— Дело все еще не закрыто, миссис Верлен, — сказал он. — Пока не будет неопровержимо доказано, что она сбежала с молодым человеком, мы должны исполнять свой долг.

Я поинтересовалась, что они предпринимают в этой связи, но он, как всегда при подобных вопросах, напустил на себя таинственный вид.


— Пойдемте в гостиную, — приветствовала нас миссис Рендолл. — Мистер Уилмот с пастором в кабинете.

Мы все последовали за ней в гостиную, где у окна стояла Сильвия.

— Пожалуйста, миссис Верлен, садитесь, и вы все тоже, — она кивнула девочкам. — Сильвия, не стой там истуканом. Она придирчивым материнским оком осмотрела Сильвию. — Какой у тебя неаккуратный вид. Эта лента в волосах уже грязная. Немедленно пойди и смени ее.

Я заметила, как Аллегра и Алиса обменялись взглядами, и вдруг поняла, насколько наблюдательны — и критичны юные.

— Да не топай ты так, — сказала миссис Рендолл в спину Сильвии, и без того красной от неловкости. — И распрями плечи. — И добавила в совершенном раздражении: — Девочки, тихо!

Она бессвязно болтала то о здоровье сэра Вильяма, то о погоде, перескакивая с одного на другое, пока не вернулась Сильвия с новой, голубой, лентой в волосах.

— Хм-м! — произнесла ее мать. — Теперь пойдемте в кабинет и доложим пастору и мистеру Уилмоту, что миссис Верлен уже здесь.

Казалось, она внимательно наблюдает за дочерью, но, возможно, только прислушивалась к разговорам девочек. Через несколько минут пастор вошел в гостиную в сопровождении мистера Уилмота, который оказался действительно весьма представительным молодым человеком: чуть выше среднего роста, с очень милым и искренним выражением лица. Держался он просто и весело смеялся, обнажая прекрасные белые зубы. Полная противоположность застенчивому мистеру Брауну.

— Ах, мистер Уилмот! — И представить не могла, что миссис Рендолл способна так ворковать. — Хочу представить вам миссис Верлен. Поговорите с ней о расписании уроков. Она преподает девочкам музыку.

Он повернулся ко мне.

— Миссис Верлен… — сказал он. — Это очень известная фамилия.

Он взял мою руку, его теплые карие глаза заглянули в мои.

— Вы вспомнили моего мужа, — помогла я ему.

— А, Пьетро Верлен… какой артист! — Лицо его затуманилось, наверное, припомнил, что я вдова. Неожиданно оно просветлело. — Как же, продолжал он, — я знаком с вашей сестрой. Это было здесь…

Я не в состоянии была управлять своим лицом. Вот и раскрыли мой секрет! Рано или поздно этого не избежать. Пьетро слишком известен, да и Рома — тоже, в своих кругах. В один прекрасный день кто-то все же должен был вывести меня на чистую воду.

Кажется, он заметил выражение страха на моем лице, потому что быстро произнес:

— Возможно, я ошибаюсь…

— Моя сестра… умерла, — услышала я свой запинающийся голос.

Миссис Рендолл сказала:

— Весьма печально! — Она повернулась к мистеру Уилмоту. — Отец миссис Верлен — профессор. Очень печально, что ее единственная сестра умерла… не так давно, кажется.

Мистер Уилмот, как человек воспитанный, светский, нашел изящный выход из трудного для меня положения:

— О миссис Верлен, прошу меня извинить, если невольно коснулся болезненной для вас темы.

Я промолчала, но глаза мои, думаю, выразили достаточную благодарность.

— Мистер Уилмот испытывает к нашей маленькой деревушке особый интерес, — с некоторым лукавством сказала миссис Линкрофт.

— О да, — откликнулся новый помощник. — Римские развалины занимают мое воображение.

— Полагаю, они явились одной из причин вашего решения приехать именно сюда.

Он обаятельно улыбнулся:

— И придали окрестностям еще большую притягательную силу. — Он повернулся ко мне: — Я ведь археолог-любитель, миссис Верлен.

Запнувшись, я с трудом произнесла:

— Очень интересно.

— Одно время даже хотел сделать археологию своей профессией. Но потом — правда, несколько позднее, чем принято, стал на путь служения церкви.

— Какое счастье для нас, — пробасила миссис Рендолл.

— Как бы я хотела, чтобы вы уговорили Сильвию проявить хоть немного интереса к нашим развалинам.

— Я попытаюсь, — ответил он, улыбаясь.

Пастор молвил:

— А… очень интересно! — И я видела, что он рад проявлению интереса помощником к римским развалинам, потому что и миссис Рендолл наконец-то поймет, как они хороши.

— Вряд ли наши уроки совпадут, — сказала я, переводя разговор на тему, для обсуждения которой мы, собственно, и пришли.

— Я тоже так думаю.

В свою очередь я уловила в его голосе растерянность и не удивилась. Почувствовав, как я встревожилась, когда он чуть не выдал, что я сестра Ромы, он, естественно, проявит интерес.


Закончив последний урок с Сильвией, я пересекла школьный сад на пути в Ловат-Стейси, как вдруг услышала, что меня окликают по имени, и увидела торопливо идущего навстречу мистера Уилмота, улыбающегося своей чарующей улыбкой.

— Я дал девочкам задание, — сказал он, — и теперь хочу поговорить с вами.

— О моей сестре?

Он кивнул.

— Я видел ее всего раз или два. Она тогда все беспокоилась из-за вашего замужества. Рома была уверена, что оно испортит вам карьеру.

— Благодарю, что промолчали, — сказала я.

Он с недоумением посмотрел мне прямо в глаза:

— О вашем родстве явно никто не подозревает.

Я покачала головой:

— Позвольте объяснить. Вы знаете, конечно, что моя сестра… пропала?

— Да. Это одна из причин, по которой я сразу же согласился приехать сюда, когда меня назначили… Ну и находки. А вы?

— Приехала учить девочек музыке и попытаться выяснить, что же произошло с сестрой.

— И решили держать ваше родство в тайне?

— Возможно, это глупо, но я боялась, что меня не примут, если узнают. Ведь Рома со своей экспедицией приехала сюда вопреки предрассудкам. А потом к тому же сделала этим местам нежелательную рекламу своим исчезновением.

Он глубоко вздохнул:

— Рад, что вы меня вовремя остановили. А ведь мог проговориться, если бы услышал ваше имя до того, как мы встретились.

— Трудно сохранять инкогнито, побывав замужем за знаменитостью.

Он кивнул.

— Это всегда интригует.

— И вызывает любопытство у окружающих… Теперь еще и Эдит пропала.

— Да, какое несчастье! Я слышал, она убежала от мужа.

— Не уверена в этом. Для меня несомненно только, что и она и Рома исчезли.

Он проницательно взглянул на меня:

— Я понимаю ваши чувства. Не могу ли чем-нибудь помочь?

— Мне легче уже от того, что кто-то знает, кто я на самом деле… — начала я.

— Можете рассчитывать на мою скромность.

— Весьма признательна.

Он улыбнулся:

— Я увидел на вашем лице ужас. Об этом мы еще поговорим. В качестве археолога-любителя, разумеется, — я могу быть полезен. И, кстати, очень люблю музыку и играю на органе.

Я обернулась и заметила, как кружевная занавеска в окне гостиной шевельнулась. За нами наблюдала, скорее всего, миссис Рендолл. Она, наверное, недоумевала, с чего это вдруг ее любезный помощник выскочил из дому следом за мной.


Очень быстро мы с Годфри Уилмотом стали друзьями. Это было неизбежно. Взаимная любовь к музыке в любом случае толкнула бы нас друг к другу, а то, что он знал, кто я на самом деле, только укрепило взаимные симпатии. Я была благодарна за находчивость, с которой он выручил меня из неприятной ситуации.

Мы встречались на развалинах и, бродя по ним, разговаривали о Роме.

— Она стала бы одним из наших ведущих археологов, если бы…

— Была жива, — закончила я коротко. — Думаю, следует уже признать тот факт, что Рома умерла.

— Могут быть и другие объяснения.

— Не представляю, какие. Рома никогда бы не уехала, не сообщив мне. Я уверена.

— Тогда что же могло с ней случиться?

— Она мертва, я знаю.

— Вам кажется, произошел несчастный случай?

— Для того, кто хотел убить Рому, это было бы наиболее правдоподобным объяснением, не так ли?

— Именно это мы и должны выяснить.

У меня потеплело на душе, когда он сказал “мы”, и я порывисто ответила:

— Как благородно с вашей стороны принимать мои проблемы так близко к сердцу.

Он неожиданно засмеялся.

— Это с вашей стороны благородно позволить мне такое участие. Надо сказать, ситуация весьма странная. Мог ли это быть несчастный случай?

— Вполне. Но тогда где она? Вот что я хотела бы знать. Она должна оставить какие-то следы. Подумайте сами. Она была здесь, собрала свои вещи… Ушла на прогулку и больше не вернулась. Что же могло случиться, что?

— Пошла искупаться и утонула.

— Как же этого никто не видел? Да она плавала плохо и купалась редко. День выдался холодный. И разве могло не быть свидетелей?

Он ответил:

— А может, свидетеля кто-то спрятал.

— Но зачем?

— Чтобы не нашли.

— Но почему, почему… Почему? Я иногда думаю, что Рому кто-то убил. Но почему?

— Какой-нибудь завистливый археолог, узнавший, что она пришла к разгадке тайны, открытие которой этот кто-то желал бы — или желала бы — приписать себе.

— О, это уж слишком!

— Существует такая вещь, как профессиональная зависть. В археологии, как и в любой другой области.

— Нет, это невозможно.

— Людей, копающихся в истории, многие считают слегка ненормальными.

— И все-таки нужно рассмотреть любой вариант. Она ушла из дома… чтобы исчезнуть. Давайте поразмышляем над этим.

Мы помолчали, потом я сказал:

— Нельзя забывать и об Эдит.

— Леди, которая убежала с любовником?