитанная водой, в таком обилии лившейся с неба в последнее время, а трава в роще была совсем мокрой. Я боялась, что чавкающие звуки моих шагов выдадут меня. Надо торопиться. Мне нужно дойти до развалин прежде, чем тот, кто там находился, мог скрыться.

Ночь была безлунной, но небо чистое, высыпало много звезд, светившихся достаточно ярко, и дорогу было хорошо видно. Правда, завидев серые стены часовни, я ощутила неожиданный страх.

Я заторопилась, сожалея, что не переобулась, потому что выскочила из дому в домашних легких туфельках и теперь чувствовала, как они пропитываются водой. Положив руку на стену, я с бьющимся от волнения сердцем вошла внутрь руин. Там было немного темнее, чем снаружи, из-за остатков крыши, но, взглянув вверх, я увидела кусочек звездного неба, и это меня успокоило.

Внутри ничего не было. И никого. И никаких следов чьего-либо присутствия.

— Кто здесь? — прошептала я.

Ответа нет. Но я слышала слабое шуршание, которое вполне могло быть звуком шагов по траве.

Я почувствовала непреодолимое желание выйти, убежать из этих стен, но когда сделала шаг и посмотрела на небо, меня вдруг схватили сзади и сжали, как в клещах.

Такой ужас не охватывал меня с момента приключения в домике, и я тут же подумала, что совершила большую глупость, придя сюда. Меня ведь предупреждали — и цыганка, и Сибилла Стейси. Судьба дважды не улыбается.

— Ну-ну, — произнес голос, — опять вам захотелось повидать дух Бомона Стейси.

— Нэйпир! — выдохнула я и попыталась освободиться, но он не отпускал меня.

— Вы пришли сюда повидать Бомона, не так ли? — он выпустил меня, но, когда я повернулась, крепко обхватил за плечи. — Что вы здесь делаете?

— Вы меня напугали до ужаса.

— Во всяком случае, не вы зажигали здесь этот свет.

— Я пришла узнать, чьи это проделки.

— Боже святый, вы что, не усвоили урока?

— Урока?

Он с насмешкой смотрел на меня, а я вспомнила, как он пришел в конюшню с лопатой, как встретил меня здесь, в роще, когда я искала могилу. Очень скоро после этого меня заперли в домике, а теперь он еще интересуется, усвоила ли я урок? И я здесь, с ним, одна… Так темно, и никто не знает, что я здесь…

Я услышала свой сдавленный голос, невнятно бормочущий:

— Я… увидела свет. Я была с Алисой и решила пойти и посмотреть.

— Совершенно одна? — В голосе его была издевка. — Вы очень смелая женщина. Ведь только недавно… — Голос стал неожиданно жестким, а руки еще сильнее вцепились в мои плечи. — Вы были там, в домике… и не могли спуститься вниз. Богом молю, будьте же осторожны.

— Ну, что ж, в худшем случае риск приводит к тому, что однажды случается с каждым.

— Но некоторые просто навлекают на себя несчастья.

— Хотите сказать, без всякой причины?

— Возможно, причина просто скрыта от посторонних глаз.

— Это звучит несколько таинственно. — Я уже начала приходить в себя после пережитого ужаса. Я не могла его сдержать, но присутствие Нэйпира приободрило меня, и страх исчез. Я сказала: — А вы тоже пришли сюда обнаружить устроителя иллюминации?

— Да, — ответил он.

— И ничего не нашли?

— “Привидение” оказалось быстроногим, и, как всегда, я пришел слишком поздно.

— У вас есть подозрения?

— Только насчет того, кто хочет заставить меня уехать.

— Как это возможно?

— Сделав жизнь здесь настолько невыносимой, что я предпочту убраться.

— Не скажу, что вы производите впечатление человека, способного убраться откуда бы то ни было из-за мелких неприятностей.

— Вы правы. Тем не менее ситуация оживляет старую историю. В том числе, и в памяти отца. Он как раз один из тех, кто хочет, чтобы я уехал. Я не слишком популярен здесь, миссис Верлен.

— Очень жаль.

— О, я привык, и меня это не очень трогает.

Чувства нахлынули на меня, потому что он лгал. Конечно же, его это очень волновало.

Я сказала:

— Разве мы пришли сюда для приятной беседы? Мы собирались отпугнуть привидение.

— Думаете, он или она станет заниматься этим всю ночь?

— Я не знаю, как он или она работает. Давайте подождем немного… только тихо.

Он взял меня за руку, и мы пошли под прикрытие разрушенных стен. Меня охватило сильное волнение. Прислонившись к холодной влажной стене, я неотрывно смотрела на его профиль, суровый, четко очерченный в призрачном свете звезд. Лицо было измученным и печальным. Чувства мои перемешались, так что я уже не понимала их. Я знала только, что уже никогда не смогу забыть этого лица и что мое желание помочь ему так сильно, как прежде — любовь к Пьетро. Может, оба эти чувства родились из одного, глубоко спрятанного в моей душе желания: заботиться, защищать кого-то от всего мира.

Как мне хотелось, чтобы человек, разыгрывающий подобные шутки, появился здесь. Хотелось схватить его за руку, разоблачить, положить конец попыткам бередить старую рану.

Я хотела видеть Нэйпира прочно обосновавшимся в Ловат-Стейси, занимающимся тем делом, которое ему подходит, — хотела видеть его счастливым.

Он неожиданно посмотрел на меня и шепотом произнес:

— Кажется, вы действительно жалеете меня.

Ответить я не смогла, так переполняли меня чувства.

— Почему? — шептал он. — За что?

— Тише, — сказала я. — Привидение услышит нас и ускользнет. Не забывайте, мы здесь для того, чтобы его поймать.

— Сейчас для меня гораздо важнее узнать, почему вы жалеете меня.

— Несправедливо, — ответила я, — все было несправедливо. Один несчастный случай — и ваша жизнь сломана.

— Слишком сильно сказано, — заметил он.

— Вовсе нет, — настаивала я. — Слишком жестоко было обвинить вас… выслать из собственного дома.

— Далеко не у всех такая чувствительная душа.

Я рассмеялась. Уже не имело смысла дожидаться привидения. Мне стало казаться, что гораздо важнее — понять друг друга.

— Вы были так юны.

— Семнадцать лет — не так уж и мало. Я был достаточно взрослым, чтобы убить… а, следовательно, и достаточно взрослым, чтобы отвечать за свои поступки.

— Пожалуйста, не говорите, если это вас расстраивает.

— Разве может это не расстраивать? Брат лишился жизни по моей вине! Вот он… только что полный жизни, здоровья и сил… лежит мертвый. А вот я… и поныне здравствующий и бодрый, проживший уже тридцать лет жизни, отнятой у него. А вы советуете не расстраиваться.

— Но то был несчастный случай! Когда же, наконец, вы сами это осознаете? Да и все остальные?

— Какая горячность с вашей стороны! Прямо защитник в суде!

— И какое легкомыслие с вашей стороны к самому себе! Но если вы так сильно переживаете, значит, не обманываете меня.

— Счастлив, что вы так пылко меня защищаете. Как видите, зло иногда порождает добро.

Мы стояли рядом, и неожиданно он взял меня за руку.

— Благодарю вас, — сказал он.

— Следует сначала заслужить благодарность.

— Я не высказывал бы ее, если бы не считал заслуженной.

— Не вижу, чем я могла…

Его лицо почти вплотную приблизилось к моему, и он произнес:

— Тем, что вы сейчас здесь.

Я отозвалась смущенно:

— Может, мы пойдем? Привидения не вернутся, услышав, как мы здесь разговариваем.

— Мне теперь редко выпадает возможность поговорить с вами.

— Да… все изменилось… с тех пор, как Эдит… ушла.

— Очень изменилось. Вы полны сомнений. Да и как может быть иначе? Вы-то хоть сомневаетесь, а не уверены в моей виновности, как другие, уже осудившие меня. Вы и не станете этого делать, пока подозрения полностью не подтвердятся.

— Не смейте так думать! Мне отвратительны люди, скоропалительно осуждающие других. Разве можно знать все подробности, приведшие к несчастью… а именно мелочи часто играют роковую роль.

— Я о вас думаю, — сказал он. — Практически все время.

Я молчала, и он продолжал:

— Меж нами так много общего. Вы знаете, все считают, что я избавился от Эдит, и я не удивляюсь этому. Вскоре после свадьбы стало ясно, что наш брак безнадежен. Конечно же, я знал, она влюблена в священника, и, наверное, презирал ее за то, что она позволила выдать себя замуж; впрочем, себя я тоже презирал. Я пытался наладить нашу жизнь, но вел себя, конечно, неправильно. Я хотел превратить ее в женщину, которой мог бы восхищаться. Ее покорность и кротость раздражали меня… ее пугливость, вечные страхи. Мне нет прощения. Поведение мое было отвратительным. Но вы и сами знаете, какой я человек. Не скажешь, что достоин восхищения. Тогда зачем оправдываться?