Не знаю, куда это меня заведет, но я намерена все выяснить.

— Будь осторожна, Каро, — это голос Ромы, снова предупреждающий меня. — Там может скрываться убийство.

Но я не поверю в убийство, даже если в это поверят все. Однако разного рода подозрения разрастались в моей душе быстрее бамбуковых джунглей.


Лучше б никогда не слышать этой ссоры сэра Вильяма с Нэйпиром! Я шла играть сэру Вильяму по просьбе миссис Линкрофт, которая решила, что моя музыка успокоит его. Я направилась не через комнату сэра Вильяма, а прямо в соседнюю, где стояло фортепьяно. Миссис Линкрофт сказала, что он может дремать, а проснуться хотел бы под музыку.

Вот так, войдя в комнату, я случайно услышала злые голоса сэра Вильяма и Нэйпира.

— Да простит меня Господь, — говорил сэр Вильям, — но лучше бы тебя здесь не было.

— А я могу тебя заверить, — парировал Нэйпир, — что у меня нет ни малейшего желания уезжать.

— Уедешь, если я прикажу, и, позволь сообщить, что тебя здесь ничего не ждет!

— Ошибаешься. У меня есть право находиться здесь.

— Выслушай! Где она, а? Что с ней случилось? Сбежала с помощником?.. Я знал, она не способна так поступить. Тогда где же она? Скажи мне, ну!

Я хотела ускользнуть, но не смогла. Я чувствовала, это каким-то образом касается и меня и мне необходимо остаться и послушать.

— С чего ты взял, что я знаю это?

— Она тебе была не нужна. Ты женился только потому, что для тебя этот брак оставался единственной возможностью вернуться. Бедное дитя!

— Нет, это ты принес ее в жертву! Как похоже на тебя: настоять на нашей женитьбе, а потом меня и обвинять в этом. Я старался сделать все, чтобы наш брак был удачным.

— Брак! Я говорю не о вашем браке! Я спрашиваю тебя, что ты с ней сделал?

— Ты сошел с ума! Ты думаешь?..

— Убийца!.. — вскричал сэр Вильям. — Бью… Потом… ваша мать…

— Боже мой! — закричал Нэйпир еще громче. — Не думай, что благодаря своей лжи тебе удастся надуть меня с наследством.

— Где она!? Где она!? Ее найдут, и тогда…

Это было невыносимо. Я выбежала вон и бросилась в свою комнату.

Меня переполнял страх.

Сэр Вильям уверен, что его сын убил Эдит.

— Неправда, — шептала я, — не верю в это.

И тут мне в голову пришла возможная разгадка исчезновения и Эдит, и Ромы. Что было чрезвычайно важно.

Подозрение было непереносимо.

В деревне шли разговоры. “Ясней ясного. Он женился, получил ее денежки, а потом решил избавиться от нее. Ловат-Стейси проклят и будет проклят, пока этот мерзавец остается там”.

Иногда я видела Сибиллу; в ее глазах светилось лукавство вперемешку со знанием, и в сочетании с ее обычной сдержанностью все выглядело еще более нелепо.

Интересно, продолжаются ли эти тайные расследования. Уже выяснилось, что Эдит не уехала с Джереми Брауном. Что еще может выясниться?

Почему мужу приходит мысль избавиться от жены? Причин множество. Он может не любить ее. Или ему нужны были ее деньги, и он их получил; он вернулся в семью, и его уже утвердили наследником отцовского состояния… Тут я остановилась, вспомнив подслушанную мною ссору. Сэр Вильям ненавидел Нэйпира. Почему он питал к сыну противоестественные чувства? А после исчезновения Эдит они и вовсе стали жестоко ссориться. Возможно, сэр Вильям собирался лишить своего сына наследства и изгнать его, как уже сделал однажды.

Почему все это происходило именно так?

Нэйпир не любил Эдит, чего и не скрывал. А в последние недели… я вспомнила беседы, которые мы вели, и меня охватил ужас. Не ошиблась ли я в его намерениях? В самом ли деле он говорил, что, будь свободен, сделал бы предложение мне?

Ситуация была тревожной. Я вспомнила три пары юных глаз, внимательно рассматривающих меня. Как же глубоко я во всем увязла? И в то же время очень хотелось доказать этим людям, что они ошибаются относительно Нэйпира. Хотелось кричать: “Это неправда! Вы несправедливы к нему, как тогда, так и сейчас. Что же, из-за несчастного случая в юности ему быть вечным виновником всех бед?”

Что со мной произошло? Самым важным для меня теперь стало доказать невиновность Нэйпира.


Сидя за столом напротив меня, миссис Линкрофт хмурилась.

— Это ужасно расстроило сэра Вильяма, — сказала она. — Я очень беспокоюсь за него. Хоть бы какие-нибудь новости об Эдит.

— Как вы полагаете, что же с ней случилось? — серьезно спросила я.

— Предпочитаю не думать об этом, — она избегала моего взгляда. — Боюсь, у него будет новый удар. Лучше бы Нэйпиру уехать.

— Если бы он уехал, — заметила я, — злобные люди сказали бы, что он сбежал.

Она кивнула в знак согласия, затем сказала:

— У него почти нет выбора. Сэр Вильям уже поговаривает о том, чтобы послать за семейным поверенным. Сами понимаете, что это значит.

— Кажется, ему свойственно судить и обвинять без доказательств. Он так хотел внука. А теперь…

— Может быть, Эдит еще вернется.

— Но где она?

Я выдвинула свою теорию об амнезии.

— Очень любезно, миссис Верлен, что вы принимаете такое участие в семейных делах, но все же не надо… слишком в них вникать.

— Вникать! — повторила я.

Несколько секунд она очень внимательно смотрела на меня, и за эти короткие мгновения она необъяснимо переменилась. Мягкая женщина, которой я всегда ее считала, исчезла, уступив место совершенно другой, которой не свойственно все, что казалось мне в ней таким знакомым. Изменился даже голос.

— Иногда совсем не стоит интересоваться делами других. Можно ведь и попасться.

— Но мой интерес совершенно естествен. Молодая жена… моя ученица… неожиданно исчезает. Не думаете же вы, что я отнесусь к этому происшествию, как к ежедневной прогулке.

— Это не простое происшествие с любой точки зрения. Но она исчезла, и мы не знаем, где она… пока. Возможно, и никогда не узнаем. Власти попытаются ее найти. Случись это с вами, миссис Верлен, и окажись правдой то, что многие подозревают, ваше любопытство могло бы постоянно грозить вам опасностью.

Я была поражена. Мне и в голову не приходило, что я могла выдать свои намерения выяснить истину.

— Опасность? Какую опасность?

Последовала пауза. И опять превращение. Но уже обратное, в ту миссис Линкрофт, которую я знала с самого первого появления в Ловат-Стейси, несколько далекую, отстраненную.

— Кто знает? Но я бы, на вашем месте, держалась ото всего подальше.

Я подумала: она предостерегает меня. Или хочет сказать, что не следует связываться с человеком, которого подозревают в причастности к исчезновению жены? Или же имеет в виду, что, вмешиваясь, я подвергаю опасности свою жизнь?

— Что же касается опасности, — продолжала она с легким смешком, — то я, пожалуй, несколько сгустила краски. Это дело рано или поздно выяснится. Эдит вернется. — И добавила с преувеличенной убежденностью: — Я уверена.

Я хотела было ответить, но она торопливо продолжала:

— Сэр Вильям поручил мне передать, что позавчера он получил большое удовольствие от Шуберта. Ваша игра повергла его в глубокий сон, в котором он сейчас больше всего нуждается.

Она с признательностью улыбнулась мне. Любой, приносящий успокоение сэру Вильяму, был ее другом.


Катастрофа разразилась через два дня. Я пришла в комнату, соседнюю с комнатой сэра Вильяма. Миссис Линкрофт уже была там и прошептала мне:

— Сегодня ему немного хуже. Он дремлет в своем кресле. Как сегодня темно! Весь день сплошной дождь. Я думала, хоть немного прояснеет, но нет, все так же пасмурно.

Ноты уже были приготовлены… пьесы выбрал сам сэр Вильям. Я взглянула на титульный лист: “Лунная соната” Бетховена.

— Думаю, лучше зажечь свечи, — сказала миссис Линкрофт.

Я согласилась и села за фортепьяно, а она на цыпочках вышла из комнаты.

Играя, я думала о Нэйпире и, с нарастающим негодованием, об этих недосказанных обвинениях, которые все вокруг выдвигали против него.

Я закончила сонату, а следующей пьесой, к моему удивлению, оказалась “Пляска Смерти” Сен-Санса. Странный выбор, подумала я, но начала играть. Я вспомнила Пьетро, который всегда вкладывал в эту пьесу что-то неописуемо зловещее; от его игры по спине всегда пробегал холод. Он говорил, что, играя ее, представлял себе того гамельнского крысолова-дудочника, который, вместо того чтобы завлечь детей на берег реки, с помощью своей волшебной дудочки вызвал мертвецов и заставил их кружиться в пляске… пляске смерти.

Снаружи становилось все темнее, и свечи уже плохо освещали ноты, но мне и не нужно смотреть в них.

И тут я вдруг поняла, что не одна. Сперва даже показалось, что своей игрой я и в самом деле вызвала духов, настолько была похожа на привидение фигура в дверях.

— Уходи… Уходи… — кричал сэр Вильям, уставившись на меня застывшим, окаменевшим взглядом. — Зачем… ты… вернулась… — Я поднялась, и, увидев это, он еще громче закричал от ужаса и упал на пол.

Ошеломленная, я позвала миссис Линкрофт, которая, к счастью, оказалась рядом.

Она в ужасе смотрела на него.

— Что… что случилось?

— Я играла “Пляску Смерти”… — начала я и не закончила фразы, потому что она казалась на грани обморока.

Но потом все-таки сумела взять себя в руки.

— Нужно послать за доктором, — сказала она.


Сэр Вильям был серьезно болен. С ним случился второй удар, и вокруг него собрался целый консилиум, который опасался, что он уже не поправится.

Я рассказала им, что произошло: я играла и, неожиданно подняв глаза, увидела его в дверях. Поскольку он едва мог передвигаться, то для него путь до двери стоил, по-видимому, невероятных усилий, которые, по словам врачей, и вызвали удар.